Читать книгу "Вредность не порок - Лариса Ильина"

Забор Валентины Петровны был сделан из штакетника, поэтому я легко взобралась на самый верх и уже оттуда перемахнула во двор к Савченко.

Благополучно приземлившись между кустами смородины, осторожно отряхнула ладони и прислушалась. Во дворе по-прежнему было пусто, свет в доме не горел, и дверь сарая была все так же прикрыта.

Где-то далеко пропел вдруг петух, я вздрогнула и крепче стиснула фонарик. Пробравшись по кустам до торца сарая, я опустилась на четвереньки и медленно выглянула из-за угла. До дома оставалось метров десять, но разглядеть что-либо в окнах не удалось. Три из четырех окон были затянуты занавесками, крайнее, четвертое, окно загораживал цветочный горшок с огромным столетником. Решив сосчитать до трех, я задержала дыхание, но получилось только до двух, а я уже оказалось возле дома, распластавшись под крайним окном, словно морская звезда.

Этот героический бросок на некоторое время совершенно лишил меня сил, зато появилось время подумать, как же я буду отсюда выбираться, если моя гениальная догадка окажется-таки ошибочной. Потому что темный дом безмолвствовал, не подавая никаких признаков присутствия живых существ. Я аккуратно перевернулась и осторожно заглянула в окно. Несмотря на то что почти всю полезную площадь загораживал собой гигантский столетник, было видно, что это кухня, и она пуста. Я перетекла ко второму окну. Однако оно было плотно занавешено. Удача явно поджидала меня у следующего, там край занавески сбился в сторону, и я не стала терять времени. Приблизившись к щели, заглянула внутрь и мгновенно отпрянула… В комнате в паре метров от окна стоял стул. Дрожащее пламя свечи выхватило из полумрака бледное осунувшееся лицо. Левая скула рассечена, глаз заплыл, однако опухшие разбитые губы кривила насмешливая улыбка…

Я живо опустилась на корточки, вцепившись зубами в собственный кулак. Да что же это делается… Вдруг откуда-то снизу, по ногам, по животу, к горлу потянулась вязкая волна холодной колючей ненависти. Я закрыла глаза, расслабила плечи и глубоко вздохнула. Мне уже доводилось испытывать это необъяснимое, странное чувство.

Я знала, что это такое. Моя белая ворона объявила войну.

Дверь сарая едва слышно скрипнула, я легко скользнула внутрь и тут же прильнула одним глазом к щели.

Все тихо. Я подождала немного, чтобы убедиться, что меня никто не заметил.

Теперь здесь было гораздо светлее, но все же пришлось потратить время, чтобы снова найти люк. Что ни говори, а строители здорово постарались, чтобы спрятать его от посторонних глаз. Я быстро справилась с крышкой и, осторожно перегнувшись, посветила вниз.

Узкий луч выхватил из темноты белую кирпичную стену и недвижную темную фигуру, застывшую у последней ступеньки крутой лестницы. Оставив люк открытым, я начала спускаться. На середине лестницы глянула вниз, примеряясь, чтобы не наступить на распластанное тело.

Фонарик вдруг крутнулся в пальцах и со стуком упал на каменный пол подвала. Звякнуло разбитое стекло, и в каменном мешке стало темно. Я раздраженно выругалась и взглянула вверх. Свет был весьма слабым, но возвращаться некогда. Где-то рядом с Совой должен быть оставленный мной огарок свечки… Я судорожно ощупала задний карман джинсов, по счастью, зажигалка все еще была там. Подсвечивая, я спустилась вниз и огляделась, стараясь не смотреть на посиневшее лицо покойника. От свечки осталась самая малость, однако это лучше, чем кромешная тьма. Быстро пройдя по коридору, я добралась до комнаты, в которой обычно сидел Сова.

