Читать книгу "Тайны ветра. Книга 1. Маяк чудес - Нелли Мартова"

– А тебе это откуда известно? – удивляюсь я и одновременно делаю вид, что и в самом деле прекрасно его знаю, а не услышала о его существовании несколькими часами раньше.

Говорю это, а сама оглядываюсь вокруг, шарю на диване и заглядываю под подушку. Не может быть! Похоже, эта девица в халате сперла мои очки, драгоценный подарок Лилианы.

– Кто же не знает неизгладимого, – пожимает плечами она.

– Надеюсь, он не будет ругаться, что я потеряла его очки. Может, мне не стоит перед ним появляться?

Теперь Эльза смотрит на меня с любопытством.

– Не глупи. От приглашения Серафима никто не отказывается. Даже я.

Это ее королевское «даже я» ужасно меня раздражает. Царица Небесная, а не подросток. И как все-таки я рада ее видеть живой, здоровой и без серого халата!

– Ну, до завтра? – весело говорит Эльза. – И возьми с собой твоего мальчика.

Это она про Илью, хотя он ее выше и старше. Прежде чем она уйдет, я хочу спросить у нее кое-что.

– Эльза, один вопрос. Твой отец… давно ты говорила с ним?

– Зачем тебе?

– Все еще не могу до него достучаться.

– Я не в курсе, где он и чем занят, – резко отвечает она.

– Как ты думаешь, он знает, что с тобой все в порядке?

Тонкие черные брови взлетают вверх. Она смотрит на меня словно я спросила, сколько будет дважды два.

– Иначе он не был бы Магриным и моим отцом.

В груди у меня разливается приятное, упругое тепло, словно я проглотила оранжевый шар, который видела в одной из записок с пожеланиями. Шар наполняет меня изнутри солнечным теплом, и я готова прыгать от радости вместе с ним! Пока Эльза уходит, и я закрываю за ней дверь, снова и снова повторяю себе, что сцена с Эмилем и вправду была всего лишь фальшивкой, иллюзией. Это на самом деле был не мой Магрин. Не он обвинял меня – я сама себя обвиняла.

Возвращаюсь в комнату, открываю конверт и достаю приглашение от Серафима.

Это плотная карточка в бежево-коричневых оттенках. Центром композиции служит картинка с чашкой и чайником такого цвета, будто их нарисовали чаем. Позади нее прячется повернутая набок страничка из англо-русского словаря. В левом верхнем углу – венгерский кроссворд с двумя перечеркнутыми красной ручкой словами: «TEA» – по горизонтали и «TIME» – по вертикали. Рядом на заклепке прикреплена картинка с часами-брегетом, а в противоположном углу нарисована рука, показывающая указательным пальцем направо. Из носика чайника вылетают разноцветные бабочки, порхая по всей открытке, там и тут выглядывают шестеренки. Смесь романтического с техническим, так бы я сказала про эту открытку. В нижней ее части написано:

«Где его нет, там нет творения».

Я переворачиваю приглашение и читаю на обратной стороне:

«Приглашаю на умное чаепитие. Завтра в чайное время. Ваш Серафим».

Рядом с надписью – картинка с таким же указующим перстом, как на лицевой стороне, и забавный кармашек, по которому «едет» на старинном велосипеде человечек в цилиндре. Я заглядываю внутрь, но кармашек пуст.

Что-то меня щекочет. Я провожу рукой, пытаясь отогнать несуществующую муху, и только в этот момент замечаю, что футболка на груди разорвана. Если этот Серафим умеет делать очки с потоком, может быть, он поможет мне разгадать мою тайну?

Бывают дни, когда «завтра» кажется бесконечно далеким.

Глава десятая. Иллюстрированная юность

Инга

2 июня, время позднее, пора выбрасывать все лишнее

Квартира Аркадия

– Эта рыба в прошлой жизни определенно была хищницей, – изрек Аркадий. – Инга, вы не знаете случайно, а селедки – хищные рыбы? Ах, простите, вы вообще знаете, что такое селедка? Хотите попробовать? Жаль, что у меня воблы нет. Вобла с пивом – это одна из тех вещей, ради которых я бы задержался на нашей планете подольше.

Кристофоро Коломбо! Этот человек вообще когда-нибудь чему-нибудь удивляется?

– Извините, ради бога, что я вас беспокою, – продолжал Аркадий, – но не могли бы вы слезть с моего рояля? Он мне дорог по разным причинам, и ему не очень нравится, когда на нем лежат даже такие очаровательные женщины, как вы.

Я подняла руку и с отвращением отряхнула с нее два кусочка селедки. Над тарелкой жужжала муха. Значит, лежать на рояле нельзя, а селедку с пивом на нем жрать можно! «Ты немного потяжелее селедки», – очень кстати заметила Аллегра. «Зато я так не пахну», – проворчала я про себя.

Дио мио, это же было самое безопасное место в мире! А я его собственными руками, точнее, ножницами, испортила. «А мама тебя предупреждала. Насчет карусели», – съехидничала Аллегра. Теперь мало того, что у них мамина карусель – скрапбукерская открытка с самыми фантастическими возможностями в мире, – так они еще и заявиться сюда могут в любой момент.

«Зато как мы весело побегали, – радовалась Аллегра. – Полезно для здоровья. И потом, нечего тебе в берлоге отсиживаться, как медведице, придумай лучше что-нибудь дельное и по существу. Констрюктивное!»

Я сползла к краю рояля, и мой хозяин в рваной майке и семейных трусах подал мне руку таким изящным жестом, что иные джентльмены во фраках и смокингах захотели бы взять у него урок. Правда, в левой руке он все еще держал бутылку с пивом.

– Инга, вы ведь мне так и не рассказали, как это…

– Потом, Аркадий, потом. Одевайтесь, я попрошу вас выполнить еще одно очень важное поручение.

Я нашла на диване плакат с пианистом и не без удовольствия порвала его на мелкие кусочки, вспоминая мамину открытку в руках у Ра. Ша теперь вызывала у меня другие чувства: мне страстно хотелось вернуть настоящую Александру, и у меня живот сводило от мысли, что в такое же серое существо маммониты могут однажды превратить Софью, если уже не сделали это.

– Что вы делаете? Это же Литл Ричард! Между прочим, один из первых, кто попал в Зал славы рок-н-ролла.

– Так надо, Аркадий. Для спасения человечества.

– Ну раз надо… – Аркадий горестно вздохнул, хлебнул из бутылки, немного помялся и спросил: – Может быть, хотите еще Элвиса Пресли порвать?

«Он милый, он такой милый, – возрадовалась Аллегра. – Давай порвем Элвиса? Ну чтобы сделать ему приятное».

– Одевайтесь, – заорала я на него во всю глотку.

– Понял. – Он принялся натягивать свою ветхую рубашку.

Я достала из сумочки стопку визиток – свои и чужие, все до единой: и мамину карточку, и Магрина, и Софьи. Немного поколебавшись, добавила визитку Александры. Ко мне не должен был вести ни один след! Я не хотела, чтобы меня раньше времени нашел тот, кто руководит моей знакомой троицей.