Читать книгу "Дарю тебе сердце - Нэн Райан"

Но когда Кэтлин овдовела, Доусон больше не мог даже на время забыться в объятиях другой женщины. Он твердил себе, что Кэтлин больше не принадлежит другому мужчине, что она его, и только его. Не предпринимая никаких реальных шагов, он тем не менее целыми днями грезил наяву, представляя, как она сдастся, пошлет за ним и признает, что связь, некогда существовавшая между ними, никогда не обрывалась, что ее больше не сдерживают брачные обеты, данные другому мужчине, что она в конце концов решила выйти за него замуж – после всех этих потраченных впустую лет, которые уже не вернуть.

Но Кэтлин ничего подобного не делала. Уверовав, что день, когда Кэтлин пошлет за ним, пригласит в Сан-Суси и признается ему если не в любви, то хотя бы в том, что испытывает к нему глубокую нежную привязанность, непременно настанет, Доусон ждал этого почти постоянно. Дело дошло до того, что он почти не покидал свой особняк. Он так сильно на это рассчитывал, что даже выписал из Нового Орлеана нарядную двухместную карету, втайне предвкушая решающий день, когда он отправится в Сан-Суси этаким молодым щеголем – в новом экипаже, с огромным букетом роз – и пригласит Кэтлин на прогулку. Она радостно выбежит ему навстречу, как трепетная юная девушка к своему первому поклоннику, он поможет ей сесть в закрытый экипаж, и они поедут кататься.

Но Кэтлин так и не позвала его. Доусон ее почти не видел, а если и видел, то лишь мельком. Доусон частенько прятался в каком-нибудь надежно скрытом от глаз убежище, чтобы наблюдать за Кэтлин, оставаясь незамеченным. Как-то раз именно после такого наблюдения за ней он с особой остротой почувствовал себя одиноким и несчастным и не мог избавиться от этого ощущения весь день. Было это в одно зимнее воскресенье. Уже почти поднявшись по лестнице собора, Кэтлин вдруг оглянулась, и Доусон получил возможность без помех полюбоваться ее прекрасным лицом. Стройная, пропорциональная фигура Кэтлин была полностью скрыта теплым коричневым плащом, но Доусону было достаточно увидеть любимое лицо с нежными тонкими чертами, сияющие голубые глаза, улыбку, обращенную к подруге, которая окликнула Кэтлин сзади, чтобы его сердце забилось учащенно. Кэтлин отвернулась, и для Доусона словно померк весь свет. Он вздохнул и, незамеченный, понуро побрел прочь.

В то воскресенье он до конца дня просидел в одиночестве в своей просторной библиотеке, смакуя воспоминание о ее прекрасном лице. Видя мысленным взором любимые черты, Доусон невольно начинал улыбаться, но быстро мрачнел, в глазах появлялось выражение непроходящей боли. К заходу солнца боль стала невыносимой, Доусон понял, что больше не в состоянии ее терпеть, и вызвал к себе Джима.

– Я хочу, чтобы ты вывел из каретного сарая новый экипаж. Запряги черную пару и подавай экипаж к парадному входу. Я спущусь через полчаса.

Отдав распоряжение Джиму, Доусон помчался вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Пять минут спустя он уже сидел в огромной мраморной ванне с теплой водой и, немного фальшивя, громко распевал веселую песенку. Его сочный баритон гремел по всему дому.

Приняв ванну, Доусон стал одеваться. Он надел белоснежную рубашку, отглаженные брюки, двубортный жилет из тафты и серый сюртук с жемчужным отливом. Джим уже ждал хозяина у входа, стоя возле нарядного экипажа.

– В Сан-Суси, – коротко распорядился Доусон и легко вскочил в карету.

– Но, сэр, я…

– Джим, я сказал, в Сан-Суси, и побыстрее! – крикнул Доусон.

Покорный слуга занял место на козлах и тронул поводья.

