Читать книгу "Боярышня Дуняша 2 - Юлия Викторовна Меллер"

Это же боров, а вы сравниваете с человеком!

— Да любой скажет, что это Алексей Васильевич! Ну вылитый он! — закричали ей со всех сторон. — Наш посадник!

Дуня озабочено прислушалась к людям и пристальнее уставилась на кабана. Он вышел таким, как ей хотелось, но народ всё больше воодушевлялся, находя сходство с известным им человеком. Она хотела было по-быстрому исправить своё творение, на всякий случай… от греха подальше… но неожиданно завязалась драка между теми, кто смеялся над посадником, похожем на Дуниного кабана, и теми, кто оскорбился за него.

Мальчишки встревожились и потянули девчонок в сторону, к отдельно строящему крепость маленькому Ванюшке с дядькой.

— Надо тикать! — хмуря брови, заявил Алексейка, поглядывая на своих товарищей по улице. У тех горели глаза, но во взрослую драку они не лезли.

— Погоди, надо подправить морду, чтобы… — начала Дуня, но небольшая драка быстро переросла в масштабный махач. Ерёма сплюнул и с досадой посмотрел на боярышню.

— И как тебя угораздило? — тоскливо спросил он.

Вопрос был риторическим, но Маша ответила:

— Она не специально. Мы даже не видели этого Алексея Васильевича.

— Давайте отсюда снежками морду закидаем? — всё ещё надеясь исправить недоразумение, предложила Дуня, но тут какой-то парень попытался врезать по уху бояричу Волку, тот сноровисто уклонился, но попал под раздачу с другой стороны и упал.

— Бегите, — рявкнул Ерёма и влез в драку. — Эх, кто на меня? — заорал он.

— Я бы тоже! — восторженно завопил Алексейка, жадно оглядывая драку, но не забывая уводить доверенных ему девчонок и женщин. Ванюшкин дядька стоял и усмехался, глядя на разошедшихся псковичей.

Дуня же с ужасом смотрела на вояк, от которых валом валил пар. Кто-то махал руками, как мельница, кто-то громко советовал куда бить, кто-то выползал из большой кучи малы, довольно скалясь и отплевываясь. Боярышня понадеялась, что снежную свинью затопчут, но оказалось, что напрасно. Вскоре из толпы выполз Ерёма и вытянул оттуда Семёна Волка. Оба были в разорванных полушубках.

— Давайте-ка домой, — строго произнёс дядька — и никто не возражал. Вскоре мальчишки начали обсуждать схватку Ерёмы и Семёна. Оказывается, оба сумели чем-то удивить ребят. И теперь уже произошедшее не казалось чем-то страшным, но дома, когда наставница начала объяснять, что произошло, всё вновь переменилось.

— Кабан? На Алексея Васильевича? — не поверила боярыня Соломония. Она даже не поленилась одеться и сходить к стене, чтобы посмотреть на снежную скульптуру. Там уже собрался чуть ли не весь город, чтобы увидеть своими глазами аллегорию на посадника. Об этом поведала Соломония.

— Аллегория! — мрачно буркнула Дуня. — Слово-то какое паскудное, — добавила она. — Это происки иноземцев, — сделала попытку всё свалить на них.

Соломония внимательно на неё посмотрела, усмехнулась, а потом развернулась к семье и сказала, как выплюнула:

— А ведь похож мздоимец! Народ не обманешь!

— Бабуль! — воскликнула Дуня. — И ты туда же? Не видела я вашего мздоимца… то есть посадника. Перекреститься могу!

— Ай! Неважно, — отмахнулась она. — Может, оно и к лучшему.

Дуня невольно посмотрела на Машу, и этот взгляд перехватила боярыня.

— Вот и будет повод у Пучинковых ответить благодарностью, а то придумали всё мешать в кучу. Нет уж, сватовство по одну руку — долги по другую! Так будет правильно.

Глава 27

Вечером того же дня к Посниковым забежал человек Пучинковых, чтобы разузнать, из-за чего весь Псков гудит. Выслушал, покивал и побежал обратно, а домашние принялись гадать, чем всё закончится.

Милослава с девочками только сейчас узнали, что буквально перед их приездом псковские посадники своей властью отлучили от службы вдовствующих попов и диаконов. Митрополит и владыка Новгородский были в ярости от этого своеволия. А народ взял и поддержал своих посадников! Церковь же пригрозила псковичам закрыть храмы.

Милослава слушала обо всем этом, прикрывая раскрытый в удивлении рот ладошкой. На Москве-то всё строже! А тут не стесняются дерзкие речи о вере произносить, о роли священников для мирян и их надобности в качестве посредников.

Милослава краем уха послушала эти речи, а после у мужа спросила, почему в Москве так не говорят, ведь ладно же псковичи глаголят. И получила отповедь, что всё это ересь, разносимая попами-расстригами. А в самом Пскове бузят потому, что нет у них собственного владыки.

От Новгорода псковичи отделились, создали свою республику, но остались зависимы от новгородского владычьего двора. А это означало, что суд по многим вопросам, денежные вклады от паствы, содержание, выезды отдавались на сторону. Редкий приезд владыки псковичами воспринимался как праздник, а он собирал подарки и торопился уехать. Бывало, что вместо себя присылал протопопа, который не мог решить накопившиеся вопросы, но разрешение забрать дары имел.

Милослава выслушала мужа и поняла, что не нужно лезть в сложные отношения псковичей с церковью и помалкивала.

Дуне пришлось самостоятельно разбираться в любви и нелюбви народа к конкретному посаднику, а когда к объяснениям приплели церковь, которую он вместе с другими поприжал, а церковники в ответ пригрозили закрыть храмы, то она совсем запуталась. Ей было важно понять, навлекла она неприятности на свою семью или нет, но никто не мог предугадать реакции посадника на её невольный пассаж. А утром за отцом и ею заехал Харитон Алексеевич Пучинков.

— Алексей Васильевич хочет познакомиться с мастерицей снежной фигуры, — коротко сообщил он.

Делать нечего, поехали.

Боярыня Соломония решила лично сопроводить Дуню, раз Милославу не позвали. Уже во дворе к ним присоединился Семён Волк, сказав, что его отцу приходилось иметь дело с этим посадником, и если что-то пойдет не так, то он напомнит о Григории Волчаре. Соломония окинула внимательным взглядом юношу и отчего-то хмыкнула, бросив короткое:

— Тут многие помнят твоего деда Порфирия.

Семён понимающе оскалился, и никто не решился уточнять, о чём идет речь.

Дуня в этот раз надела княжью шубку, которую не должно снимать в гостях, а поверх уже роскошную шубу. Вячеслав тоже принарядился, одолжив у боярыни Соломонии перстни и гривну на шею.

У крыльца посадника их встретил какой-то важный человек, но родственница прохладно