Читать книгу "Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - Винсент Дж. Питтс"

В заключение Пюссор заявил, что подобное преступление заслуживает смерти через повешение. Но, из уважения к многочисленным заслуженным родственникам Фуке, он выражает согласие, чтобы его обезглавили, как дворянина. Имущество же Фуке следует конфисковать, чтобы возместить ущерб, нанесенный королю бывшим суперинтендантом [898].

Когда Пюссор закончил, уже вечерело. Палата разошлась до следующего утра, 18 декабря. То ли помня о желании короля закончить процесс до праздников, то ли оттого, что предыдущий докладчик тщательно разобрал основные разногласия, больше никто из судей не выступал так долго, как два докладчика и Пюссор. Гизокур, выступавший в тот день первым, остановился на пансионе с соляного налога, транзакции по marc d’or и на «государственном преступлении». Он счел Фуке виновным по всем трем пунктам и подчеркнул, что «государственное преступление» было не «химерой». В то время, когда Фуке обдумывал эти действия, государство было слабым, королевской власти приходилось бороться с восстаниями и беспорядками в Нормандии и повсюду. Он согласился с рекомендацией Сент-Элена: смертная казнь и конфискация [899].

Ферриоль, в своей обильно пересыпанной латынью речи, охотно согласился, что Фуке виновен в многочисленных финансовых преступлениях, сообщником в которых являлся Гурвиль [900]. Он также признал Фуке виновным в государственном преступлении [901]. Ферриоль напрямую связал сокрушительное налоговое бремя 1650-х годов с непомерной расточительностью Фуке. Хотя он представлял парламент Меца[902], но родом был из Дофине[903] и рассказывать пред почел о родной провинции. В 1658 году сборщики налогов в Дофине самым безжалостным и грубым образом отобрали у населения более 300 000 ливров. Речь шла о примерной стоимости одного бастиона Бель-Иля или водопада в Во [904]. Распалившись, Ферриоль стал презрительно обличать общественное мнение Парижа. Ведь раньше столичное общество осуждало Фуке, а теперь капризно требует его оправдать. Но чувства народа, живущего в провинциях, совсем другие. Тяжелые налоги, от которых страдал народ, шли на укрепление Бель-Иля и «преступные удовольствия» Фуке. За одним его столом проедалось столько, что хватило бы накормить миллионы [905]. С учетом всех этих преступлений Ферриоль присоединялся к рекомендации Сент-Элена [906].

Ногэ считал, что Фуке виновен в финансовых преступлениях [907]. Он, однако, предпочел остановиться на «государственном преступлении». Фуке, как подтверждает заговор, опасный человек. Преступен сам его замысел, даже если конкретных шагов к его исполнению не предпринималось [908]. План из Сен-Манде можно уподобить заговору Катилины против Римской республики[909] [910]. Будучи суперинтендантом финансов, Фуке предал доверие короля и злоумышлял против своего сюзерена. Он заслуживает смерти [911].

Бретонец Эро был лаконичен. Он отказывался верить, что экстравагантная расточительность Фуке покрывалась из его личных средств и займов. Она сама по себе доказывала факт хищения государственных денег. Кроме того, он виновен в государственном преступлении. Докладчик согласен с Сент-Эленом: смерть и конфискация [912].

Последний из докладчиков этого дня, Пьер Раффели де Рокезан, подал сторонникам Фуке робкую надежду. Для начала парламентарий из Экса[913] обратил внимание на исключительный общественный интерес к делу. Затем перешел к своим выводам. Разнообразные пансионы предназначались не для Фуке, и королевская казна (пошлины на сахар и пчелиный воск, городской ввозной и другие налоги) получила все сполна [914]. Мазарини было известно о транзакции по marc d’or; спорной является цена, то есть вопрос принадлежит области гражданского, а не криминального права [915]. Дело о 6 миллионах ливров – это вопрос дурного ведения документооборота, а не хищение [916]. В свидетельство многочисленных нарушений, характерных для того времени, Рокезан напомнил, что Мазарини получал по 20 миллионов ливров в год, не давая никакого отчета об их использовании [917]. Так называемое «государственное преступление» – не преступление, даже если о плане кому-то сообщалось, в отсутствие действий с чьей-либо стороны [918]. Как и Ормессон, Рокезан охарактеризовал Фуке как человека, одержимого алчностью и честолюбием, виновного в небрежении своими обязанностями и в ненадлежащем их исполнении. За это он заслуживает изгнания с конфискацией активов [919].