Читать книгу "Прослушка. Предтечи Сноудена - Борис Сырков"

Просматривалось и еще одно довольно неожиданное совпадение в рассказах Голицына и Носенко. На допросах Голицын рассказал сотрудникам ЦРУ о визите в руководимую им резидентуру КГБ в Хельсинки офицера КГБ из Москвы Геннадия Грязнова. Тот хотел, чтобы Голицын одолжил ему на время одного своего финского агента для облегчения вербовки шифровальщика посольства США в Москве. Дело в том, что американским шифровальщикам было строжайше запрещено в Москве общаться с русскими. Грязнов рассчитывал, что иностранному бизнесмену, который периодически приезжал в Москву по делам, будет легче войти в контакт с шифровальщиком. Голицын согласился и одолжил Грязнову того самого Прейсфрейнда, о котором рассказывал Носенко. Единственное отличие в истории про Прейсфрейнда, поведанной Голицыным, от рассказа Носенко состояло в результате проведенной операции. Грязнов позднее сообщил Голицыну, что московская операция с Прейсфрейндом прошла успешно. А непосредственный начальник Грязнова Носенко заявил сотрудникам ЦРУ, что она провалилась. Кто из них говорил правду— Голицын или Носенко? Конечно, существовала возможность, что Грязнов просто приукрасил события, чтобы покрасоваться перед Голицыным. Но сам факт параллельных повествований об одном и том событии двух перебежчиков, работавших в совершенно разных управлениях КГБ, не мог не насторожить ЦРУ.

Для начала было решено побольше узнать о пребывании Ковшука в США в 1957 году. Голицыну показали фотографии советских граждан, которые посещали США или работали в США. Голицын сразу же указал на фото Ковшука. Выяснилось, что в США он приезжал в начале 1957 года как Владимир Комаров и был никаким не туристом, а дипломатом, прибывшим на 2 года на работу в советском посольстве в Вашингтоне.

И Голицын, и Носенко говорили именно про командировку Ковшука, то есть, сравнительно краткосрочную поездку, поскольку оба знали, что он сохранил за собой занимаемую должность начальника 7-го отдела во Втором главной управлении КГБ. Поэтому задание Ковшука явно было связано с его работой в Москве. А иначе зачем было сохранять для него его московскую должность?

По информации ФБР Ковшук пробыл в США 10 месяцев из положенных ему двух лет. Значит, в КГБ изначально посчитали, что для выполнения задания Ковшуку могло понадобиться довольно продолжительное время. Это совсем не вязалось со словами Носенко о том, что Ковшук поехал в США просто восстановить потерянный контакт с завербованным в Москве сержантом-механиком.

У ФБР не было никаких оснований организовывать слежку за «Комаровым»— обычным советским дипломатом, который прежде не был замешан ни в чем предосудительном. Но зато агенты ФБР следили за известным им офицером КГБ Юрием Гуком, работавшим в США под дипломатическим прикрытием. Он, «Комаров» и советский журналист Александр Кислов так часто проводили время вместе, что в отчетах агентов ФБР они фигурировали как «три мушкетера».

Было очень похоже, что эта троица регулярно встречалась с каким-то местным агентом КГБ. Глядя на отражение в витринах магазинов, они пытались определить, не следил ли кто за ними. Большую часть своего рабочего времени «три мушкетера» находились поблизости от кинотеатров. При этом случалось, что один или двое «мушкетеров» покупали билеты и заходили внутрь, но никто из них так и не досмотрел фильм до конца. Они действовали с таким профессионализмом, что агентам ФБР ни разу не удалось засечь их встречу с агентом.

Ковшук-Комаров и Кислов обратились за получением виз в начале ноября 1956 года с интервалом в два дня. С таким же интервалом они прилетели в США в начале января 1957 года. Когда ФБР сумело наконец «вычислить» и допросить «Андрея», стало ясно, что восстановление потерянного с ним контакта не было главной целью командировки Ковшука в США.

