Читать книгу "Тайны Торнвуда - Анна Ромеро"

Сидя в нагретом солнцем автомобиле, я всматривалась в окна набитого битком автобуса, не мелькнет ли Бронвен, и невольно вспоминала, какой была в ее возрасте. Косички, гольфы и подержанные школьные жакеты, которые попадались тете Мораг в благотворительных магазинах. Тихая зубрила, книжный червь, болезненно-застенчивая. Я очень долго боялась, что Бронвен станет такой же застенчивой, но мои опасения оказались напрасными. Несмотря на отсутствие надежной отцовской персоны и присутствие помешанной на работе матери-затворницы, Бронвен получилась, как сказал Росс О’Мэлли, на редкость уравновешенной девочкой.

Заурчал двигатель, возвращая меня к действительности. Двери автобуса с шипением закрылись, громадная машина отъехала от обочины и, покачиваясь, выплыла на дорогу. В окнах замелькали пятна незнакомых лиц.

Затем, когда автобус сворачивал за угол, я увидела Бронвен в заднем окне, вместе с Джейд, почти прижавшихся лицами к стеклу. Обе они смотрели на меня, пытаясь привлечь мое внимание, яростно размахивая руками.

Мгновение спустя автобус с рокотом скрылся за углом, оставив позади себя только облачко редкого черного выхлопа.

* * *

Без Бронвен дом был пустым. По комнатам гуляло эхо, метались беспокойные тени. Я ловила себя на том, что топчусь у окна, глядя на темные деревья, растущие вдоль подсобной дороги. Или, зайдя в ее комнату, складываю, разворачиваю и снова складываю одежду, которую дочь разбросала во время спешных сборов в лагерь. Или пытаюсь прикинуть, что она делает именно сейчас, в эту раскаленную докрасна минуту.

Чем бы она ни занималась, я знала, что беспокойство обо мне в список этих занятий не входит.

Я ушла в студию в задней части дома и перебрала несколько последних фотографий, затем решила, что ничего не добьюсь, бродя из угла в угол. Поэтому я отправилась на поиски Гленды.

Я поднялась на холм, выбрав дорожку, которая вилась меж гранатовых деревьев и монстер до поляны, где рос полый бук. Лунный свет одел кору старого бука серебром, и его ветки мерцали белым на фоне черного бархата неба. Буш вокруг него казался чернильным скопищем теней.

Несмотря на проникающее во все углы сияние луны и узкий конус света моего фонарика, мне понадобился час, чтобы найти то, что я искала. Под нависшими ветками упавшего чайного дерева я нашла то, что осталось от старого рюкзака, грязного, полусгнившего, совсем пустого, если не считать пары червяков и тарантула.

Некоторое время я искала в кустах, направляя свет фонарика под листья папоротников и травяные кочки, поднималась вверх по холму, потом возвращалась назад на более низкие участки, все это время держа кривой старый бук в центре поисков. Прошло двадцать минут, прежде чем луч фонарика выхватил из темноты что-то блестящее и цветное.

Расческа была пластмассовой, ее просвечивающая розовая поверхность потрескалась и выцвела от времени. Бо́льшая часть зубцов отвалилась, однако несколько осталось, и я направила луч поближе и поискала пепельные волосы. Разумеется, их не было, поэтому я сунула расческу в продуктовый пакет, который захватила из дома, и продолжила поиски. Вскоре я собрала обрывки одежды, разнообразные предметы косметики, туалетные принадлежности, кошелек и остатки книги, изрешеченной мокрицами.

На обратном пути я остановилась у дерева. Его кора словно дышала в темноте. Обгоревший ствол выглядел зловеще. В шарящем луче моего фонарика метались тени, которые сложились в очертания тощей мужской фигуры, сдвигаясь и уплотняясь, пока в памяти не возникло со всей ясностью: Хоб Миллер балансирует на дрожащей ветке, дотянувшись до развилки двух ветвей, его рука, по локоть засунутая в дупло, ищет то, чего там уже больше нет. Письма или дневник – неважно, что именно. Больше всего меня беспокоило – он точно знает, где искать.

Прижав к груди продуктовый пакет, я уставилась в темноту.

Овраг в получасе ходьбы отсюда. На северной границе владения, назад в направлении к городу. Хорошо известен своей опасностью – оползнями, провалами почвы, промоинами.

И убийством.

Страх легкими пальцами пробежался по моей коже. Страх… и всепоглощающее желание увидеть этот овраг, побродить среди его теней, высоченных деревьев и лучей солнца, впитать его особенную атмосферу. Не с намерением что-то найти, но прочувствовать место, где Гленда – и ее бабушка за сорок лет до нее – прожили последние мгновения своих молодых жизней.

Глава 18

На следующее утро я двинулась в путь рано.

К тому моменту, когда я достигла вершины первого холма, у меня перехватывало дыхание, кожа горела от пота, волосы намокли под старой панамой Бронвен. Видавшая виды «минолта», которую я хранила для разных вылазок и фотографических заметок, висела на плече вместе с сумкой и фляжкой с водой, стукая меня при каждом движении.

Остановившись, чтобы оглянуться на пройденный путь, я смогла различить лишь крышу дома, поблескивавшую среди эвкалиптов, и более темную зелень окружавшего его сада. День был роскошным, небо цвета блеклого денима, в воздухе легкий запах прелой листвы и полевых цветов. Вспыхивали зеленым и темно-красным попугаи-лорикеты, перелетавшие с дерева на дерево, и резкими криками нарушали тишину. Когда я проходила под гигантским папуасским эвкалиптом, в небо взмыла стая зеленовато-желтых хохлатых какаду, вопивших, как нечистые духи.

Приятно было чувствовать себя окруженной только зарослями чайного дерева, мимозой с черными стволами и высоченными эвкалиптами. Вокруг на мили – никого, я могла быть единственным выжившим в апокалипсисе человеком, последней душой на земле, плывущей навстречу золотому утру. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что детьми Тони и Гленда бессчетное число раз ходили этой дорогой – по кратчайшему пути с Уильям-роуд в дом их деда, эта уединенная тропинка некогда звенела их криками, шумом и смехом.

В ночь своей смерти Гленда тоже прошла этим путем, расстроенная письмами, обнаруженными в сарае отца, с нетерпением ожидая встречи с Россом. Только Росс не появился, и Гленда выскочила из своего укрытия, чтобы встретиться – не с Россом, которого она ждала, – а с кем-то другим.

Я поежилась и ускорила шаг.

Десять минут спустя дорожка пошла вниз с холма. Раз или два она исчезала в промоинах оврага, и я вынуждена была спускаться по крутому склону, как краб – съезжая на заду и помогая себе руками, – пока не оказывалась на другой стороне. Я миновала несколько конических муравейников, торчавших из земли красными нарывами. Дальше ландшафт стал зеленым и диким, но в отдалении был слышен звон колоколов. Я остановилась и еще раз прислушалась, потом решила, что это, наверное, звук текущей воды. Достав данный мне адвокатом Тони аэроснимок, я изучила его, определяя возможные ориентиры, и поняла, что нахожусь вблизи оврага.

Идя на журчание воды, я продралась сквозь густой подлесок из папоротника и вьющихся кустов пандореи. Верхушки деревьев сплелись теперь в единый навес, густая мозаика их листвы рассекала солнечный свет на ленты. Тени под ногами были черными и источали новые запахи: гниющих растений и влажных деревьев. Повсюду из серо-зеленой травы высовывались цветные, как драгоценные камни, головки диких орхидей и колокольчиков – крохотные пурпурные, розовые, темно-красные и цвета индиго угольки.