Читать книгу "Сирены - Джозеф Нокс"

Я всерьез подумывал о том, чтобы уехать вслед за Сарой Джейн. Нет, не к ней. Да я и не знал, где она сейчас. Просто гадал, не проще ли поступить как она.

Собрать чемодан, сесть в какой-нибудь поезд и уехать навсегда.

Людской поток увлекал меня за собой. Я сопротивлялся. Но всякий раз, когда хотел повернуть, толпа несла меня вперед. В конце концов я смирился и поплыл по течению.

Я не сразу ее узнал. Одно из сотен лиц в толпе. Смутно знакомое. Она очень изменилась. Шла в противоположную сторону. Болезненно бледная, худенькая.

Совсем другая.

Разминувшись, мы едва заметили друг друга. Я уловил лишь мимолетный взгляд. Лицо мелькнуло рядом – и вот ее уже нет. Я оглянулся. Потерял ее из виду.

Остановился.

Она сделала то же самое, но толпа относила нас все дальше друг от друга. Не без труда я устоял на месте. Увидел, что она тоже высматривает меня, сопротивляясь людскому приливу. Вокруг стоял шум, докричаться было невозможно, так что она просто неотрывно смотрела на меня.

Пыталась вспомнить, откуда меня знает.

Мимо нее протиснулся какой-то человек. Я заметил пустой рукав пальто, подколотый кверху. Лидия Харгривз. Девушка из дома на Сикамор-уэй. Та, что разглядывала свое отражение в окне и ходила по битому стеклу. Ей ампутировали руку. Лидия выжила. Одна из всех.

Вот что у нас было общего.

Ошеломленное выражение на лицах. Ни радости, ни грусти, только изумление. Людской поток увлек ее чуть дальше. Я хотел подобраться к ней, но потерял ее из виду и в конце концов перестал сопротивляться движению толпы. Стал ее частью. Судя по удивленно распахнутым глазам Лидии, она меня узнала. Хорошо, что я ее заметил.

Толпа вокруг бурлила, поэтому я не сразу их увидел. Меня то и дело толкали в разные стороны. Я даже не почувствовал, как меня схватили за локоть, как вцепились в плечо. Только когда толпа немного поредела, я поднял голову.

Рядом со мной стоял Билли.

С другой стороны – его приятель.

Двое бернсайдеров. Я отпрянул, но меня держали крепко. Подтолкнули к фургону у обочины. Я пытался вырваться. Мне заломили руку за спину. Дверца фургона отъехала в сторону. Кто-то задрал мне правую ногу.

– Не надо! – заорал я.

Дверь с размаху ударила по ноге.

Влажно хрустнула кость. Раздался крик. Я ничего не соображал от боли. Меня зашвырнули в фургон. Забрались следом, захлопнули дверь.

Было темно. Я очутился на грязном полу, воняющем машинным маслом, в окружении трех, нет, четырех человек. Мужские силуэты. Мужские запахи. Все замедлилось. Стало нереальным. Ногу свою я не видел. Ее будто обрубили ниже колена. Я лежал в какой-то теплой луже. Пахло мочой.

Я сжал зубы, сглотнул желчь. Запаниковал. Кто-то шевельнулся, перелез на водительское сиденье.

Завелся мотор. Фургон поехал.

Он петлял по улицам, резко поворачивал, меня швыряло из стороны в сторону, любое движение отдавалось мучительной болью. Наконец в фургоне вспыхнула лампочка.

– Привет, Эйдан.

– Зейн…

– Что, удивлен, браток?

Я промолчал.

Мы снова резко повернули; я уперся рукой в стену.

– Ты уже знаком с Билли и Алексом…

Я кивнул.

– И давно они работают на тебя?

– Не очень. Нет-нет, до нашей с тобой поездки в Бернсайд мы с ними были не знакомы. – Зейн ухмыльнулся. – Честное слово.

– А Шелдон Уайт?

– А что он? Его твои загребли. Они ведь твои, Эйдан?

Отпираться не было смысла.

– Были, – сказал я. – Когда я пришел к тебе в первый раз.

– Втирал про секретную операцию…

– Так это она и была. – Я остро сознавал безвыходность ситуации. – Чтобы вывести Лэски на чистую воду.

А ведь сработало.

После моего звонка Паррс вызвал к себе Риггса. Убедил его сдать напарника. Когда они явились к Лэски, тот собирал вещи. У него нашли деньги, происхождение которых он не смог объяснить. Паспорт с его фотографией и фальшивым именем. Смитсон забил последний гвоздь в крышку его гроба.

С Лэски было покончено.

– Интересно, что он расскажет. – Я старался не елозить по полу. Как мог, оберегал ногу.

Карвер пожал плечами.

– Интересно, сколько он протянет в тюрьме, – улыбнулся он и серьезным тоном продолжил: – Лучше расскажи про Изабель.

Все вокруг кружилось, перед глазами замелькали яркие радужные пятна.

– Ее насиловали, – сказал я. – Телохранитель отца, из Особого отдела. Сначала она пыталась покончить с собой. А потом сбежала. Но он ее нашел. Следил за ней. Приходил, когда она была одна…

– Так это он вколол ей грязную «восьмерку»?

– Не знаю. Скорее, она сама решила ширнуться. А брикет украла, чтобы загнать его и сбежать подальше.

– Почему?

– Из-за меня. – Я судорожно сглотнул и с опаской посмотрел на свою окровавленную ногу. – Вечером я отвез ее домой. Она потребовала объяснений. Решила, что я работаю на Керника. Я ее не разубедил. Наверное, она отскребла себе чуть-чуть наркоты, а остальное продала в Бернсайде. На следующий день к ней явился Керник. Вот она и решила, что ее все предали. Не выдержала. С отчаяния вколола себе дозу, чтобы расслабиться. – Я умолк и, подумав, добавил: – Ей было так невтерпеж, что она даже одеваться не стала.

Фургон продолжал куда-то ехать, сзади покачивало. Я старался предугадать каждый толчок. Не заваливаться на бок.

– А я тут при чем? Почему она именно ко мне заявилась? – спросил Карвер.

Из-за Сары Джейн. Из-за ее связи с Росситером. Чтобы Сара Джейн не возвращалась в город, я предупредил ее, что сообщу обо всем Карверу. Надеялся, что это ее остановит. На самом деле я не хотел подставлять ее жизнь под угрозу. Может, Карвер сам обо всем догадается, а может, так ничего и не узнает.

– Изабель верно рассудила, что Фэйрвью – единственное место, куда Керник не сунется. И все шло хорошо, пока ты не переселил ее в квартиру.

– А при чем тут Кэт? И Сара Джейн?

– Не знаю. Уайт велел мне до десяти вечера убедить тебя, что ты должен согласиться на его условия. И пригрозил, что в противном случае Кэт исчезнет бесследно. А я к тебе опоздал. Вот им, – кивнул я на бернсайдеров, – наверняка известно, что случилось с Кэтрин.

Бернсайдеры отрешенно смотрели в пустоту.

Карвер перевел мне их молчание:

– Они утверждают, что Уайт ее отпустил.

Я сглотнул:

– Хорошо, если так.

Фургон тряхнуло на ухабе. Ногу пронзила невыносимая боль. Я вспомнил труп Джоанны Гринлоу, десять лет пролежавший в сыром закутке под ванной.