Читать книгу "Упал. Очнулся. Папа! - Янина Логвин"

— Дед?

— Что, Андрюша? Что смотришь волком? Сам, небось, тоже уши-то развесил? Поверил сплетням. Не потому ли приехал?

— Замолчи! Пока я тебе кислород не перекрыл подушкой! Нет у тебя больше секретаря!

Дед снова хрипло рассмеялся. Кивнув на чашку, показал знаком налить ему воды и прикрыл колени одеялом. В целом он выглядел очень даже неплохо — гораздо лучше, чем я мог ожидать. И, похоже, пользовался случаем.

— Как прилетел, мать видел? — спросил деловито.

— Видел.

— И что?

— Поговорили, — ответил уклончиво. Я уже давно вырос, чтобы вдаваться в подробности. Меня волновало кое-что другое, и мы это выяснили.

— Значит, невестка снова прибежит на тебя жаловаться? — догадался дед.

— Значит. У нее своя жизнь, я не лезу.

— Эх, Андрюша-Андрюша… Узнаю себя. Я был вот такой же, как ты — никто мне не указ. Только Дашу свою не встретил…

— Андрей! — еще раз окликнул меня на пороге комнаты родственник, когда я уже выходил. — Спасибо внук! — сказал на этот раз очень серьезно. И попросил: — А Валерку дурака прости. Он всю жизнь тебе завидовал.

Зря попросил. Этого я ему обещать не мог.



Глава 52

Германия встретила сырой погодой, туманом и мелким дождем. Прилетев во Франкфурт, я ожидаемо ощутил, что успел соскучиться по городу, ставшему частью моей жизни, но вместе с тем задерживаться здесь не хотелось. И это стало еще одним сюрпризом.

Дед и мать, больше ни с кем встретился. Включив телефон, среди прочих сообщений обнаружил в личном мессенджере сообщения и входящие звонки от Анны.

Неожиданно. А еще многословно. И так на нее не похоже.

Звонить не стал, сам заехал на свою фирму, чтобы увидеть Анну и поговорить лично, но узнал, что ее нет в стране. Что ж, так даже лучше. Уже несколько лет нас связывала часть бизнеса, и не смогли связать чувства. Время для надежд вышло и по большому счету это было ясно сразу. Я больше не собирался ходить по кругу, в котором каждый из нас был слишком зациклен на собственных амбициях и работе, чтобы из деловых отношений вышло что-то серьезное. Мы с самого начала не обманывали друг друга, не стоило и пытаться дальше. Тем более сейчас, когда моя поездка окончательно расставила все точки над «і» и не оставила вопросов.

Лишь ответ для недлинного сообщения:

«Я тебя не застал. Мои дела по-прежнему ведет Винсент.

P.S. Я сделаю вид, что не читал твои последние сообщения. Ты сама говорила, что следует пить меньше вина, этот волшебный напиток не способен изменить действительность».

Возвращаться в собственный дом, который ждал меня в одиночестве несколько месяцев, впервые было непривычно и странно. Как будто я видел и ощущал все заново — смотрел на мир под другим углом и другим зрением, которым не обладал раньше. Войдя в коттедж, я бросил сумку на софу и замер в своей широкой гостиной, прислушиваясь к тишине и звукам, не проникающим сюда с улицы. Оставившим меня в покое наедине с собой.

Внезапно дом показался пустым и неуютным. Дом, которым я так гордился раньше — презентабельная обложка моего многолетнего труда и успеха, сейчас казался глянцево-чистым профилем знакомой, но чьей-то чужой жизни. Не моей. Переступив его порог, я не ощутил ни запахов, ни памяти собственного присутствия. Ничего того, что меня самого делало бы живым и необходимым ему.

Стоя в собственной гостиной, я ощущал лишь злость на Куприянова, обиду на деда… и сквозь все чувства одно самое сильное — тоску по своей рыжей ведьме. Благородной обманщице с честными глазами.

Так бы и надрал задницу за ее чудачества! Возвращение в действительность оказалось настоящим шоком, с которым я все еще пытался справиться.

Я бросил взгляд на высокое окно и небольшой садик за ним, уже едва различимый под сенью наступивших сумерек. Деревья стояли с голыми ветвями, недвижимые ветром. Сейчас их тревожила лишь тихая морось, и захотелось представить у этого окна Дашку. Тоже голую в полутьме этой комнаты, а в камине огонь. Не знаю, что горело бы в моих глазах ярче — низкое пламя на дубовых поленьях, или ее длинные волосы.

Ну и Петушок. Хоть я и был зол на свою «жену», а не смог сдержал изумленной улыбки. Вот тебе и скромница — секс только под одеялом. Ну и хватка. Просто появилась и взяла за жабры. Многие пытались, и только у нее получилось. Да так, что не знал, чего хочу больше — наказать ее за обман или обнять. Посмотреть в глаза Стёпки и девчонок и удостовериться — не ошибся ли я? Увижу ли снова в них то, что видел и чувствовал? Нужен ли такой, каков есть?

Ведь где-то же должен существовать их чертов отец!

Тот, кто любил их. И кто любил Дашку раньше…

Мне предстояло как-то пережить эту ночь со всеми мыслями, сомненьями и уснуть, желательно не думая о том, как одиноко спать в моей большой постели.

Проклятые шелковые простыни! Тот, кто придумал их, явно хотел усложнить мне жизнь!

Я был зол на Дашку, но все равно смог уснуть лишь после того, как насмотрелся на ее фото в смартфоне, который она купила для меня, хотя вряд ли могла себе позволить лишние траты. Включил видео и раз десять пересмотрел…

«… Андрей, только посмотри, какая большая сегодня луна! Ой, что ты делаешь?!

— Снимаю тебя на камеру, а что?

— Зачем?

— Хочу. Улыбнись, Даша! Завтра покажем детям, они будут в восторге! Я обещал Рите наше селфи.

— Правда? И когда ты успел?

— Успел! Иди сюда, Рыжик! Ну же, улыбнись!..»

Улыбка у Петушок была мягкой и немного смущенной, но глаза не врали. Они светились и отвечали.

И, нет, не остыло.

Я по-прежнему ее хотел.

Спал плохо. Во сне вновь привиделся здоровый черный кот, внезапно бросившийся на грудь, визг шин и машина Куприянова, несущаяся на меня. Напряженное лицо брата, дрифт колес, глухой удар багажника о стену и звук разбитого стекла…

Проснулся в холодном поту и в раздражении отбросил одеяло. Сев за стол, включил Макбук и весь остаток ночи посвятил подготовке к предстоящему совещанию, с головой зарывшись в деловые файлы и переписку. День обещал быть жестким и сложным, но теперь, когда я все знал, я намеревался довести начатое дело до конца.

Пора было возвращаться и возвращать. Свое имя и свою жизнь.

В самолете тоже не удалось сомкнуть глаза. После встречи и разговора с Петушок, все совещание чувствовал ее рядом. Продолжал злиться, терять терпение, но стоило ей пропасть из виду, как под ребра тут же вгрызалась тревога. Никогда со мной такого не было, чтобы каждый брошенный на женщину мужской взгляд — на женщину, с которой я был — вызывал в груди ревность и тихую ярость до скрипа на зубах.