Читать книгу "Ритуальные услуги - Василий Казаринов"

Он замолчал, глядя себе в чашку.

— И что бы дальше? — тихо поинтересовался Малахов.

— Будь я на месте того человека, я открыл бы чемоданчик, — улыбнулся всем лицом дядя Ваня, оставив, впрочем, по обыкновению, вне этой игры свои прохладные глаза.

— Только и всего? — спросил я.

— Ребята, я просто пью чай, и не более того. — Он опять потянулся к сахарному монолиту, отколол от него сладкий кусочек, отправил в рот, запил чаем, и так он неторопливо, чинно, с толком и расстановкой, в течение никак не меньше получаса блаженствовал, не спеша вводя нас в курс дела, а потом, шумно выдохнув в знак завершения долгой чайной церемонии, откинулся на спинку стула и, сцепив замком сошедшиеся на животе тонкие пальцы, саркастически глянул на меня.

— Вот так, ребята. Как говорится — если бы, да кабы, во рту выросли б грибы.

Я опустил глаза, пытаясь отложить в памяти воображаемую карту воображаемого города и нанести на нее воображаемые пути следования. Значит, так. Товарищ Хансен, ознакомившись с содержимым чемодана, возможно, согласился бы свести тебя с человеком, имя которого несущественно. Тот — не исключено — согласился бы взглянуть на содержимое чемоданчика из сейфа. Возможно, он счел бы нужным оценить это содержимое и назвать тебе цену. А засим раскланяться и исчезнуть с глаз долой. Окажись ты — ну, разумеется, чисто гипотетически — на месте обладателя чемодана, тебе следовало бы на следующий день направиться на Центральный вокзал, положить чемодан в ячейку камеры хранения, вернуться в свою гостиницу и направиться в бар. Там к тебе — не исключено — подойдет некий новый персонаж и, вежливо осведомившись о состоянии твоего здоровья, погоде и впечатлениях от города, назовет номер банковского счета. Оставив на столике нетронутый бокал с пивом, он откланяется, а ты теперь должен решать, держать ключик от камеры хранения при себе или же поместить его в более надежное место. Дядя Ваня — ну, разумеется, БЫ! — сходил в такой ситуации на почту, купил бы конверт, погрузил бы в него ключик и, надписав на конверте адрес отеля и имя получателя, опустил бы его в ящик. Потом он прошелся бы по улицам, посидел бы разнообразия ради в кафе — разумеется, в обычном, так называемом «коричневом», потому что в так называемых «белых» собираются исключительно гомосексуалисты и лесбиянки, — вернулся бы в гостиницу и не слишком удивился бы, обнаружив в своем номере пару обаятельных джентльменов, мирно сидящих на диванчике. В такой ситуации не стоило бы делать резких телодвижений, а просто составить им компанию, присев на диван и плеснув себе в стакан что-либо, на свой вкус, из мини-бара. Лучше бы просто содовой. Следовало бы приготовить себя к тому, что в компании джентльменов придется провести какое-то время, возможно, целый день, разговаривая о посторонних интеллигентных предметах, да вот хотя бы о впечатлениях от посещения Музея эротики. Наконец, по истечении пары часов, следовало бы поднять телефонную трубку и связаться с «Амстел-бэнк», где существует счет, номер которого тебе сообщил случайный знакомый из бара отеля. И продиктовать номер счета. Такой счет в нашем банке открыт, сообщит тебе клерк, и больше он не произнесет ни слова до тех пор, пока ты не подтвердишь свои полномочия, назвав определенный код в виде шестизначной цифры. О'кей, отзовется клерк, и что вас интересует? Сумма. Сумма такова, сообщит он. Ты сопоставишь ее с той суммой, что была названа оценщиком — разумеется, делая поправку на комиссионные: и банковские, и посреднические. Если остаток тебя устраивает, следовало бы поблагодарить клерка за любезность и попросить оказать тебе еще одну услугу. Все, что в наших силах, наверняка ответят на том конце провода. Ты просишь перевести деньги со счета на два других, тоже номерных, — предположим, в каком-нибудь парижском банке, швейцарском или любом другом хранилище денег, причем лучше, чтобы оно обладало солидной репутацией. Останется только ждать. Потом следовало бы связаться с банками, счета которых ты назвал для перевода средств из Амстердама. Вот и все. В компании с двумя джентльменами ты спускаешься в ресепшн, забираешь письмо, отправленное экспресс-почтой на собственное имя, и отдаешь его своим спутникам. Они берут ключик, покидают вместе с тобой отель, садятся в машину, и вы катите на Центральный вокзал, изымаете из ячейки заветный чемоданчик, джентльмены проверяют его содержимое. Все на месте, спасибо, с вами приятно было иметь дело, адье. И вам спасибо, господа, вы имеете счастье жить в воистину прекрасном городе, гуд-бай.

— Все не так уж и сложно, — подумал я вслух.

— Что, простите? — спросил дядя Ваня.

— Если опять-таки следовать в духе наших гипотетических предположений… Ну скажем, так. Предположим, что постояльцу гостиницы «Winston Hotel» придет вдруг в голову, извините за жаргон, «кинуть» своих партнеров по сделке. Это ведь несложно. Тут напрашиваются два варианта. Во-первых, дождавшись подтверждения о переводе средств из Амстердама, он может прямо на месте предпринять нечто экстравагантное — с тем, чтобы покинуть гостиницу не в компании двух джентльменов, а в одиночестве. И вот в таком гордом одиночестве спуститься в ресепшн, взять конверт, поехать на Центральный вокзал и забрать из камеры хранения свой чемодан. Оставшись, так сказать, при своих да плюс к тому заимев круглую сумму на счетах. Или второй вариант. Соблюсти правила приличия, никого не бить по голове в своем номере. А дождаться, пока они извлекут чемодан из ячейки и обнаружат, что он набит, скажем, грязным бельем.

Дядя Ваня тихо рассмеялся и покачал головой:

— Ну, во-первых, это джентльменские дела, ни разу в моей практике никто никого «кинуть», как вы выражаетесь, не пытался. Почему? Да просто потому, что такого рода сделки крайне выгодны обеим сторонам. Уже хотя бы в силу того обстоятельства, что они обходятся без лишних бумаг, налоговых деклараций и прочей макулатуры. А во-вторых… Либо вы — в первом вашем варианте — просто не выйдете из своего номера. Либо потом, когда они не обнаружат в чемодане того, что ожидали, ваш труп спустя какое-то время выудят из канала… Еще чайку? Нет? А я выпью.

Он налил себе полчашки, неторопливо выпил, поднял на меня глаза:

— Что-то не так, юноша?

— Да нет, что вы… Просто вы лакомитесь чаем вприкуску с таким видом, будто поедаете, как минимум ананасы в шампанском.

Он искренне расхохотался:

— Знаете, молодой человек… Там, где я провел полжизни, ананасов в шампанском было навалом. Но все эти годы мне нестерпимо хотелось вот именно этого. — Он отколол еще кусочек от сахарной глыбы, погрузил его в рот, запил чаем и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза.

Пора было откланиваться. Мы спустились с веранды, пошли по тропке к навесу, под которым стояла машина.

— Эй, молодые люди, минутку! — окликнул он нас, когда Малахов уже вывел «Жигули» на дачную аллею и запирал ворота.

Мы вернулись. Он сидел в прежней позе, потом медленно приподнял красноватые веки.

— Если у вас вдруг возникнет охота — ну, разумеется, из чисто языковедческих соображений — заняться проблемой перевода сослагательного наклонения в наклонение изъявительное… — Он помолчал. — Заезжайте к старику.