Доусон отодвинулся в глубину кареты и накрыл ноги меховой полостью. Его переполняло радостное волнение, он уже представлял себе реакцию Кэтлин, когда она увидит его взбегающим по ступеням парадного входа Сан-Суси. На ее лице появится удивленное выражение, а потом он обнимет ее, подхватит на руки и сообщит о цели своего появления, и тогда Кэтлин удивится еще больше. Он посмотрит ей в глаза и неуверенно признается, что пришел просить ее руки. Лицо Кэтлин озарится счастьем, она положит свои маленькие ручки ему на плечи, запрокинет голову, звонко рассмеется от радости и весело спросит:

– Дорогой мой, почему же ты так долго ждал?

Прокручивая в уме эту счастливую сцену, Доусон улыбался все шире. Лошади, цокая копытами по промерзшей зимней дороге, несли его в Сан-Суси, с каждой минутой приближая осуществление его плана. Величественный особняк уже показался вдали, когда улыбка на лице Доусона вдруг стала блекнуть – в нем проснулся страх быть отвергнутым. Неизвестно откуда вдруг возникли сомнения, и чем ближе карета подъезжала к Сан-Суси, тем более эти сомнения крепли. Если бы Кэтлин хотела его видеть, она бы давным-давно сама послала за ним, но она этого не сделала. Если он вдруг ворвется в ее дом, подхватит ее на руки и заявит на нее права, она сочтет его сумасшедшим. С какой стати он вообразил, что она должна обрадоваться его появлению, не говоря уже о том, чтобы без малейших колебаний и сомнений предложить ему себя как некий приз, который он давно завоевал и наконец явился получить? Его наглость ее не обрадует, а оттолкнет, вызовет отвращение, она придет в ужас от столь явного неуважения к ее чувствам.

Убедив себя, что чуть было не совершил ужасную ошибку, Доусон крикнул Джиму:

– Поворачивай назад, быстро!

– Но, сэр, мы же почти приехали…

– Джим, ради Бога, поворачивай, пока нас не заметили из дома!

– Слушаю, сэр, – ответил Джим, выполняя приказ. – Куда ехать? Домой?

– Нет, домой я не хочу, отвези меня к реке, в Нижний Натчез.

Карета покатилась в обратную сторону. Доусон оглянулся через плечо. С каждой минутой Сан-Суси оставался все дальше позади. Нарядный экипаж ехал по направлению к реке, увозя безукоризненно одетого джентльмена, томящегося от неразделенной любви, все дальше от элегантного особняка и все ближе ко всевозможным человеческим порокам, нашедшим себе приют на болотистых берегах. Вместо того чтобы провести приятный вечер в тиши гостиной Сан-Суси, держа в своей руке маленькую ручку женщины, которая должна была бы вскоре стать его женой, Доусон Блейкли, сняв элегантный сюртук, расстегнув ворот и закатав по локоть рукава белоснежной шелковой рубашки, всю ночь просидел за карточным столом, обтянутым грязным зеленым сукном, играя в покер с разношерстной речной публикой и в немереных количествах поглощая виски, чтобы забыться.

То был единственный раз, когда парадная карета выезжала за пределы каретного сарая. И вот наконец настал час, когда ей предстояло послужить цели, для которой она и была куплена. Доусон готов был заново ухаживать за своей прекрасной дамой, добиться ее расположения и вернуть ее привязанность, даже если это случится уже после того, как они станут мужем и женой. Он улыбнулся и достал из нагрудного кармана футляр, обшитый розовым бархатом, открыл крышку и высунул руку из кареты, чтобы на великолепный бриллиант упал яркий солнечный свет и камень заиграл всеми цветами радуги. Лучи солнца, преломившись в его гранях, отбросили разноцветные блики в искрящиеся счастьем глаза жениха. Бриллиант чистой воды был безупречен, и скоро он займет достойное место на среднем пальце левой руки Кэтлин, чтобы оставаться там навсегда и служить для нее постоянным напоминанием о его любви, а для него – постоянным напоминанием о том, что любимая наконец принадлежит ему.