Читать книгу "Хэллгейт: семья - Ёсими"

распухшим до неузнаваемости лицом. Ничего удивительного, что Алекс не понял, кто на снимке.

Ритуал сокрытия, вот оно как.

Полезная штука: можешь спокойно вернуться в город, где тебе кто-то до сих пор желает смерти, и искать этого человека как ни в чём не бывало. Интересно, сколько раз Стэши смеялась про себя, наблюдая, как собеседник силится назвать её настоящее имя, которое так и вертится на языке? Отчего-то от этой мысли Алексу стало противно. Она, наверное, и над ним потешалась.

— Только это черномагический ритуал, — добавила Джин шёпотом. — Очень сложный. Отнимает почти все силы, приходится восстанавливаться несколько месяцев.

— Но ведь Афина — белая ведьма?

— Так тоже можно. Это чёрные ведьмы не могут обращаться к ритуалам, которые требуют белого дара, а в обратную сторону всё работает прекрасно. Просто… Для ведьмы вроде Афины это — отречение от собственных принципов. Она должна переступить через себя, чтобы всё получилось. Бесследно такое не проходит.

Джин горько улыбнулась.

— Наверное, поэтому Афина и перестала быть Верховной, — подытожила она.

Алекс попытался представить, что пришлось пережить Афине Гудвин. Теперь понятно, откуда взялась эта глубокая, почти безграничная печаль в её взгляде, почему она, статная и всегда спокойная, порой казалась сломленной. Мало кто замечал это, однако Алекс иногда видел, что невозмутимость Афины давала сбой. Тогда он порывался спросить, что же произошло, и не решался — они не были ни друзьями, ни даже приятелями. В конце концов, она просто помогала его отцу.

Но, с другой стороны, этот ритуал спас ей жизнь. Не оставь Афина место Верховной — одна из послушных марионеток Юджины явилась бы за ней. К тому же ведьмы, вероятно, чувствовали, когда одна из них теряла силы. Юджина просто сочла её безопасной и решила не тратить зря драгоценный ресурс.

Везение на грани чуда, что и говорить. Хотя можно ли назвать случившееся везением?

— А эта ведьма куда умнее, чем казалась на первый взгляд, — протянул мэр задумчиво. — По крайней мере, она до сих пор жива. Так на чём я остановился?.. Ах да, пожар. Коннор сделал свою работу, вернулся в «Луизианский приют», и, насколько мне известно, Юджина велела ему забыть о случившемся. Обычно это действовало. Из последствий — несколько дней головной боли, всего-то. А я… Что ж, у меня появился повод для праздника. Шонни наконец подох.

Сбоку что-то мелькнуло. Алекс запоздало повернулся, но было поздно: Стэши прыжком перемахнула через письменный стол, отделявший её от мэра. Одной рукой она схватила его за волосы и прежде, чем кто-то успел остановить её, вбила лицом прямо в деревянную столешницу.

Послышался хруст, который нельзя было спутать ни с чем другим. Блейк Александер попытался было со стоном выпрямиться, но Стэши не разжимала руки — явно намеревалась ударить ещё раз.

Дэйв подбежал к ней первым. Пара простых, отточенных движений опытного бойца — и Стэши забилась в железной хватке. Она не кричала, не бросалась обвинениями — просто смотрела. На закушенной губе выступила алая капля, в глазах плескалось столько стылой, сосредоточенной ненависти, что даже Алексу, который считал, что успел неплохо узнать её, стало не по себе. Она была готова прикончить мэра. Она собиралась сделать это голыми руками.

Стэши ещё дёргалась в крепких объятьях Дэйва, тщетно пытаясь высвободиться, когда Алекс подошёл к ней вплотную и осторожно откинул со лба лезущую в глаза прядь. Она замерла — напряжённая настолько, будто видела его впервые в жизни и сочла врагом.

— Прекрати, — сказал он негромко. — Очень прошу. Я знаю, у тебя есть право отомстить. Но он будет сидеть за решёткой до конца своей жалкой жизни, и этого более чем достаточно.

Она ухмыльнулась. Кровь из прокушенной губы потекла на подбородок тонкой струйкой, и Алекс утёр её.

— Нет. Этого мало. Я не остановлюсь.

— Просить ради себя самого и нашей… дружбы я не стану, — аккуратно подбирая слова, продолжил он. — Но, пожалуйста, подумай о жертвах, на которые кто-то пошёл из-за тебя. Рэй могла остаться калекой на всю жизнь. Афина перестала быть Верховной ведьмой. Люди лгали, отказывались от того, что их определяло, шли на сделки с совестью, чтобы Мэйв Хьюз однажды вернулась в Хэллгейт и нашла человека, который убил её семью. Не отнимай у них это. Мы же говорили, что по-настоящему важно, помнишь? Дело надо закрыть. Ради города, ради остальных.

Лицо Стэши на миг исказила гротескная, неестественно жуткая гримаса, и в самой глубине зрачков сверкнуло что-то хищное. Алекс испугался, что сейчас она рванёт снова — и Дэйв уже не удержит её, и прольётся ещё больше крови, потому что его слова ничего для неё не стоили. Теперь он был готов ко всему, и это ему чертовски не нравилось.

Наверное, держать эту тайну в себе так долго было для Стэши слишком тяжело. Но Алекс ясно видел, что вместе с секретами она копила в себе гнев и силы. Она, должно быть, годами представляла себе эту сцену, а он отнимал у неё месть.

— Пожалуйста, Стэши, — повторил он. — Не нужно… Нет смысла становиться такой, как он.

Она обмякла в руках Дэйва, как тряпичная кукла, и расплакалась.

— Я вынесу её на воздух.

За ними закрылась дверь, и Рэйлин, глубоко вздохнув, вынула из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Извини, Блейк, — любой намёк на вежливость в тоне она отбросила, точно ненужную шелуху. — Надо немного расслабиться.

Мэр только кивнул. Он по-прежнему прижимал ладонь к носу, и кровь струилась между пальцами, стекая на столешницу.

— Я бы хотел…

— Вы никуда не пойдёте, — не дал ему договорить Алекс. — Джин принесёт льда и обезболивающее, но знайте, что не заслуживаете даже этого. Я бы позволил Ст… Мэйв ударить вас ещё столько раз, сколько она захочет.

— Во имя вашей дружбы? Не обманывайте хотя бы себя, шериф Нолан.

Голос мэра звучал гнусаво, приглушённо, но глаза лукаво поблёскивали. Приходил в себя он до обидного быстро, и Алекс мельком подумал, что и сам с удовольствием бы разбил ему лицо.

— Это касается только нас двоих. Джин, пожалуйста, сходи за льдом.

Она взглянула с затаённой обидой, но спорить не стала — тенью выскользнула в коридор.

По кабинету поплыл сизый дым, защекотал ноздри, и Алекс с наслаждением сделал глубокий вдох. Заметив это,