Читать книгу "Акционерное общество женщин - Елена Котова"

– Герман Генрихович, ну Гретхен-то тут при чем?

– Гретхен спросила Фауста, что есть религия. «Wie hast du’s mit der Religion?» Вопрос наивной женщины, которая хочет постичь смысл явления, стал одним из великих вопросов философии. Именно о том, что слова – всего лишь весьма ограниченная условность. Их безусловность лишь в том, что они всегда ограничивают смысл явления. Даже Фауст знал это и потому ответил бедной Гретхен:

Кто на поверку, разум чей

Сказать осмелится: «Я верю»?

Чье существо

Высокомерно скажет: «Я не верю»?

– Герман Генрихович, пощадите, я только из отпуска, а вы на меня такой шквал вашего интеллекта обрушили!

– Хочу, чтобы вы дали простор мыслям, обычно в слова закованным. Не только через слова, но и при помощи чувства постигаются истинно сложные материи. Денница лишь укрепил ваши собственные догадки о смысле жизни женщины и ваше понимание своего предназначения сделать что-то подлинно великое. Вам было позволено выносить эти устремления, как позволено женщине выносить дитя. Хоть вы и забыли о встрече с денницей, но работа ума, этого истинного чрева всего сущего, не прекращалась, и ваша болезнь вернула эту подспудную работу из подсознания в активный мыслительный процесс. С Катенькой, Аленой вы решили построить компанию. Из простого противоречия все развивается, и вы начали с простого, с самой сути: схватка женского естества и времени. Страховать женщин, переходящих ту грань, где естество их превращается в нечто непознанное, но иное, чем женское. Противоречие разрешается в пользу времени, женщина повержена, как якобы предписано природой и мужчиной, и ей уготована, как вы сформулировали, первая смерть, более страшная, чем окончательная.

– Вы правы, Герман Генрихович, но управлять этим противоречием может лишь женщина просвещенная. Я именно на просвещении всегда и настаивала.

– И правильно. Вы разъяснили женщинам, что исходное противоречие развивается в течение всей их жизни. В молодости, по неразумию и предписанным обычаям, женщина поглощена своим естеством и не видит времени, зато видит другое противоречие – между ней и мужчиной, которое порождает в ней страх, представляясь ей более трудноразрешимым.

– Это точно по неразумию. Полностью победить невозможно лишь время. Что касается мужчин, надо всего лишь понять, что предназначение женщины – не служить им, а управлять ими! Этому мы научили женщин.

– Более того, мужчинам нужно, чтобы женщины управляли ими, хоть властолюбие и не дает им это осознать! Как слепцы они играют во власть и в деньги, думая, что управляют миром. Но ими-то управляют женщины! А те, подчинив свое естество мужчинам, не ведают об этом и играют подчиненную роль, ибо противоречие между лидером и ведомым волею исторически сложившейся философской школы претерпело метаморфозу и предстало своей противоположностью. Внутри-то женщина всегда помнит, что подчиненную роль она именно играет в угоду мужчине, но эта игра освободила ее от ответственности перед собой и миром. Мужчины же не в силах освободиться от предписанного природой женского управления, но играют роль лидеров. При этом ждут от любовниц благодарности, от дочерей – признания значимости их опыта, от жен – советов и утешения. Хотят быть богами, видят творцами только себя, но творят против воли, рождая много зла, ибо у них нет первородной мысли об ответственности перед всем земным. А женщина о ней забыла. Вот от какого общественного зла освобождаете вы женщин, коих уже легион.

– Уже больше восьми миллионов, – вставила Полина, которую слегка пробивала дрожь: впервые слышала она свой, верно же сказал этот дьявол Вульф, замысел в изложении мужчины.

– Не важно. Вы сами как-то сказали: «Что такое миллионы, когда речь идет об освобождении всех женщин?» Умнейшая Екатерина Степановна все выстраивала свою «продуктовую линейку», но вы-то, мудрейшая Полина Альфовна, понимаете, что искали вы не «продукты», которые ваше страховое общество может дать женщине. В каждой женщине вы искали ее собственную, истинную грань. Грань возможностей и пределов. Одни женщины стали свободными и счастливыми при помощи подпорок, которые им дает ваше женское общество, и таких большинство. Для них смысл происходящих с ними метаморфоз и их схватки со временем останется тайной, а обретенная с вашей помощью свобода – таинством. Они остаются рабынями, но служат теперь самим себе. Парадокс, как все истинное, но можно оставаться рабыней, даже если служишь самой себе. Истинный смысл вашего общества этим женщинам не постичь, они верят в него, хоть оно дает им больше, чем веру. Вера – поддержка для слабых, она заменяет сомнения, облегчая земной путь. Вы подарили им свободу, и они оценили ее, но все смыслы этого понятия им не постичь.

– Иными словами, вы считаете, что и смысл нашего общества для многих женщин продолжает оставаться тайной?

– Полина Альфовна, нет абсолютной истины, а смыслов у великого дела всегда много. Женщины поняли себя и обуздали свои неразумные страсти, и это уже свобода. Заметьте, я только о неразумных страстях говорю, а не о страстях вообще. Страсти – это созидательная сила, не-разум – совсем иное.

– Герман Генрихович, как вы правы! «Страсти – созидательная сила, не-разум – это иное…» Великолепно сказано.

– Вы знали это, Полина Альфовна, лишь не всегда могли выразить. Когда женщина поняла себя и обуздала свой не-разум, ей все меньше нужны подпорки и вера. Она сама становится творцом, управляет жизнью и даже временем. Сама решает, нужны ли ей для этой власти еще и диеты, секс и пластические операции.

– Герман Генрихович, вы меня понимаете! Мне так лень постоянно контролировать себя, сидеть на диете, делать эту йогу! Мне не стыдно теперь подойти к зеркалу, подруги вытащили меня из прежнего склизкого состояния. Но следить за каждой лишней складкой на теле, как Алена с Катькой, не могу и не хочу.

– Это ваш выбор, Полина Альфовна. Вам потребна свобода от постоянной работы над обращением вспять процесса старения тела. Многим также потребно сосредоточиться не на внешности, а на работе, размышлениях, чтении или воспитании внуков. Эти нехитрые материи, ранее представлявшиеся докукой, сужением границ мира женщин, с обретением ими свободы стали их личным выбором, им открылись новые смыслы этих материй. Финансовую свободу, которую вы дали им всем впервые за тысячелетия, они используют и на занятия, ранее казавшиеся докукой, и на поддержку красоты, ранее сжигаемой временем.

– Герман Генрихович! Мы дали женщине умение поддерживать гармонию между разумом и страстями. Свобода и покой именно из нее проистекают.

– Правильно, голубушка. Вы научили женщину управлять и самым главным, сидящим в ней самой противоречием – между разумом и чувствами. Ни одному из этих двух начал не дано и не надо побеждать свою противоположность. Искусство поддержания их единства и борьбы и дает женщинам власть, возрасту неподвластную, и лучшие члены вашего союза хорошо это поняли. Они поняли и то, что их собственная власть растет вместе с размахом, мощью и властью вашего общества и его влиянием на умы как женщин, так и мужчин. Задача в том, чтобы эту власть не отобрали.