Читать книгу "Чара силы - Галина Львовна Романова"

* * *

Наутро прощались сухо. Златогорка молчала, опустив голову. Даждь не сводил с нее тоскливого взора, Агрик и Падуб понимающе переглядывались. Макошь не вышла их проводить, и всадники поспешили прочь из леса.

Узкая извилистая тропа вывела их на холмистую луговину. Вдалеке сизой дымкой вставали еще какие‑то леса, сбоку за горизонт уходили к морю невысокие старые горы. Равнину пересекала речушка. К ней всадников и вывела дорога ближе к полудню.

Через реку был мост — несколько камней, перегородивших русло. Вода отекала их, а ниже река так мелела, что проглядывало дно — здесь лошадям было самое большее по брюхо.

Вдоль реки шла еще одна дорога, пересекавшая у моста первую. На перепутье стоял камень, испещренный стертыми временем знаками. Остановив коня, Даждь внимательно рассмотрел их и обернулся к своим спутникам.

— Там, — указал он на другую сторону реки, — моя родина, северные горы. От века положено, что самовольно простым людям путь туда заказан. Мы со Златогоркой одного племени, вы двое — нет. Но вы едете со мной, и вас пропустят… Только вот что, Агрик!

Отрок мигом оказался рядом.

— Слушай меня, — медленно заговорил Даждь. — Мы с тобой целый год вместе, много всего Повидали, я тебя учил и с мечом обращаться, и силы свои понапрасну не расходовать. Ты знаешь все, что нужно. А потому должен ты прежде одну мою просьбу исполнить.

— Все, что прикажешь, хозяин!

— Возьми чару, —-Даждь полез в тороки, — да спрячь хорошенько. Отвези куда‑нибудь, где ее не сыщут. В ней какая-то сила скрыта. Сейчас она спит, а вдруг пробудится? Мы с нею можем и не совладать. Срок настанет — найдут ее люди, с силой сладят, а до тех пор чару сию должно скрыть. Увези ее!

Агрик бережно принял чару и спрятал ее в мешок у седла.

— Свези ее куда пожелаешь, — продолжал Даждь. — А чтобы вера в свои силы тебя не оставляла, на, прими!

Отрок не нашелся что сказать и потянулся ущипнуть себя — Даждь протягивал ему свой двуручный меч!

— Это мне? — наконец выдавил он. — Но как же…

— Бери! — Даждь вложил оружие в руки отрока. — Со своим благословением даю его тебе. Для добрых дел, для славных подвигов, чтоб имя твое в веках прославилось!

Юноша был потрясен. Благоговейно приняв меч, он взглянул на лезвие, любуясь гладким металлом и игрой бликов, потом закрепил у седла и поклонился, прижав руку к сердцу.

— Я не посрамлю твоего дара, Тарх, — воскликнул он дрожащим голосом. — И верну его, как только пожелаешь… А взамен прими мой меч!

Златогорка не выдержала и усмехнулась, но Даждь с серьезным видом взял меч отрока и ответил:

— Добро. Коль решишь свою дорогу с моей связать, приезжай на это же место через год. Ну, а коли к тому времени свою дорогу найдешь — что ж, неволить не стану!

— Я вернусь, — воскликнул Агрик. — Вернусь, Тарх!

Взмахнув на прощание рукой, он развернул коня и поскакал прочь.

Проводив отрока взглядом, Падуб обернулся на Даждя.

— А я? — тихо спросил он, — Мне некуда идти, хозяин!

— А я разве тебя гоню? — отозвался Даждь. — Ты мне нужен!

Пекленец просиял.

Они уже переправились на другой берег реки и направились на север, приближаясь еще к одному лесу, что стеной вставал впереди; Все молчали, Златогорка исподтишка бросала на Даждя недоверчивые взгляды.

— Ловко ты разделался с Агриком, — нарушила она молчание. — Он стал тебе не нужен, и ты отправил его с трудным поручением куда глаза глядят, а чтобы парень поверил в твое чистосердечие, всучил ему свой меч. Какой же ты воин, если так легко расстаешься с оружием?

— Я сделал для Агрика то, что должен был сделать, — ответил Даждь. — Он молод. За год узнает себя, найдет свое место в мире, и я предчувствую — в его руках мой меч принесет больше пользы. Он принесет победу не только Агрику, но и другим, кто через века возьмет его в руки. Имя же Агрика войдет в легенды — разве это плохо?

Он взглянул на Златогорку, и поляница не нашлась что возразить.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

На север они явились одновременно с весной. Словно от их взглядов таяли снега, пробуждалась жизнь в долинах сумрачных гор.

Златогорка радовалась как дитя, забыв даже по привычке обижаться на Даждя за его поступок. Веселый девичий голос и звонкий смех вливались в крепнущий хор птичьих голосов. Она стала мягче, приветливее, с нетерпением ожидала конца пути и встречи с жителями этих мест. Один из них был ее суженым, к которому ее вез Даждь. Они наконец‑то встретятся — и это наполняло душу девушки сладкой тревогой и предчувствием неизведанного.

Даждя не радовало ничего. Он казался по–прежнему спокойным и предупредительным, но в глазах и голосе его не было радости. Больше восьми лет не был он дома, не видел отца, мать И братьев, но — странное дело — сейчас он и не хотел никого видеть!

Падуб сразу почувствовал перемену в хозяине. Не раз и не два ловил на себе Даждь его тревожный взгляд. И однажды пекленец не выдержал и подсел к витязю.

Даждь сидел, обхватив колени руками, и неотрывно смотрел на костер. Они расположились на высоком берегу над неукротимой горной рекой, что совсем рядом прыгала и грызла берега, стараясь сбросить со спины льдины. Мелкий густой кустарник со всех сторон окружал небольшую поляну. Над его ветвями с набухшими почками возвышались кроны берез. Меж кустов бродили лошади, оставленные без привязи. Златогорки не было видно — наверное, тоже сидит где‑то у воды.

— Поведай, хозяин, в чем твоя печаль? — тихо попросил Падуб. — Может, я смогу помочь?

— Разве ты можешь что‑нибудь сделать? — медленно выговорил Даждь. — В твоих ли силах?

— Это из‑за нее? — догадался пекленец.

Даждь невольно вскинул голову, ища глазами девушку.

— С чего ты взял? — спросил он требовательно.

— По твоим глазам только слепой ничего не узнает, а глухой — по голосу, — рассудил Падуб. — Ты сам не свой становишься, когда говоришь с нею — то ж всем видно!

— Не всем, — возразил Даждь. — Но ты прав, — вздохнул он, — мне страшно делается при мысли, что я выполню свой долг, и она уйдет! Мои меньшие братья подойдут ей больше, нежели я. А не они — так мало ли женихов на свете! Поманит какой‑нибудь, а потом убежит, не оглянется…

— Конечно, убежит, — согласился Падуб. — Она ведь не ведает?.. — Он взглянул Даждю в лицо, и тот покачал головой. — Не ведает! — воскликнул пекленец. — Да ты что, хозяин, и не говорил с нею?

— А зачем? Она должна свободно выбирать, а если начнет на меня оглядываться, разве ж это свобода?.. А вдруг более достойного за моей спиной проглядит? Ты вот, например, разве не вздыхаешь по ней?