Читать книгу "Анатомия скандала - Сара Воэн"

– Я рассказал все достаточно близко к правде. Или правду, какой я ее вижу!

– Это же лжесвидетельство!

Софи вновь ощутила прежний ужас. Она хорошо помнила, как Джеймс пожал плечами и с издевкой спросил:

– И что ты сделаешь?

Действительно, что же ей теперь делать? Софи подумала о женщине-детективе, которую она увидела у здания суда: ответственная и честная на вид, лет тридцати с небольшим. Офицер Райдон – Джеймс упомянул ее имя. В ушах у нее застучало: как отреагировала бы Райдон на звонок Софи?

Но она понимала: еще одного суда ей не вынести. Да и мотив вызовет сомнения – типичное поведение отвергнутой женщины. К тому же Софи не хотелось так поступать из-за детей, пусть даже правда на ее стороне и надо поддержать Оливию Литтон, несчастную женщину, которой не поверили…

Софи тут же подумала о Крисе Кларке. Можно позвонить ему и посвятить в подробности – тогда политические амбиции Джеймса будут окончательно похоронены: он навсегда останется заднескамеечником, разве что поднимется до уровня председателя парламентского комитета, но не получит никакой реальной власти. Это не жажда мести, просто мысль о Джеймсе и Томе, нагло попирающих правду, выводила Софи из себя. Позолота на бывших золотых мальчиках порядком поистерлась и потускнела.

Ее дыхание участилось – боже, какой риск! Можно позвонить Джиму Стивенсу или хотя бы однокурснику Джеймса Марку Фицуильяму, который сейчас работает в «Таймс». И хотя Софи понимала, что прямо сейчас (а может, еще много лет) она ничего подобного делать не станет, от самой этой возможности она почувствовала себя сильнее, не такой беспомощной и одинокой.

– Проблема с женщинами в том, что у них не хватает мужества отстоять свои убеждения, – подтрунивал Джеймс над своими коллегами-женщинами и над самой Софи, когда ей случалось мучиться над каким-то решением. Она знала: он шутит лишь наполовину. Его уверенность в себе всегда была сильнее, чем у нее.

Но тут же она подумала о женщинах, которые проявили смелость и силу духа: Оливия дала показания в суде, и самое болезненное из пережитого ею разбиралось по крупицам и ставилось под сомнение. Она сделала это, рискуя, что ложь Джеймса окажется убедительнее ее правды. Китти Леджер, стойкая, непреклонная, всегда готовая прийти на помощь, выполнила свой долг, хотя это было нелегко. Даже Эли Джессоп со своей преданностью Холли тигрицей бросилась на защиту подруги, узнав ее тайну. Возможно, своими произнесенными спьяну словами она неуклюже хотела помочь и ей, Софи?

Софи свернулась клубочком, глядя на пылинки, танцевавшие в луче света, и заставила себя думать о Холли, прилежной, наивной, мягкой, несмотря на внешнюю неприступность, а перед самым исчезновением – болезненно замкнутой, ставшей почти отшельницей. Эли сказала, что Холли теперь адвокат. Воплощение уверенной в себе, настойчивой женщины. Софи вспомнилась Кэти Вудкрофт, как она давила на Джеймса, провоцируя у того вспышку раздражения, – такой твердости характера не занимать.

Софи играла с цепочкой на шее, трогала ключицы и ребра, ощущая свою хрупкость. Затем она представила себе мышечный слой, который становится все плотнее и сильнее, окутывая тело крепким объятием. Вот она в лодке на Темзе – гребет, напрягая в едином движении стопы, ноги, ягодичные мышцы, спину и руки. Молодое, прекрасное тело радуется нагрузке и словно поет от счастья, когда нос лодки разрезает воду, а за веслами по водной глади тянется треугольный след.

– Проблема с женщинами в том, что они не знают, чего хотят, – втолковывал Тому Джеймс, и они смеялись, как старшеклассники. Но Софи медленно, дюйм за дюймом приближалась к осознанию того, чего ей хочется.

Она спустила ноги с кровати и села прямо, чинно сжав колени и положив сверху телефон: поза, говорящая о том, что она собирается с силами и настроена решительно. Тонким пальцем Софи коснулась экрана.

Глава 35

Кейт

7 декабря 2018 года

Парик на письменном столе, куда я его швырнула, напоминает выброшенную на берег медузу. Туфли лежат одна на другой там, где я их сбросила. Начало декабря. Конец очень длинной недели.

За окном на небе настоящий взрыв красок: зеленовато-голубой, сияющий оранжевый, почти флуоресцентный розовый. Воздух свеж от надвигающегося мороза: тем, кто ночует в картонных коробках, сегодня будет холодно. Я думаю о девушке, которая исчезла прошлой зимой: надеюсь, она каким-то образом, несмотря ни на что, все же устроила свою жизнь.

Лестница гудит от топота ног: все торопятся в бар перед первыми рождественскими вечеринками. Может, присоединиться к молодым сотрудникам? Неделя прошла продуктивно – в деле о незаконной перевозке людей есть безусловные подвижки. Я, конечно, поддерживаю обвинение. Шестьдесят афганских мигрантов в возрасте от двух до шестидесяти восьми лет пытались нелегально проникнуть в страну в грузовом контейнере через порт Тилбери. Каждый из пяти обвиняемых нанял собственного адвоката, отсюда тонны исков и встречных исков и всякая канитель. Но мне даже нравится работать над делом о злоупотреблении властью и эксплуатации, не связанных с сексуальным насилием.

На следующей неделе у меня заключительное выступление. Я опускаю взгляд на свою речь, которую написала, когда получила документы по делу, и переработала на этой неделе – добавила важные детали, выжав их из обвиняемых в ходе перекрестного допроса. Я правила текст, пока в нем не осталось ни одного лишнего слова, и выучила практически наизусть – можно не повторять.

К тому же сегодня пятница, есть и другие занятия. Завтра у меня «свидание» – при этой мысли я морщусь. Все устроила Эли: Роб Филипс, юрист, окончивший наш колледж, они с Эли виделись в прошлом году на встрече выпускников. Разведен, двое детей. Внутренний голос подсказывал мне твердо отказаться – я не желаю напоминаний об Оксфорде. К тому же у этого Роба многовато «багажа». Но с другой стороны, у кого его нет, этого багажа… Я наконец начала избавляться от своего – после процесса над Уайтхаусом обратилась за помощью к психологу. Выговориться оказалось полезно: меня реже охватывают воспоминания, и я учусь противостоять ненависти к себе, хотя это мне по-прежнему дается нелегко.

После оправдательного вердикта многое изменилось. Я отошла от дел, связанных с сексуальным насилием, и занялась более стандартными случаями, хотя это тоже серьезные процессы с участием сильных мира сего. Взять хоть этот эпизод нелегальной иммиграции или суд, который скоро начнется над бандой, орудовавшей в провинциальных музеях и похищавшей произведения искусства на заказ (украдено на сорок миллионов фунтов китайского нефрита и фарфора). Число разбирательств, связанных с преступлениями на сексуальной почве, не уменьшается, поток резонансных дел с каждым днем становится полноводнее, расплескавшись от индустрии развлечений до футбола и прочих видов спорта. Иногда меня посещает искушение вернуться к работе над подобными делами, особенно когда я думаю о жертвах, которые в суде во второй раз подвергаются унижению и ощущают на себе недоверие, но во мне просыпается инстинкт самосохранения. Рано или поздно я вернусь к ним, но ежедневный рацион из подобных историй мне больше не переварить. Сейчас – нет. Пока нет.