Читать книгу "Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение - Николас Пиледжи"

Вайнер говорил полиции, что сзади подошли двое, сказали «Это ограбление!», а когда он пригнулся, то услышал выстрелы, но происходящего не видел. Стрелки исчезли. Убийство осталось нераскрытым.

13 марта 1983 года от рака легких умер Ник Чивелла. Двумя неделями ранее его выпустили из федеральной тюремной больницы города Спрингфилд, штат Миссури, чтобы он мог «достойно умереть».

Джо Агосто обвинили в заведомо неверном заполнении чеков, благодаря которому он мог сливать деньги мимо кассы «Тропиканы», выводя таким образом средства. 12 апреля 1983 года Агосто решил стать главным свидетелем. Его показания вкупе с записными книжками ДеЛуны привели к обвинительным приговорам и жестким наказаниям: Карл Чивелла и Карл ДеЛуна получили по тридцать лет; Карл Томас отделался пятнадцатью. Фрэнк Балистриери получил тринадцать.

Джо Агосто скончался через несколько месяцев от сердечного приступа. На второй фазе дела об «Арджент» – в ходе которого многим из прошлых ответчиков были выдвинуты обвинения в выведении порядка двух миллионов долларов из корпорации, – требовался надежный свидетель. Аллену Глику гарантировали неприкосновенность, и он заговорил.

Под следствием в этот раз были чикагские боссы: Джо Аюппа, 77 лет, Джеки Чероне, 71 год, действующий кливлендский босс Милтон Мейш Рокман, 73 года, босс из Милуоки Фрэнк Балистриери, 67 лет, и двое его сыновей-юристов, Джон и Джозеф. Обвинительный приговор почти наверняка означал, что престарелые боссы встретят последние деньки за решеткой.

Глик предстал перед судом и давал свидетельские показания на протяжении четырех дней, выкладывая в мельчайших подробностях то, как он сражался с Фрэнком Балистиери и как он получил свой кредит. Он также рассказал о том, как его заставляли отказаться от 50-процентного преимущественного права на корпорацию в обмен на двадцать пять тысяч долларов. Под присягой он рассказал о том, как его принуждали продвигать Фрэнка Розенталя, о том, как Ник Чивелла угрожал ему в темном гостиничном номере в Канзас-Сити, а Карл Де-Луна занимался тем же самым в офисе Оскара Гудмана прямо посередине Лас-Вегаса.

Глик стал губительным свидетелем. Он был точен в высказываниях, нисколько не рисовался. Он был сама честность. Свидетелем обвинения стал и Карл Томас, руководствовавшийся надеждой на сокращение пятнадцатилетнего срока заключения по делу «Тропиканы». Он давал показания о выводе средств и влиянии синдиката на профсоюзы. Федералам удалось также заполучить семидесятисемилетнего Джо Лонардо, в прошлом второго по значимости гангстера в Кливленде, который рассказал суду, что был агентом Рокмана, и объяснил, каким образом был подготовлен кредит Глика и кто поимел с этого пользу.

С обвинением согласился работать даже Рой Уильямс, приговоренный к пятидесяти пяти годам тюремного заключения по делу о даче взятки Кэннону. В зал суда его вкатили на инвалидном кресле и с кислородной маской, он рассказал, что в течение семи лет ежемесячно получал от Ника Чивеллы полторы тысячи наличными за то, что отдал свой голос за выдачу кредита Глику Пенсионным фондом.

Карлу ДеЛуне судебный процесс успел порядком надоесть. Он признал вину еще до того, как был вынесен вердикт. Ему и так светило тридцать лет по делу «Тропиканы». Что они еще могли ему сделать? Дать тридцать лет сверху? Зачем просиживать штаны в суде и наблюдать, как прокуроры показывают увеличенные фотографии его карточек присяжным, а 21-й, 22-й, и Пижон (Балистриери) недоверчиво таращатся на весь этот парад чертовых улик, которые ДеЛуна подробно уместил на свои крохотные картонки.

