Читать книгу "Работа над ошибками - Андрей Буторин"

Это видение часто приходило к Алексею, и когда он стал уже взрослым, порой даже снилось, заставляя просыпаться в холодном поту…

Алексей не любил войну, впрочем, как и любой нормальный человек, только на еще более глубоком, почти генном, уровне.

И вот теперь старое кошмарное видение обратилось явью. Даже еще более отвратительной, мерзкой и страшной. Вокруг разлетались не только головы, руки и ноги, но также и огромные когтистые лапы, и крокодильи челюсти, какие-то мерзопакостные внутренности… Кровь лилась рекой. От страшной вони становилось трудно дышать.

Но Алексей сражался. Конечно, ему было во много раз проще, чем прочим, в суперзащитном костюме — не приходилось, по крайней мере, думать о собственной безопасности. И он врубался напролом в гущу боя, колошматя мерзких розовых тварей. А вот хронисты ему пока не попадались.

«Может, их всех уже перебили? — мелькнула мысль. — Сколько тех хронистов и сколько „крокозьян“ да големов!» Но, рубанув в очередной раз лучом «фонарика» по розовым телам, он неожиданно «вывалился» из толпы бывших невидимок, оказавшись возле домов, захваченных в самом начале «черными патрулями». Хронисты были живы. По крайней мере, несколько из них. И Алексей оказался свидетелем такой картины, что навсегда непременно останется в его мозгу наряду с вымышленной картиной гибели его деда!

Мощная — даже в непосредственной близости от громадных «крокозьян» — женщина, в кофте неузнаваемого под залитой кровью цвета угрожающе надвигалась на двух хронистов, вжавшихся в стену ближайшей избы. Косматые пряди волос, тоже сплошь в крови, торчали в разные стороны, словно языки пламени. Женщина выглядела страшно и от этого облика, и от охватившего ее гнева. Но самое страшное заключалось в том, что у нее не было левой руки — чуть ниже локтя торчала лишь белая, остро обломанная кость. В правой же руке женщина сжимала, как копье, здоровенный ухват, который и направляла в ближайшего к ней хрониста.

«Да это же Саватиха!» — узнал, наконец, Алексей в окровавленной женщине одну из оставшихся в Никольском сельчанок. Он бросился к ней на помощь, не раздумывая, но все же не успел. Саватиха с огромной силой воткнула в завизжавшего поросенком хрониста свое орудие, и ухват, проткнув гуманоида насквозь, вонзился в бревенчатую стену, приколов того к ней, как булавка бабочку. Однако, второй хронист, скорее от смертельного ужаса, чем сознательно, так замахал зажатым в руке «фонариком», что Саватиха моментально развалилась на кровавые куски, даже не успев вскрикнуть. Алексею оставалось только отомстить за геройскую смерть никольчанки, что он и сделал безо всякого сожаления к верещащему врагу.

Ну а потом Алексей увидел то, что уже и не вписывалось, казалось бы, ни в какие возможные рамки: прямо над головой разгорался… воздушный бой! Сначала Алексей ничего не понял — десяток катеров кружился в безумной карусели совершенно беззвучно, а от того еще более нереально. Защитные колпаки над кабинами летательных аппаратов оставались открытыми, чтобы находившиеся внутри пилоты могли пользоваться смертоносными «фонариками», что они и делали очень даже активно. Один из катеров на полной скорости вошел в землю совсем рядом от Алексея, почти наполовину в нее зарывшись. Алексей ожидал взрыва, но его не последовало. Следующий катер, тоже не взорвавшись, срубил собой толстенную липу и рухнул под треск ее ветвей прямо посреди улицы. Из открытой кабины тряпичной куклой вылетел мертвый хронист и шмякнулся рядом.

Алексей пригляделся и наконец-то понял, кто ведет бой! Механизаторы! Бывшие заложники! «Ай-да мужики! Ай-да трактористы!» — восхитился Алексей. Правда, радость его оказалась преждевременной: один за другим посыпались с небес и катера никольских мужиков. Зато несколько новых аппаратов взмыли в небо. Но один из них даже не успел набрать высоту, как оказался разрезанным пополам вражеским лучом.

И все-таки, как сумел разглядеть Алексей, верх начали одерживать земляне. Оставшиеся в трех катерах хронисты, против пятерки наших, видимо тоже поняли это, потому что их аппараты разом вдруг взмыли свечками ввысь и стремительно понеслись в сторону реки. Земляне рванули было следом, но затем переключились на продолжавших копошиться внизу невидимок. Однако, стихал и этот бой.

Алексей, тем не менее, повернулся в сторону оставшихся в живых и продолжающих огрызаться «крокозьян». Но тут в его голове раздался «крик»:

— Мател! Старший хронист Мател удирает!

«Кричал» Лекер. Он бежал между домами, показывая куда-то вперед. Алексею из-за избы с приколотой к ней ухватом Саватихи хронистом ничего не было видно. Поэтому он резво перепрыгнул через изгородь и лишь тогда увидел, как один из хронистов — видимо, как раз Мател — забирается в последний катер. Лекер почти успел ухватить Матела за черный рукав, но… «почти» — это только «почти». Катер рванул резко вверх и, продолжая набирать высоту, полетел в ту же сторону, что и три катера до него.

— Удрали гады! — «прорычал» Лекер. — Сволочи, трусы! Но мы теперь все равно до вас доберемся! — затряс он кулаком в серое небо. Затем он повернулся к Алексею, и тот увидел в огромных глазах гуманоида такие страдание и боль, что у самого заныло сердце.

— Алексей… Они же… Они же сына моего убили… — Мысленный «шепот» Лекера просверлил, казалось, черепную коробку Алексея насквозь. Алексей хотел было что-то сказать в ответ, но не смог найти слов. Однако, чувства его, видимо, были столь сильными, что Лекер вздрогнул, получив их непосредственно в мозг.

— Спасибо, Алексей, — «прошептал» он, подняв на друга черные озера наполненных слезами глаз.

Глава 20

Погиб не только сын Лекера. Погибли многие. Почти все. Стоя посреди разрушенного села, окруженный горами трупов, Алексей подумал сначала, что в живых остался только он один. Над маленьким миром повисла огромная тишина. После грохота боя она давила на сознание просто физически. Но вот где-то вдалеке послышался голос. Алексей бросился бежать в его сторону, страшась до холодного пота, что это — слуховая галлюцинация.

К огромному облегчению и радости Алексея, он еще издали увидел, как над полем недавней битвы на малой высоте очень медленно летит катер с открытым защитным колпаком. Управлял катером Кирилл Невостребов, а рядом с ним, вглядываясь вниз, стояла Илма в «скафандре» со снятым шлемом и кричала незнакомым, осипшим и грубым голосом, попеременно на двух языках:

— Есть кто-нибудь живой? Аолуу иемаани ускаа?

Сзади, за катером, топало несколько големов, вертя в разные стороны головами. Один из големов что-то нес в огромных руках, напоминающее издали тряпичную куклу.

«Подбирают раненых!» — догадался Алексей, а сам еще издали, на бегу, закричал во все горло:

— Илма! Я здесь!!! — Потом понял, что через шлем защитного костюма его голос слышен не далее нескольких шагов и поспешно снял его. Закричал снова:

— Илма! Илмушка!!!

Илма повернулась в его сторону столь резко, что чуть не упала за борт катера. Кирилл тоже услышал крик Алексея и уже поворачивал в его сторону…