Читать книгу "Сердюков и женский батальон. Куда смотрит Путин? - Владимир Большаков"

Россия вошла в тройку ведущих военных держав — правда, пока только по общему уровню финансирования обороны. По подсчетам Международного института изучения проблем мира в Стокгольме (SIPRI), в 2011 году Россия впервые за 18 лет обогнала по размерам оборонного бюджета Великобританию и Францию, уступив только Китаю и недосягаемому лидеру США. Триллионы рублей, выделяемые на оборону в ближайшее 20-летие, должны помочь России преодолеть отсталость и подготовиться к войнам нового поколения. Но вот что вызывает сомнения: после долгих лет недофинансирования оборонную промышленность возродить будет сложно. И главный вопрос, который ставят зарубежные эксперты, анализируя программу вооружений РФ — смогут ли русские потратить эти триллионы на оборону с умом, и не разворуют ли их прежде, чем они поступят в ОПК и в войска.

Пока что состояние Стратегических ядерных сил России, как мы убедились, таково, что полной безопасности россиянам они не гарантируют. И можно ли полагаться только на ядерное сдерживание, не предусматривая возможности вынужденного превентивного ядерного удара в целях опережения потенциального противника, изготовившегося к агрессии? Когда этот вопрос, причем в порядке дискуссии, открыто поставил генерал Балуевский, бывший начальником Генерального штаба до Н. Макарова, его тут же отправили в отставку.

Оборона по всем азимутам

«Реформа Сердюкова» шла полным ходом, когда 12 мая 2009 г. президент Медведев подписал документ под названием «Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года», разработанный под руководством секретаря Совета безопасности Николая Патрушева. Патрушев на роль русского Клаузевица никак не тянет. И уже сам тот факт, что подобный документ составляли бывшие руководители ФСБ, говорит о том, что Генеральный штаб и ГРУ при выработке долгосрочной стратегии нацбезопасности отодвинуты на второй план.

Откуда конкретно в нынешних условиях России следует ожидать удара, авторы новой стратегии национальной безопасности РФ сказать не решились, ограничившись тем, что заявили следующее: «Угрозами военной безопасности являются: политика ряда ведущих зарубежных стран, направленная на достижение преобладающего превосходства в военной сфере, прежде всего в стратегических ядерных силах, путем развития высокоточных, информационных и других высокотехнологичных средств ведения вооруженной борьбы, стратегических вооружений в неядерном оснащении, формирования в одностороннем порядке глобальной системы противоракетной обороны и милитаризации околоземного космического пространства, способных привести к новому витку гонки вооружений, а также на распространение ядерных, химических, биологических технологий, производство оружия массового уничтожения либо его компонентов и средств доставки». (Здесь и далее «Стратегия» цитируется по тексту, опубликованному на сайте Совета национальной безопасности РФ www.scrf.gov.ru. 13 мая 2009 г.) Североатлантический пакт, правда, на этот раз назван прямо. «Определяющим фактором в отношениях с Организацией Североатлантического договора, — гласит «Стратегия», — останется неприемлемость для России планов продвижения военной инфраструктуры альянса к ее границам и попытки придания ему глобальных функций, идущих вразрез с нормами международного права». В этих условиях, согласно тексту «Стратегии», России для защиты своих национальных интересов следует «проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию, в том числе и новую гонку вооружений». При этом Москва обещает предпринять все усилия «по поддержанию паритета с США в области стратегических наступательных вооружений в условиях развертывания США глобальной системы ПРО и реализации концепции глобального удара».

Авторы «Стратегии» отдают себе отчет в том, что в долгосрочной перспективе в мире обострится конкуренция за контроль над энергетическими ресурсами и признают, что «в условиях конкурентной борьбы за ресурсы не исключены решения возникающих проблем с применением военной силы — может быть нарушен сложившийся баланс сил вблизи границ РФ и границ ее союзников».

«Реформу Сердюкова» ее автор и однофамилец оправдывал тем, что вооруженным силам России недостает гибкости и мобильности для отражения многочисленных угроз безопасности страны, прежде всего на ее границах. Разъясняя суть этой реформы, Н. Макаров, заявил, что она необходима в первую очередь потому, что дореформенные армия и флот России не смогли бы адекватно отреагировать на главные угрозы, к которым он отнес вооруженные силы США и НАТО, имеющие многократное превосходство в силах общего назначения на всех стратегических направлениях. В этих условиях России необходимо иметь такие вооруженные силы, которые могли бы адекватно отреагировать на угрозы современного мира, тем более, что «появилась и масса новых вызовов и угроз», — сказал генерал («Время новостей», 08.06.2009).

В силу того, что у современной России не так уже и много союзников на постсоветском пространстве и партнеров в дальнем зарубежье, в рамках разработанной Совбезом «Стратегии», планируется активизация в таких различных политических форматах, как «группа восьми», «группа двадцати», РИК (Россия, Индия, Китай) и БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). При этом важнейшим направлением внешней политики названы отношения со странами — членами СНГ, ЕврАзЭС и ОДКБ. Причем в Москве с ОДКБ связывают едва ли не такие же надежды, как с Варшавским договором и рассматривают эту достаточно рыхлую в военном отношении организацию в качестве «главного инструмента, призванного противостоять вызовам и угрозам военно-политического и военно-стратегического характера». Превращение ОДКБ в феврале 2009 г. из «союза на бумаге» в военный блок, по словам Д. Медведева, было связано со «значительным конфликтным потенциалом, который накапливается непосредственно в зоне ответственности ОДКБ». Поэтому лидеры стран ОДКБ — России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, а также Армении и Узбекистана — приняли решение создать межгосударственные Коллективные силы оперативного реагирования и решили, что они «будут экипированы не хуже натовских». Костяк этих сил составят две российские ударные дивизии — 98-я гвардейская воздушно-десантная дивизия и 31-я десантная бригада ВДВ. До НАТО постсоветский военный блок, конечно, не дотянет, но считаться с ним так или иначе придется — нападению на любую страну-участницу этого союза будет означать нападение на всех. Главное, конечно, в таком союзе добиться его независимости от политической конъюнктуры и быть уверенным в своих союзниках в любом военном конфликте.

Видимо именно эта неуверенность заставила разработчиков вышеупомянутой «Стратегии» исходить из того, что рекомендовал Александр III — больше полагаться на собственные силы, в особенности на ВС РФ. Для укрепления внешней и внутренней безопасности планируется сформировать «высокопрофессиональное сообщество спецслужб РФ» и «развивать общенациональную систему противодействия международному терроризму, экстремизму, национализму, этническому сепаратизму». Но такого рода «стратегия», и не удивительно, что ее разрабатывали коллеги Путина по КГБ, годится больше для обеспечения внутренней безопасности полицейского государства, чем для отражения внешних угроз в условиях бесконтактных войн.

Военным пообещали, что до 2020 года они должны получить «достаточный объем финансовых, материальных и иных ресурсов», чтобы перейти к новому облику армии с сохранением потенциала стратегических ядерных сил за счет наращивания количества частей постоянной готовности и совершенствования оперативной и боевой подготовки». Было обещано, что к тому же сроку в результате закупок новой боевой техники арсенал Вооруженных Сил РФ будет обновлен на 70–80 процентов.