Читать книгу "Кондотьер - Макс Мах"

– А Роман…

– Роман Иванович, – четко произнес Генрих, не дрогнув ни голосом, ни лицом, – ее сын. Этот вопрос, Наташа, не обсуждается. Хорошо?

– А я и не спрашивала вовсе… – движение губ, тень улыбки или намек на оскал… И после короткой паузы:

– Значит, ты все это знал заранее. Задумал, спланировал…

– Всего не учтешь, – Генрих вернул бутылку на место и поднял бокал. – Кто мог знать, что Мухин решит расправиться с тобой настолько экстравагантным способом?

– Я могла тебя убить, – она тоже взяла в руку бокал. – Случай…

– Ты хоть выяснила, за что?

– Хочешь знать?

– Да, нет, наверное, – пожал он плечами. Получалось, что ему действительно, все равно. Он протянул свой бокал вперед, чокнулся с Натальей и поднес к губам.

– Про резню на Сампсониевском слышал? – Наталья тоже поднесла бокал к губам, но пить не спешила, смотрела на Генриха.

– Хочешь рассказать?

– Не хочу.

– Вот и не надо! – кивнул Генрих. – Делай только то, что тебе нравится!

– Ты знаешь, что мне нравится! – неожиданно улыбнулась она. – Но это потом… – она отпила немного шампанского. – Как вкусно!

– У тебя начинается маниакальная фаза? – улыбнулся Генрих.

– Возможно… – она отпила еще. – Посмотрим… – еще один глоток. – Поглядим… – и еще один. – Как карта ляжет, – отставила в сторону пустой бокал. – А ведь ты мне соврал, Генрих! – слова серьезные, но во взгляде брызги шампанского. – Тогда, в тридцать девятом… Не об Иване люди говорили, не о бастарде Константина, о тебе…

– Ну, да, – кивнул Генрих, соглашаясь с очевидным: все тайное когда-нибудь становится явным. – Был слух, что по завещанию престол наследую я. Родной племянник, как ни говори, да и Степняк-Казареевы вроде как родня и не так, чтобы далекая. Но, видишь ли, какое дело, завещания того никто не видел, как, впрочем, и венчальной грамоты княгини Збаражской, так что…

– А Иван?..

– Не знаю и знать не хочу! – эту тему Генрих обсуждать не желал. Ни с кем, никогда.

– Значит, отомстил… всем… молодец какой…

– О чем ты? – не понял Генрих.

– Об этом! – повела она небрежно рукой. – Обо всем. Был изгнанником, стал диктатором. Не император, конечно, но, учитывая некоторые обстоятельства… – взгляд стал острым, синева сгустилась еще больше, казалась тьмой.

– Так ты думаешь, я это для себя? – удивился Генрих. – Или для него? – кивнул куда-то вверх и улыбнулся, понимая, что ничего удивительного, на самом деле, в словах Натальи нет. Ее предположения были ожидаемы и, в какой-то мере, логичны. Все-таки даже такая умная женщина, как Наташа, всей интриги разгадать не смогла. Даст бог, и другие не сразу сообразят. Игра-то идет большая. Больше некуда, и ставки под стать.

– Разве нет? – Натали подняла бокал, приглашая Генриха наполнить его шампанским. – Только не говори, что для меня. Я и так с тобой спать стану. Без этих глупостей!

– И в самом деле, глупости! – он наполнил бокалы, закурил, посмотрел на Наталью. – Что ж, госпожа террористка, хочешь правду узнать?

– Хочу!

– Секреты хранить умеешь?

– Сомневаешься?

– Не сомневаюсь, но спросить обязан: не о простых вещах пойдет речь. О высших приоритетах государства, никак не меньше.

– И ты мне доверишь государственные тайны? – Кажется, она была смущена.

– У меня есть повод тебе не доверять?

– Есть… – Она выпила шампанское, ни на мгновение не отведя взгляд от Генриха. – И не один. Сам знаешь. Дай закурить!

Генрих подошел, долил в бокал шампанское, открыл перед Натальей коробку папирос.

– Прошу!

