Читать книгу "Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко"

— Конечно, знакомо, — рассердился я. — А что прикажешь делать, Солнечный Ветер? Получив удар по одной щеке, смиренно подставить другую и уповать на промысел божий? Хватит. В моем мире этого наелись по самую маковку. Если эльфов не наказать, они еще что-нибудь придумают.

— Получив отпор, они станут осторожнее, — нагайна слегка улыбнулась, — скрытнее и злее. Когда-то они уже уничтожили так два народа. И лишили дома третий.

— Получив свое, они могут задуматься, что же делают не так, — упрямо сказал я, — что неправильно в их поступках и намерениях.

— Это вряд ли, — качнула головой нагайна.

— Они захотят мстить, — добавил молчавший до этого рогатый. — И так пойдет по кругу.

— И этот круг вечен, — сказала Клэв, глядя на стеклянный бокал с вином в своей руке. — Движение по кругу дает развитие миру, управляет народами и каждым в отдельности. Мир не может оставаться в покое, как обыватель, прозябающий всю жизнь за одной и той же работой, в одном и том же доме. Что для простого существа — стабильность, то для мира — смерть.

— Ты права. — Нагайна прищурилась.

— А потому теперь пришла пора качнуть маятник прочь от эльфов, — добавил я. — Они так уверены в своей неуязвимости и непогрешимости, что смеют решать за других, кому жить, а кому умирать, кому подчинять, а кому подчиняться. Пора им напомнить, что длинные уши — еще не гарантия бессмертия.

— Значит, так тому и быть. — Нагайна выпрямилась, нависая над нами. — В давние времена случилось то, что сейчас имеет последствия. То, что случится сейчас, будет иметь последствия в будущем. Ты готов к ним? Готов ли ты, Террор Черный, принять на себя ответственность за то, что собираешься совершить? Готов ли к тому, что в одних краях Кавана твоим именем будут пугать детей, а в других — возносить в благодарных молитвах?

— Зато… — Я помедлил. — Зато это имя будут помнить те, кто жаждет свободы. Кто не признает над собой чьего-то мнения, чьей-то власти, чьих-то решений. Самое ценное в мире — свобода.

— Но еще ценнее в этой вселенной, как и во всех остальных, умение распорядиться свободой так, чтобы не ущемить свободу тех, кто рядом. — Ильмасса усмехнулась.

Я же задумался над ее словами. Вся суть разговора свелась к тому, что в нашем мире звучит как «живи сам и дай жить другому». Не самая лучшая установка, прямо скажем. Но все же предпочтительнее, чем навязанная чужая воля. А уж как человек, эльф, наг, тур или моркот распорядятся свободой — зависит от того, насколько крепкая цепь в душе каждого из них. Та цепь, на которой в каждом разумном существе томится внутренний Зверь. И цепь эта куется из Разума, Воспитания, Науки, Искусства, Иронии… Звеньев в этой цепи бесчисленное множество. И чем их больше, тем надежнее Зверь привязан к хозяину и тем меньше он бед натворит. Не давай никому покушаться на твою свободу. Не мешай чужой свободе. Будь собой. Не диктуй другим, что они должны сделать со своими мечтами, жизнью и свободой. Они тебе ничего не должны. Ты никому ничего не должен. Будь собой, лети по жизни, раскрывайся в самой своей сути… Но оставайся Человеком. Не в смысле цвета кожи, длины ушей или чего-то еще. А в смысле понимания значимости для мира тебя самого и тех, кто тебя окружает. Мы равны в своих правах. И не нам осуждать кого-либо за привычки, наклонности или мечты. В нашем праве только наказать за спущенного с цепи Зверя. В крайнем случае — помочь удержать тварь на цепи. И сейчас пришло время загнать эльфийских Зверей в их пещеры да напомнить ушастым, что Тварей Желаний надо все-таки держать в вольере свободы.

Солнечная Жрица словно читала мои мысли — таким одобрительным стал ее взгляд. Ильмасса степенно поклонилась и сказала:

— Добро пожаловать в свободный мир, Террор Черный.

Я ощутил, что решение главного вопроса (как быть с гехаями и их памятью) уже на подступах и вот-вот станет понятным и простым… Но додумать мне не дали. Позвали на прием к императору.

И вот мы уже с полчаса трепались ни о чем, переглядываясь с Ашшанапалом Третьим Тессенидом. Наг-гигант успел пошептаться с верховной жрицей своего народа, а теперь лишь благодушно щурился, наблюдая за беспечным Маратом. Мальчишка ощущал себя рыбой в воде среди роскоши и еды. Его непосредственность явно импонировала хвостатому императору. Когда Марат цапнул с блюда очередной кусок прекрасно обжаренного на костре мяса, император наконец свернул беседу в тревожащее всех русло:

— Найди другое решение, принц. Слишком много жертв будет как среди гехаев, так и среди их владельцев, если ты пойдешь столь прямым путем. Ты сам видел, что случилось в круге нагайона. Хоть ты и зовешься Террором, но я верю, что в душе ты не такой мрачный и злобный тип, чтобы желать стольких смертей.

— Если понадобится, то и смерти меня не остановят. — Я посмотрел ему прямо в глаза.

Ашшанапал задумчиво моргнул и сказал:

— Понимаю, но все-таки…

— На хозяев мне положить сами знаете что, — усмехнулся я, — а вот ради гехаев, ради их жизни и свободы я принял решение.

Ускользнувшая от меня в покоях Ильмассы мысль здесь успела вернуться и окончательно оформиться. Осталось только озвучить ее и проследить за реакцией этих могущественных змеелюдей, способных одним движением кончика хвоста отправить меня в небытие. Я глубоко вздохнул и сказал:

— Пробуждать гехаев сразу опасно. Тут недолго и сумасшедших получить, если не совсем мертвых. Так что остается одно. Сначала собрать их в одном месте, а затем постепенно возвращать им память. Но не просто так. Привязанность гехаев к хозяевам носит глубокий эмоциональный окрас. Они по-настоящему любят своих хозяев, искренне и полноценно. Когда память вернется, эти чувства, скорее всего, станут прямо противоположными. Еще до приезда сюда я отдал приказ захватывать гехаев вместе с их владельцами и доставлять под своды Лесного Моря, где мой названый старший брат Пармалес Черный уже готов их принять под свою опеку и проследить, чтобы все прошло хорошо. Теперь же, после разговоров с вами, я лишь утвердился в решении.

— Каком? — Император отлично понял, что главного я пока не озвучил.

— Память о любви никуда не денется, как и память о страданиях больше не будет спрятана заклятием. Им придется заново узнавать друг друга. И я не буду лишать жизни тех, кто воспротивится такому положению дел.

— А что тогда? — Ильмасса подалась вперед, вглядываясь в мое лицо.

— Они послужат возрождению Лесного Моря трудом и знаниями, — усмехнулся я в ответ. — Как долго… Еще не решил.

Император нахмурился. Мысль об усилении древнего государства по соседству, пусть и не очень близкому, с его владениями — не лучшее, что может случиться в жизни императора могучей державы. Это я понимал, как и то, что пилюлю надо подсластить. Это также было обдумано заранее. Я продолжил:

— Император Лесного Моря, царь Пармалес Черный шлет своему соседу заверения в дружбе и предлагает сотрудничество. А также сетует на то, что многие века обитатели песков Алша’Ашшур не могут решить территориальный вопрос с обитателями Армагелоо, синими ограми и йотунами. Я уполномочен предложить императору Ашшанапалу Третьему Тессениду всемерную помощь в решении данного вопроса.