Читать книгу "Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе"

Навязчивые правила

Какими психологическими особенностями это обусловлено? Обряды не похожи на обычное поведение. Они гораздо ближе к автоматическим навязчивым действиям, которые без конца и без смысла совершают страдающие обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР). Им кажется необходимым мыть руки по сто раз в день; несколько раз проверять, заперта ли дверь; выполнять сложные последовательности бессмысленных действий после пробуждения. Многие страдающие ОКР понимают, насколько иррационально их поведение, но ничего с этим сделать не могут. Прекратить они не в силах. Сама мысль о том, чтобы как-то нарушить последовательность, может быть мучительной.[121]

Сходство между этим состоянием и обрядами замечали многие теоретики, однако сделать на этой основе какие-то выводы было сложно. Одни представляли обряд как разновидность коллективного навязчивого состояния, другие видели в навязчивом состоянии личный религиозный обряд. Обе версии выглядели шаткими, поскольку очень мало было известно о психических процессах, задействованных при этих двух видах повторяющихся навязчивых действий. Повод к сравнению давало присутствие в обоих контекстах поступков, почти не имеющих практического смысла, но обязательных, а также регулярное их повторение. Большинство антропологов пришли к выводу, что сходство может быть и случайным.

Затем к этому вопросу вернулся Алан Фиске, показав, что сходство между обрядом и обсессивно-компульсивным поведением лежит гораздо глубже, чем в простом повторении действий, не имеющих практического смысла. Помимо этого, в них наблюдается поразительная схожесть понятий и активируемых эмоциональных состояний. Сравнивая сотни обрядовых действий с клиническими описаниями случаев ОКР, Фиске продемонстрировал, что в обоих областях раз за разом возникают одни и те же мотивы. И действительно, составленный Фиске перечень распространенных мотивов в обрядах вполне может заменить клиническое описание распространенных навязчивых состояний, проявляющихся у страдающих ОКР. В обоих ситуациях человек озабочен чистотой и загрязнением; загрязнения можно избежать посредством определенных действий; четкого представления о том, почему именно эти действия должны дать именно такой результат, зачастую нет; действия построены на повторении; есть ощущение, что неисполнение ритуала или отклонение от обычного сценария чревато большими бедами; и наконец, видимая связь между действиями и предполагаемым результатом отсутствует (в обрядах люди «чистят» клинок бамбуковыми опилками, а страдающие ОКР перешагивают через трещины в асфальте, тем самым обеспечивая себе некую «защиту»).[122]

Этот довод появился как раз тогда, когда удалось пролить свет на нейропсихологию ОКР – и его истоки в функциях мозга. Это расстройство возникает вовсе не из-за произвольного сочетания страха со странными представлениями, а в результате определенного нарушения планирующей функции мозга и успешно поддается медикаментозному лечению. Состояние это связано с патологической активацией определенных областей мозга, которые взаимодействуют при объединении планов и эмоций. Некоторые из этих областей участвуют в производстве эмоционального отклика как на гипотетические, так и на действительные ситуации. Без них было бы невозможно наше нормальное повседневное существование, поскольку мы постоянно выбираем между разными направлениями действия в зависимости от оценки, которую дают им эти функциональные системы. Кроме того, мы постоянно взвешиваем возможные последствия своих действий, поэтому должны представлять разные варианты исходов для любого из гипотетических направлений. В частности, для нормального функционирования необходимо острое чутье на возможные опасности, которыми чревато вмешательство неучтенных обстоятельств в процесс исполнения задуманного. Ощущение опасности, которая подстерегает нас в повседневных делах, заложено в подобных системах по умолчанию, хотя в большинстве ситуаций через сознание не пропускается. Возможность открыть дверь автомобиля до того, как он остановится окончательно, система рассмотрит и отвергнет, наскоро проиграв возможные последствия и выдав отрицательную эмоциональную оценку, прежде чем затея перейдет на рассмотрение к системам планирования моторных действий. Высшие функции планирования незаметно для сознательного осмысления взвешивают и по большей части отбрасывают самые разные планы действий. Пока еще не до конца ясно, как происходит патологическая активация подобных систем у страдающих ОКР, однако открытия из области нейровизуализации и физиологии позволяют предположить, что причина ОКР может крыться в незначительном нарушении нормального функционирования мозга. Возможно, у страдающих этим расстройством соответствующие системы, так сказать, сигналят слишком громко, провоцируя и моторные действия (человек сам того не желая исполняет ритуал), и эмоциональный отклик (неисполнение порождает сильное чувство страха или мучительные переживания).[123]

Императивность и ритуальные предосторожности

Сходство, выявленное Фиске, вовсе не означает, что обряды нужно приравнивать к навязчивым состояниям. Однако оно позволяет предположить, что какие-то компоненты обрядов активируют именно эти системы сознания – те самые, которые при навязчивых состояниях работают, так сказать, в форсированном режиме. В частности, многие элементы ритуальных сценариев содержат сигналы, активирующие систему защиты от заражения – специализированную систему, отвечающую за нераспознаваемые загрязняющие вещества. О том, что опасно копаться в грязи, экскрементах или разлагающихся трупах, нас предупреждает с помощью интуитивных представлений именно она. Все эти интуитивные установки легко усваиваются в раннем детстве, поэтому отмахнуться от них практически невозможно. Система включает выраженную реакцию испуга и отвращения, а также сильное стремление избегать вышеупомянутые вещества, но не обозначает, в чем именно заключается опасность. И это под ее воздействием человек воспроизводит принимаемые другими меры против потенциальной опасности, не требуя разъяснения, как именно эти меры действуют. Именно поэтому во многих обществах так легко распространяется убеждение, что готовка определенной пищи требует обширных мер предосторожности, и их представители крайне редко отваживаются попробовать приготовленное другим способом.

В обрядовых сценариях содержится немало элементов, активирующих систему защиты от заражения. Упорное стремление отмыть, очистить, дезинфицировать, обезопасить какое-то пространство, изолировать его содержимое от внешней среды – все эти сигналы свидетельствуют о возможном загрязнении. Вероятно, именно поэтому мы видим схожие эмоции и действия в разных обрядах. В них присутствует интуитивное ощущение потенциальной опасности, не требующей разъяснений и расшифровки. В них присутствует императив соблюдать строжайшие специфические правила, хотя четкой связи между ними и опасностью, которой следует остерегаться, не наблюдается. Общее ощущение серьезности может проистекать из того, что одна из активируемых систем сознания – как раз та, которая вне обрядовых контекстов ведает мерами предосторожности против нераспознаваемых источников опасности. Любой культурный артефакт – например, обрядовые предписания, отсылающие к подобным ситуациям и предъявляющие считываемые этой системой сигналы, – имеет высокую вероятность завладеть вниманием. Поэтому, наверное, неудивительно, что люди чувствуют эмоциональную потребность исполнить обряд правильно и боятся некоей неуловимой опасности. Именно так и действует система защиты от заражения. Характерные черты обряда – это не столько особенности его самого, сколько системы, которая делает обряды крайне значимыми когнитивными представлениями.