Читать книгу "Оранжевый - хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме - Пайпер Керман"

Около восьми часов вечера мы приземлились в Оклахома-Сити. Федеральный центр перевозок находился где-то на краю городского аэропорта, точнее сказать я бы не смогла, поскольку на улицу не выходила. Самолеты подъезжали прямо к тюрьме, чтобы сбросить там свой татуированный груз. В этой тюрьме был установлен максимальный уровень безопасности – в ней содержались многие заключенные, которых перебрасывали по воздуху. Мне предстояло жить там, пока я не доберусь до Чикаго.

Через несколько часов мы, около двадцати измотанных женщин, вошли в свой новый блок. Нам выдали постельное белье, пижамы и маленькие упаковки с предметами гигиены, после чего нас всех загнали в треугольную пещеру, где в два этажа располагались камеры. Было темно и пустынно – уже дали отбой. Надзирательница – грозная высоченная коренная американка – прокричала, кому в какую камеру идти. Я никогда прежде не была в таком месте, не говоря уже о том, чтобы ночевать под замком в компании единственной сокамерницы. Камера оказалась размером где-то два на четыре метра. В ней находилась двухъярусная кровать, унитаз, раковина и привинченный к стене стол. В тусклом флуоресцентном свете я увидела, что на верхней койке кто-то спит. Заключенная повернулась, взглянула на меня, а затем снова отвернулась и продолжила спать. Я легла в постель и задремала, радуясь, что рядом есть вода и я наконец могу свободно двигаться.

Меня разбудили громкие шаги, крики и возня сокамерницы на верхней койке.

– Завтрак! – бросила она через плечо, спрыгнув на пол, и тотчас скрылась в коридоре.

Я встала и с опаской вышла из камеры. На мне была застиранная бледно-зеленая пижама, которую выдали накануне. Женщины выходили из пронумерованных камер и выстраивались в очередь на другом конце блока. В пижаме больше никого не было. Я поспешила переодеться в грязную одежду, в которой приехала накануне, и встала в очередь. Получив пластиковый контейнер с едой, я нашла Джай и Слайс, которые заняли столик неподалеку от моей камеры. В контейнерах были сухие хлопья, пакетик растворимого кофе, пакетик сахара и прозрачный пластиковый пакет молока – более странной вещи я, пожалуй, в жизни не видела. Но когда я смешала молоко с кофе и сахаром в зеленой пластиковой кружке и поставила все это в микроволновку (древний агрегат, словно позаимствованный со съемочной площадки сериала «Затерянные в космосе»), напиток получился вполне вкусным. Я представила, что это капучино.

– Мы здесь с голоду помрем, – сказала Слайс.

Мы с Джай боялись, что она права. Обсудив наше положение, мы отправили Слайс, которая была настоящим человеком дела, на разведку. Мы с Джай тем временем вернулись в свои камеры.

Там я наконец познакомилась с новой соседкой.

– Как тебя зовут? – протянула она.

Я представилась. Ее звали ЛаКиша, она была из Атланты, а направлялась… в Данбери! Стоило ей услышать, что я только приехала из Данбери, у нее сразу появился миллион вопросов. Затем она снова залезла на верхнюю койку и заснула. Вскоре я узнала, что ЛаКиша спала примерно двадцать два часа в сутки и вставала, только чтобы поесть и – слава богу – помыться. Но из камеры она всегда выходила растрепанной, с торчащими во все стороны волосами.

– Пипер, что не так с твоей соседкой? Она прямо как Сели из фильма «Цветы лиловые полей»! – шутила Слайс.

В первый день в Оклахома-Сити я места себе не находила – не так-то просто было привыкнуть к новым ритуалам и распорядку. К несчастью, делать там было абсолютно нечего. В тюрьме было три телевизионные комнаты без стульев и малюсенький книжный шкаф, в котором лежал очень странный набор книг: христианская литература, древние издания Джона Макдональда, «Антоний и Клеопатра» Шекспира, несколько любовных романов и два детектива Дороти Сэйерс. В центре блока располагалось диковинное сооружение, похожее на стойку регистрации отеля: там были лишь тупые карандаши и разнокалиберные листы бумаги. Рядом с телефонами-автоматами находилась уличная курилка, где мерзли курильщики. За невысокой стеной, по которой была пущена колючая проволока, виднелся кусочек неба. Тюремный блок напоминал вокзал или автобусную станцию, но без киоска с периодикой и маленьких кофеен. Я пыталась позвонить Ларри или родителям, чтобы сообщить им, что жива. Однако с местных телефонов можно было совершать только звонки за счет вызываемых абонентов, а такую услугу телефонные компании моих близких не поддерживали. От этого я лишь сильнее ощущала, что меня бросили в пропасть, которой не существовало для остального мира.

В Оклахома-Сити на рынке были лишь секс, чужие психоактивные препараты и главное – никотин.

Женщины приходили и уходили. В тюрьме было тихо и безупречно чисто. Казалось, блок был заполнен максимум наполовину – в очереди за завтраком стояло человек шестьдесят. В одиннадцать утра надзиратель прикатил несколько больших тележек и сказал, что скоро будет обед. Из камеры на втором этаже вышла женщина, а затем спустилась по лестнице в другом конце блока. Кудрявые волосы, крепкое телосложение… очки. Внутри у меня все похолодело, я распрямила спину. Неужели здесь была и Нора Йенсен?

Я была уверена, что нас с соответчиками намеренно разделят, но, очевидно, это было не так. У меня на глазах она встала в очередь за едой.

– Пойдем, Пипер! – поторопила меня Слайс.

Хотя худые белые девушки казались ей довольно подозрительными, она мирилась со мной как с подругой Джай, тем более что я не слишком много ела. Я последовала за своими компаньонками, приглядывая за женщиной, которую считала Норой.

В последние одиннадцать месяцев я время от времени вспоминала о Норе – и все сплошь плохое. Но мне не хотелось подходить к ней, не будучи точно уверенной. Я не раз представляла, как встречусь с женщиной, за которой пошла по неверному пути и которая, скорее всего, сдала меня властям. В моем воображении эта встреча происходила в лесбийском баре в Сан-Франциско, и во время нее бутылки разбивались бильярдными киями, ломались носы и рекой лилась кровь. Теперь этот момент настал наяву. Что мне было делать?

Невысокая, кудрявая и явно уже немолодая заключенная получила свой контейнер с обедом и пошла к столу. Это была она – с этой женщиной я путешествовала по Индонезии, жила в Цюрихе и в отеле «Конгресс». Если бы мы не встретились, я бы не сидела сейчас здесь, в казенной одежде, с пакетом чуть теплого молока в руках. Теперь, спустя десять лет, я смотрела на лицо, похожее на мордочку французского бульдога, и понимала, что эти десять лет дались ей нелегко. Выглядела она ужасно. Проходя мимо, Нора взглянула на меня, и я заметила в ее потухших глазах проблеск узнавания. Я задержала дыхание. Сердце выпрыгивало у меня из груди.

Я научилась спать, повернувшись к стене и рукой прикрывая глаза от флуоресцентного света, который не выключали круглые сутки.

Сев за стол со своими спутницами, я прошептала:

– Джай! По-моему, здесь одна из моих соответчиц!

Джай серьезно посмотрела на меня. Соответчики были почти у всех заключенных, проходивших по делам о наркотиках, и встреча с ними могла означать что угодно, но по моему тону Джай сразу догадалась, что я не вижу в этом ничего хорошего.