Фрэнк Балистриери уже был осужден на тринадцать лет по стороннему делу. Он также признал себя виновным.

Тони Спилотро, проходивший по делу «Арджент» в качестве обвиняемого наравне со всеми остальными – в основном из-за телефонных звонков руководителям «Стардаст» с просьбами пристроить нужного человека на работу или выбить комплимент от заведения, – был освобожден от посещения заседаний из-за больного сердца. Государственные врачи постановили, что Спилотро не симулировал болезнь, поэтому ему дали отсрочку на проведение коронарного шунтирования. После он все равно должен был явиться в суд.

Когда были озвучены обвинительные приговоры, никто не был удивлен, даже несмотря на всю суровость мер: Джо Аюппа, семидесятилетний чикагский босс и его правая рука, семидесятиоднолетний Джеки Чероне, получили по двадцать лет. Мейша Рокмана, которому было семьдесят три, приговорили к двадцати четырем годам тюремного заключения. Карл ДеЛуна и Карл Чивелла получили по шестнадцать лет, их тюремное заключение должно было начаться в один день. Джон и Джозеф Балистриери были оправданы по всем статьям.

1983-й стал поворотным годом в истории Лас-Вегаса. Прошли предварительные судебные заседания по делам «Тропиканы» и «Арджента», затем был суд и обвинительные приговоры. Были выплачены последние заемные ссуды Пенсионного фонда профсоюза. Закладная «Голден Наггет» была выкуплена Стивом Винном и оплачена бросовыми облигациями. Главная денежная артерия синдиката – казино – была перекрыта.

В 1983-м игровые автоматы стали главным источником дохода для казино, остальные виды азартных игр отошли на второй план. Лас-Вегас, который начинал как город для богатых кутил, превратился в Мекку для американских граждан, жаждавших мелких ставок и забегаловок типа «СЪЕШЬ СКОЛЬКО ВЛЕЗЕТ ЗА ДВА ДЕВЯНОСТО ПЯТЬ».

В 1983-м Комиссия по азартным играм Невады отозвала лицензию «Стардаст» из-за очередного расследования и посадила в бывший офис Левши одного из своих руководителей, чтобы тот управлял заведением. Чиновники штата успешно уволили или принудили уйти на преждевременную пенсию многих работников казино, которые тем или иным образом участвовали в многолетних преступных схемах.

В 1983-м Левша Розенталь со своей семьей переехал в Калифорнию.

«Я поигрывал на бирже, даже немножко рисковал, как настоящий игрок, – рассказывал Левша. – А дети, особенно Стефани, стали профессиональными пловцами. Она показывала неплохие результаты в Лас-Вегасе и брала призовые места на десятках соревнований.

Чтобы помочь ей достигнуть цели – а она уже готовилась к квалификационным соревнованиям Олимпийских игр, – мы переехали в Лагуна Нигел, где они могли тренироваться и соревноваться в составе “Мисьон Вьехо Нададорес”, одной из лучших команд пловцов в стране».

Дом Розенталей стоял в Лагуна Вудс, районе Лагуна Нигел, зажиточном квартале между Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Это был один из девятнадцати домов, расположенных в шикарных прибрежных холмах, с панорамным видом на океан, Краун Вэлли и загородный клуб «Эль Нигель». Система безопасности дома семьи Розенталь включала, помимо прочего, несколько телевизионных мониторов, встроенных в панель, занимавшую целиком всю стену в гараже.

Почти весь 1983 год жизнь Левши была сосредоточена на впечатляющих успехах его детей в качестве профессиональных пловцов.

«Нет большего повода для гордости, чем прочесть заголовок, гласящий:“РОЗЕНТАЛЬ ЗАБИРАЕТ ЕЩЕ ДВА ЗОЛОТА”, зная, что речь о твоем ребенке», – рассказывал Розенталь. Вырезки из газет до сих пор хранятся у него.