– Спасибо! – Она не стала ждать, пока «галантный кавалер» поднесет огонь, взяла свечу, что стояла справа, прикурила. – Рассказывай! Обещаю, что никому не скажу… даже если гадость какая-нибудь.

– Да, нет, – он сделал глоток шампанского, посмаковал, но тут же понял, что «это не его». – Не в этом смысле, хотя да, та еще головная боль! Не возражаешь, если налью себе коньяка?

– Пей, что хочешь! Мне не мешает.

– Гадость… – повторил Генрих, подходя к буфету, давешнее словцо. – Нет, Наташа, не гадость. Все куда серьезнее. Видишь ли, – он чувствовал ее взгляд спиной и никак не мог решить, нравится ему это или, напротив, раздражает, – летом, в июле, в Берлине состоится конференция Германских государств – «Немецкий форум». Ты, может быть, слышала об этом. Такие конференции собираются регулярно, раз в два года. Эта станет юбилейной, десятой. Серьезное мероприятие. Съезжаются главы государств… короли, герцоги, премьер-министры… – Генрих налил себе коньяка, сделал глоток, повернулся к Наталье. – Аристократия, генералитет… Звезды и бриллианты… Много пафоса, ну ты же знаешь немцев! Вагнер, Орф и все такое! Торжественные мероприятия, банкеты и парады, но в тени всего этого великолепия идет серьезная работа. Экономическое сотрудничество, военные альянсы, да мало ли чего! Много всего, если честно.

– Договаривай! – Натали отсалютовала ему бокалом и выпила шампанское. – Что же случится на этот раз?

– Они объявят о создании империи.

– Что?! – у Натальи даже глаза округлились. На мгновение, но даже ее проняло. Есть слова, которые так просто не переварить.

– Я тебя удивил?

– Ну, в общем, да. Хотя… Постой, Генрих! Такое не скрыть! Об этом должны говорить на всех углах! И давно!

– И говорят, – кивнул Генрих. – Много лет подряд говорят. Пишут статьи и книги, обсуждают на научных конференциях, вносят в политические программы. Опросы общественного мнения показывают, что, в зависимости, от государства, идею объединения поддерживают от пятидесяти трех до семидесяти восьми процентов населения. Другое дело, что никто не верит, что это осуществимо. Ни голландцы с датчанами, ни французы, ни мы, грешные. А зря! Они наконец договорились, как ни странно, хотя до времени и не афишируют. Секрет высшего приоритета, поскольку неожиданность объявления дает немцам преимущество, временную фору, оставляет свободу маневра. Ставит контрагентов – Россию, например, – в невыгодное положение, связанное с потерей инициативы. Но декларация прозвучит, ты уж мне, Наташа, поверь, я точно знаю! Что произойдет дальше, представляешь? – Он выбросил в пепельницу окурок и закурил снова, пережидая мгновение «слабости», пока не исчезнет вставшая перед глазами кровавая пелена.

– Пруссия – пятая экономика мира, – выдохнул он вместе с дымом. – Баварское королевство – восьмая, ну, в крайнем случае, девятая. Но ведь есть еще Саксония, Вюртенберг, Баден, Тюрингия… Но и это не все. Как только возникнет новая империя, развалится старая. Это тоже дело решенное и тоже секрет. Австро-Венгерская монархия дышит на ладан. Достаточно любого резкого движения, и населенные немцами территории – Тироль, Австрия, Штирия, Судеты, Каринтия, да мало ли еще! – все они окажутся в границах Германской империи. А в орбите влияния, если уж и не внутри имперских границ будут все те же Венгрия и Чехия, Милан и Савойя, Хорватия и Богемия… Это будет монстр, Наташа. Порядка восьмидесяти миллионов дисциплинированного, образованного и трудолюбивого населения, третья, а может быть, и вторая по величине экономика мира, огромная боеспособная армия и слабый флот. Они не сунутся в колонии – куда им с тремя-то прусскими линкорами! – они развернутся на континенте, и первым делом попрут на нас… Цели и причины очевидны. У нас тут значительная доля немецкого населения, пространство и ресурсы, и рыхлая консистенция. В такой войне, если не быть к ней готовым, Россия очень скоро может превратиться во второстепенную азиатскую державу, потеряв Запад, утратив свою европейскую долю.