Читать книгу "На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник) - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

– О?

– Хватит твердить «О?», черт подери!

Вообще-то такие ограничения немного затрудняли процесс поддержания живой беседы, но тут уж ничего не поделаешь. Я решил хранить достойное молчание, а он произнес:

– Тетка настаивала, чтобы вы украли у сэра Уоткина черную статуэтку.

– Ничего подобного!

– Ну уж извините. Знал, что вы будете все отрицать, поэтому принял меры предосторожности и записал дословно, что вы говорили. Была упомянута статуэтка, на что вы сказали: «По-моему, дело это нелегкое». Тетка, видимо, стала настаивать, и вы согласились. Вот ваши слова: «Ладно, приложу все силы. Я ведь знаю, как дядя Том жаждет ее заполучить. Положитесь на меня, тетя Далия». Какого черта вы булькаете?

– Я не булькаю, – поправил его я. – Я смеюсь. Потому что вы все перепутали, хотя, должен признать, точность, с которой вы воспроизвели диалог, делает вам честь. Вы пользуетесь стенографией?

– В каком таком смысле я все перепутал?

– Тетя Далия просила меня уговорить сэра Уоткина продать статуэтку.

Он фыркнул и сказал «Ха!», а я подумал, что это несправедливо: ему можно говорить «Ха!», а мне не позволено воскликнуть ни «А?», ни «О?». В таких делах необходимо идти на разумный компромисс, иначе мало ли что может получиться.

– Так я вам и поверил!

– Не верите?

– Разумеется, нет. Не такой я дурак. Вопрос, по-моему, дискуссионный, как, помнится, однажды выразился Дживс, однако я возражать не стал.

– Знаю я эту вашу тетку, – продолжал Спод. – Она готова пломбы у вас из зубов похитить, если будет уверена, что ее за руку не схватят. – Спод ненадолго умолк, и ход его мысли не был для меня тайной: он вспомнил о молочнике в виде коровы. Спод с самого начала подозревал – и должен признаться, не без оснований, – что кража инспирирована – так, кажется – моей тетушкой. Главное, доказать ничего было нельзя, и это особенно злило Спода. – Ну так вот, Вустер, я настоятельно вам советую не стать на этот раз орудием в ее руках, потому что, если вас поймают – а так оно и будет, – то наказания вам не избежать. Не надейтесь, что сэр Уоткин замнет дело, чтобы избежать скандала. Пойдете в тюрьму как миленький. Он вас терпеть не может и засадить вас без права замены штрафом – для него просто подарок.

Однако какая мстительная скотина этот старикашка Бассет, подумал я, но счел, что высказываться сейчас не время, и просто кивнул в знак понимания. Я благодарил Бога, что никакой роковой случайности, по выражению Дживса, не предвидится. Ничто на свете не заставит меня похитить проклятую кикимору. Это я знал твердо и потому был спокоен и бесстрастен, если можно быть спокойным и бесстрастным под взглядом верзилы в восемь футов шесть дюймов ростом, у которого один глаз подбит, а другой прожигает вас, подобно ацетиленовой паяльной трубке.

– Да, сэр, каталажка по вас плачет, – сказал Спод и принялся было расписывать, как он будет приходить в дни посещений и с большим удовольствием строить мне рожи, когда дверь отворилась и вошел папаша Бассет.

Это был иной Бассет, совсем непохожий на того веселого и гостеприимного хозяина, который недавно отсюда вышел. Тогда он ликовал, как ликовал бы на его месте любой отец, чья дочь передумала выходить замуж за Гасси Финк-Ноттла. Сейчас физиономия у него вытянулась, и вид был как у едока, который слишком поздно обнаружил, что проглотил устрицу не первой свежести.

– Мадлен говорит… – начал он и осекся, заметив синяк у Спода под глазом. И то сказать, синяк был такой, который невозможно не заметить, даже если у вас хватает собственных неприятностей. – Господи Боже мой, Родерик, вы упали?

– Упал! Как бы не так! Викарий засветил мне в глаз.

– О Боже! Какой викарий?

– Здесь, по-моему, только один викарий.

– Вы хотите сказать, вас ударил мистер Пинкер? Родерик, вы меня поражаете.

– Я сам был поражен. Настоящее откровение для меня, уверяю вас. Даже не подозревал, что викарии так виртуозно владеют левым хуком. Сначала он с большой ловкостью сделал ложный выпад, чтобы отвлечь мое внимание, а потом нанес штопорный удар, которым нельзя не восхищаться. Как-нибудь попрошу его, чтобы обучил меня этому приему.

– Вы что, не питаете к нему враждебных чувств?

– Разумеется, не питаю. Приятная маленькая схватка, какие тут могут быть обиды. Против Пинкера ничего не имею. А вот о поварихе не могу этого сказать. Она стукнула меня по голове тяжелой фаянсовой миской. Подкралась сзади, совсем не спортивно. Если не возражаете, пойду поговорю с ней.

Он с таким удовольствием предвкушал, как отчитает Эмералд Стокер, что я почувствовал легкий укор совести. Ведь мне предстояло сообщить ему, что надежды его тщетны.

– Не выйдет, – сказал я. – Ее здесь нет.

– Не мелите вздор. Она в кухне, где ей еще быть!

– К сожалению, ее там нет. Она сбежала с Гасси Финк-Ноттлом. Свадьба состоится, как только он получит разрешение архиепископа Кентерберийского.

Спод пошатнулся. У него был только один действующий глаз, и Спод ухитрился выжать из него все, что возможно.

– Это правда?

– Истинная правда.

– Ну тогда другое дело. Если Мадлен снова свободна… Вустер, дружище, спасибо, что сказали.

– Пожалуйста, Спод, старина, или, вернее, лорд Сидкап, старина.

Кажется, только сейчас папаша Бассет осознал, что стройный, элегантный молодой человек, стоящий с независимым видом у дивана, не кто иной, как Бертрам Вустер.

– Мистер Вустер… – начал было он, но умолк, судорожно сглотнул и нетвердым шагом направился к столу, где стояли напитки. Вид у него был безумный. Он смог заговорить, только пропустив щедрый глоток живительной влаги. – Я сейчас видел Мадлен.

– Да? Как она себя чувствует? – вежливо осведомился я.

– По-моему, сошла с ума. Говорит, что собирается замуж за вас.

Ну, я более или менее подготовил себя к чему-то подобному, и если не считать того, что меня затрясло, как бланманже на ветру, и того, что челюсть у меня отвисла как минимум на шесть дюймов, я ни единым знаком не выдал своего замешательства, чем выгодно отличался от Спода, который снова пошатнулся и взревел, точно бурый медведь, отдавивший себе лапу:

– Вы шутите!

Папаша Бассет горестно покачал головой. Глаза и щеки у него ввалились.

– Хотел бы я, чтобы это была шутка, Родерик. Неудивительно, что вы ошеломлены. Вполне разделяю ваши чувства. Совсем голову потерял. Не вижу никакого выхода. Когда Мадлен мне это сказала, я был как громом поражен.

Спод изумленно выпучил на меня свой одинокий глаз. Казалось, он не может взять в толк, что происходит. В глазу у него появилось недоуменное выражение:

– Она не может выйти замуж за это!

– Еще как может.