О своей вербовке в Москве «Андрей» рассказал следующее. Оставив жену и детей в США, он прибыл в Москву осенью 1951 года в качестве механика по обслуживанию посольских шифраторов. В обязанности «Андрея» входило устранение неисправностей, не связанных с разборкой шифраторов — чаще всего это касалось соединительных кабелей. Для ликвидации более серьезных поломок приходилось вызывать инженеров из США. «Андрей» никогда не имел дела с ключевыми установками к посольским шифраторам— эти установки скрывались под опечатанным кожухом. Если для починки шифратора требовалось открыть этот кожух, то шифровальщик должен был отослать шифратор в США. При посещении шифровальной комнаты «Андрея» неизменно сопровождал кто-нибудь из шифровальщиков.

Завербован «Андрей» был следующим образом. Зимой 1953 года за полгода до окончания срока пребывания в Москве он согласился сходить в гости на квартиру к хорошенькой москвичке, работавшей в посольстве горничной. Установленные в квартире фотоаппараты зафиксировали их любовные утехи во всех мельчайших подробностях. Через несколько дней «Андрей» встретился на одной из набережных Москвы-реки с двумя сотрудниками КГБ, которые показали ему сделанные фотографии и предложили обменять их на ключи к посольским шифраторам.

На второй встрече «Андрей» получил от сотрудников КГБ фонарик и специальную бумагу. Он должен был посветить на бумагу фонариком сквозь список ключей к шифратору. У «Андрея» не было никакой возможности выполнить это поручение, и через некоторое время он просто вернул чистую бумагу.

Следующая встреча «Андрея» с сотрудниками КГБ состоялась только в конце лета 1953 года незадолго до возвращения в США. «Андрей» пока не знал, где продолжит свою службу, но полагал, что получит информацию о новом назначении еще до отъезда на родину. Поэтому он должен был написать об этом на клочке бумаги, положить в пустую смятую пачку из-под сигарет и бросить в урну по пути в аэропорт. Следующий за ним сотрудник КГБ должен был достать записку «Андрея» из урны. Но «Андрей» так ничего и не написал.

Вернувшись в США, «Андрей» опасался что КГБ снова свяжется с ним, особенно в течение первого года службы, когда сортировал почтовую корреспонденцию в военном центре связи в окрестностях Вашингтона. Поэтому когда «Андрею» было предложено перевестись в один из вашингтонских призывных пунктов без доступа к секретным документам, он с радостью согласился.

В октябре 1957 года «Андрей» ответил на телефонный звонок. Звонивший говорил с акцентом, напомнил о знакомстве с русской горничной в Москве и предложил встретиться.

В назначенное время «Андрей» приехал на встречу в ресторан в пригороде Вашингтона. Там его ждал человек плотного телосложения, который предложил обменять компрометирующие «Андрея» фотографии на секретные документы. «Андрей» согласился и на следующую встречу принес рекламные брошюры с призывного пункта. Впоследствии «Андрей» опознал своего собеседника как «Комарова»-Ковшука. Скорее всего, Ковшук знал, что «Андрей» собирался оставить службу в армии, потому что на прощание велел «Андрею» устроиться на работу в какую-нибудь компанию, работавшую по военным контрактам с американским правительствам.

«Андрей» уволился из армии в конце 1961 года, примерно за полгода до того, как Носенко сообщил о нем ЦРУ. Против «Андрея» не было выдвинуто никаких обвинений. Для него действия КГБ остались лишены какого-либо смысла: «Я все время про это думал и решил, что был простой пешкой в чьей-то игре. В КГБ знали, что не смогу быть им полезным и сдали меня ФБР. Но зачем? Может быть, чтобы помочь своему агенту, который прибыл сюда для выполнения какого-то важного задания? Я не знаю, и вряд ли когда-нибудь узнаю».