Читать книгу "Невероятные приключения Шарлотты Бронте - Лора Джо Роулэнд"

Снова это леденящее сердце слово — жертвовать, — которое я прочла в его тетради.

— Но вы ведь тоже умрете, — напомнил ему Слейд. — Если бомба не разорвет вас на куски, то убьет болезнь. У вас ведь нет против нее иммунитета, хоть вы и считаете себя богом.

— Это ничего. Я охотно принесу себя в жертву. — И вдруг все высокомерие слетело с Кавана, он стал печальным и смиренным. — Мне в любом случае недолго осталось. Сегодня я проснулся в гораздо худшем состоянии, чем обычно. — Он сделал глубокий свистящий вдох и закашлялся так сильно, что лицо его стало красным и он схватился за ребра. — Должно быть, я вдохнул все же немного этого болезнетворного порошка. — Он пожал плечами. — Я — на грани жизни и смерти.

Мы со Слейдом переглянулись с еще большим, если это было возможно, ужасом. Ведь Кавана мог и нас заразить!

— Не беспокойтесь. — Кавана словно прочел наши мысли. — Непосредственного контакта с порошком вы не имели, а от человека к человеку болезнь не передается. Вы будете жить, чтобы, когда меня не будет, поведать всему миру то, что я вам рассказал.

Так вот, значит, какую роль он уготовил нам со Слейдом: ему нужно, чтобы его гений не канул в безвестность, чтобы его историю узнали все, и мы должны стать ее летописцами.

Кавана осторожно поставил бомбу на тележку.

— Ну, теперь я с вами распрощаюсь. — Его горящий взгляд напоминал прозорливый взгляд солдата, отправляющегося на поле смертельной битвы. Он взялся за ручки тележки.

— Постойте, — закричал Слейд. — Вы не можете оставить нас в этой клетке. Как мы сможем что-то кому-то рассказать, если мы здесь заперты? Вам придется выпустить нас!

— О, чуть не забыл. Вот. — Кавана бросил к нашим ногам длинный узкий предмет. Это был металлический напильник. — Воспользуйтесь этим, чтобы перепилить прутья. К тому времени, когда вам это удастся, моя демонстрация уже завершится.

— Когда? — отчаянно крикнул Слейд. — Где?

— Не позже чем в ближайшие два-три дня, — ответил Кавана. — Столько у меня осталось, прежде чем болезнь окончательно лишит меня сил. А что касается места… — Его прощальный взгляд был зловещим, леденящим душу. — Скоро узнаете.

Засим он зашаркал прочь, толкая перед собой тележку, груженную смертью.

Глава тридцать седьмая

— Доктор Кавана! — закричала я. — Пожалуйста, вернитесь!

— Вернитесь, черт бы вас побрал! — подхватил Слейд, колотя по прутьям решетки.

Кавана оставил эти мольбы без внимания. Когда эхо наших собственных голосов стихло, единственным, что мы услышали, было дуновение сквозняка, пронизывавшего подземелье.

Мы посмотрели друг на друга, и, несмотря на смятение, душа моя воспарила. Пусть мы со Слейдом находились в чудовищном положении, в ловушке, из которой не видели выхода, но мы были вместе! Наш брак умножил силы каждого из нас. Если кто-нибудь и мог освободиться из этой тюрьмы, так это мы.

Слейд улыбнулся: он угадал мои мысли.

— Для Найала Кавана, может, все и кончено, но для нас — нет.

— Во всяком случае, пока нет, — я дала Слейду свою шпильку.

Он принялся колдовать над замком, но механизм не отвечал на его усилия. В конце концов шпилька сломалась. Сломались и все остальные, которые я ему давала. Слейд взялся за напильник, оставленный Найалом Кавана, несколько раз провел им по пруту, потом по дужке замка.

— Похоже, замок сделан из более мягкого сплава. К тому же если пилить замок, то достаточно сделать только один разрез.

Он процарапал дужку замка с двух противоположных сторон, чтобы видеть, где должен проходить разрез, и мы начали пилить по очереди. Работа была утомительной и шла медленно. За три часа нам удалось сделать лишь едва заметный надрез. На пальцах появились болезненные ссадины. Масло в лампе выгорело, и она погасла. Мы продолжали трудиться в полной темноте, на ощупь, передавая напильник друг другу. У меня от скрежета металла о металл звенело в ушах, а дужка замка, казалось, становится лишь толще. Мы пилили весь день или всю ночь — представление о времени суток у нас смешалось, — проголодались, хотели пить и ужасно устали. Спустя вечность мы решили наконец передохнуть.

— Если у тебя есть свежие идеи насчет того, как отсюда выбраться, поделись, — сказал Слейд.

Я хотела уже было признаться, что идей нет, как вдруг меня остановил какой-то слабый шум.

— Ты слышал?

Затаив дыхание, мы прислушались: где-то наверху, скрипнув, открылась дверь, потом раздались тихие крадущиеся шаги на лестнице.

— Доктор Кавана возвращается! — прошептала я.

— Это не он, — возразил Слейд. — Не его поступь. К тому же там несколько человек.

Я так устала и была так дезориентирована темнотой, что мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, кто это может быть.

— Лорд Истбурн со своими людьми?

Но тут я услышала низкие мужские голоса, говорившие с иностранным акцентом. Мы со Слейдом прижались друг к другу, волна ужаса окатила нас обоих.

— Я бы предпочел, чтобы это был лорд Истбурн, — признался Слейд.

Поднявшись на ноги, мы застыли в беспомощном ожидании. Желтый фонарь вспыхнул, как солнце в темноте. Ничего, кроме этого яркого, излучающего свет пятна, мы видеть не могли и инстинктивно заслонили глаза руками. Свет приближался. Скосившись, я различила три фигуры. Один мужчина держал фонарь, второй шел рядом. У обоих в руках было по пистолету, направленному на нас со Слейдом. Третий человек шел следом. Когда двое, выступавшие впереди, остановились возле клетки, мои глаза уже немного привыкли к темноте и я узнала светлые волосы, военную выправку, холодную классическую красоту одного и болезненную одутловатость лица другого. Они расступились, и третий пришелец встал между ними. Весь в черном, он, казалось, состоял из той же тьмы, какая заполняла подземелье. Его серебристые волосы, белесые, с набрякшими веками глаза и золотая оправа очков словно бы светились особым, исходившим изнутри светом.

Это был Вильгельм Штайбер со своей неизменной парой прусских воинов.

Мое сердце пронзил ужас, в ушах оглушительно застучала кровь, легкие стиснуло, не давая дышать, а кишки в животе словно бы связало узлом; от ледяного, тошнотворного отчаяния я почувствовала парализующую слабость. Все наши усилия, предпринятые для того, чтобы на шаг опережать Штайбера в погоне за Кавана, пошли прахом. Он догнал нас, причем в самый неподходящий момент. Довольная улыбка кривила его жестокий чувственный рот.

— Иван Зубов, — сказал он, обращаясь к Слейду. — Но, разумеется, это не ваше настоящее имя. Время притворства давно миновало, Джон Слейд. Очень рад видеть вас снова.

Я почти физически ощущала враждебность, которая исходила от Штайбера, и висевшую в атмосфере злобу, отравлявшую воздух и пугавшую не меньше, чем направленные на нас пистолеты. Слейд стоял, расправив плечи и высоко подняв голову. Его собственная ненависть горячей мощной волной устремлялась на врага. Воздух вокруг двух мужчин трещал от скопившейся энергии, как от множественных разрядов молнии.