Здесь все было по-прежнему, я зажгла свечку и поставила ее на стол. Вытащив из-под стола автомат, досадливо поморщилась. Как привести эту конструкцию в рабочее состояние, я не знала, с сожалением вздохнув, пристроила автомат на место и подошла к стеллажу. Взяв с полки тяжелый сверток, осторожно размотала плотную чистую тряпку и оказавшуюся под ней промасленную бумагу. На темном стволе пистолета заплясал отсвет неровного дрожащего пламени. Я вытащила магазин. Он был пуст.

— Черт… — протянула я, теряясь, — ..не заряжен…

Тут взгляд упал на край стола, где стояла свеча. Как я могла забыть?! Схватив серую картонную коробочку, торопливо рванула крышку… До этого момента мне никогда не приходилось снаряжать магазин пистолета, однако руки сами делали свое дело, словно вспоминали что-то давно забытое… А может, мы слишком много смотрим телевизор? Сцапав левой рукой стремительно тающий огарок, я пнула ногой массивную войлочную дверь. Она послушно распахнулась, но в ту же секунду свечка прощально мигнула, и я оказалась в кромешной темноте…

Я чиркнула зажигалкой, щелкнула флажком предохранителя и прицелилась в набитую паклей бочку. Несмотря на тщательную изоляцию комнаты, уши заложило, но это было не самое худшее. При отдаче пистолет так вскинуло вверх, что я едва не ударила им по лбу. Значит, нужно держать двумя руками, иначе я пристрелю сама себя.

Но чем тогда держать зажигалку? Пожалуй, небольшой костер из старых пожелтевших газет даст мне выстрелить еще раз. Скрутив газетные листы в жгуты, я сложила их на цементном полу и оглянулась. Встав на цыпочки, стянула с верхней полки стеллажа чуть припорошенный пылью тяжелый альбом. Галерея Дрездена… Кому он понадобился? И зачем? Я горько усмехнулась. Прости меня, Ирка…

За спиной весело заплясали оранжевые языки пламени, и в подвале сделалось светло, словно днем.

Я обхватила рукоятку пистолета двумя руками и пропела:

— Раз.., два…

Грохнул выстрел, ствол пистолета дернулся, но я улыбнулась.

— Все ясно… Теперь пора…

* * *

Еще раз проверив предохранитель, я опустила руку вниз, слегка надавила плечом на обитую желтоватым дерматином дверь и нажала на ручку. К моему удивлению, она подалась, и я оказалась в узких захламленных сенях. Здесь не было света, поэтому я мягко прикрыла за собой дверь и опустилась на корточки, привыкая к полумраку. В сенях было три двери, правая, вероятно, вела на кухню, средняя — на второй этаж, значит, мне нужна левая… Я прислушалась. Определенно, из-за левой двери слышались голоса, вернее, один голос. Вот голос зазвучал громче, интонация изменилась, я услышала звук удара, и кто-то охнул так, словно в глухой железной бочке хлопнули в ладоши. Я вскочила на ноги, распахнула дверь и влетела в комнату…

— Оба-на… — изумленно выдавил любимый, оглянувшись. — Едрена мать…

— Точно, — коротко кивнула я, не спуская с него глаз и одновременно захлопывая ногой дверь, — это я…

Любимый моргнул, а я изобразила улыбку и приветливо дернула в сторону дулом пистолета:

— Отойди от него, сволочь…

Ефим задумчиво вытянул губы трубочкой, однако в сторону шагнул. Не переставая внимательно следить за каждым его движением, я мгновенно окинула взглядом всю комнату. В центре весьма живописного бардака стоял большой круглый стол. Под ним и рядом валялось несколько стульев, у стены — буфет и чуть дальше комод с догорающей свечой. Ефим сдвинулся еще немного, и я наконец увидела Стаса. Он сидел на стуле между буфетом и комодом, руки, вероятнее всего, привязаны к стулу С того момента, как я увидела его в окно, на лице у Стаса появилась еще пара новых ссадин, к тому же рот теперь был заклеен скотчем. Рукав серой рубашки побурел от запекшейся крови. А на левом плече на глазах расползлось кровавое пятно. Единственным, что меня смутило, был взгляд Стаса. В нем явно сквозила досада, и я решила при случае непременно узнать, что же его так расстроило.