Читать книгу "Швея-чародейка - Ровенна Миллер"

– Все нормально, – сказала я, сжав его руку в ответ. – Отвезите меня в Каменный замок. У меня там есть одно дело.

Решимость укрепила мой голос, ослабевший после потрясения от гибели Нии.

– Дело? Софи, пожалуйста, не заставляйте меня оставлять вас одну после этих событий.

Я посмотрела в его карие глаза. Что-то в их глубине заставило меня согласиться.

– Если хотите, можете пойти со мной.

Карета подъехала к внушительному Каменному замку – некогда крепости, когда город Галатия был еще молод. Теперь тут располагались солдатские бараки и тюрьма.

– Вы не обязаны участвовать в этом, – сказала я, имея в виду то, что собиралась совершить.

– Конечно, не обязан, – ответил он, проворно выпрыгивая из кареты. – Но я хочу сопровождать вас.

Мысль о споре клерка с Теодором заставила меня понервничать больше, чем сама встреча с ним. Я не верила в себя и знала, что закончу разговор слезами и гневными криками. Собрав нервы в кулак, я зашагала к стойке, которая блокировала вестибюль от остальной части Каменного замка. Усталый клерк с тонкими губами, стоявший на страже крепости, барабанил пальцами по деревянной поверхности стола.

– Вы держите в камере мою помощницу. Я прошу о ее освобождении. Если нужно, у меня имеются деньги, чтобы заплатить за ее содержание.

Теодор, стоявший позади меня, скромно покашлял в кулак. Я игнорировала его желание высказать свои предположения.

– Имя, – растягивая слово, произнес клерк.

– Мое или ее?

Он посмотрел на меня.

– Ее, – сказал он после долгой паузы.

– Пенни Лестроус.

Клерк медленно полистал пачку документов. Шелест бумаги казался минутной стрелкой, которую нельзя было ускорить. Я с нараставшим раздражением держалась двумя руками за стойку. Теодор стоял в паре шагов от меня.

– Ее содержат в блоке Б-шесть, – объявил он, словно это должно было что-то для меня прояснить.

– И?

– Политический блок. Я не могу выпустить ее без особого указания Лорда Ключей.

Когда Виола говорила об открытии моего ателье, почему она не сказала, что Пенни отпустят? Почему она не позаботилась о моей помощнице, сидевшей в холодной темной камере? Отчего речь шла только о моем заведении? Неужели помощь предназначалась лишь мне, а не какой-то простолюдинке Пенни?

Она даже не подумала о ней, дошло до меня. Это было не грубостью, а лишь слепотой.

– Она просто глупая девушка. Работает на меня. Она неопасна.

Клерк злобно посмотрел на меня.

– Я никого не выпущу из блока Б-шесть без нужных документов.

– А как насчет приказа от герцога Вестланда?

До этого момента я не знала, что человек может чувствовать ярость и одновременно облегчение – благодарность и презрение к тому, кто поступал неправильно. Клерк вскочил на ноги. Он стоял перед герцогом Вестланда, а не перед простой швеей. Он зашуршал бумагами на беспредельной скорости и за несколько секунд нашел приказ об освобождении Пенни – для Теодора, но не для меня.

– Дайте посмотреть, – велел герцог.

Клерк дрожащими руками передал ему кипу бумаг – блок Б-шесть использовал стандартные формы. Теодор пролистал их, обнаружил бланк Пенни и отложил его в сторону.

– Здесь указаны девушки возрастом до восемнадцати лет, – сказал он, указывая на даты рождения, выписанные на каждом бланке. – Почему их содержат в камерах?

– Они политические преступницы, – тихо ответил клерк.

– Я поговорю об этом с Лордом Ключей, – строго сказал Теодор, словно был направлен сюда для проверки ситуации.

Его округлившиеся глаза подсказывали мне, что он был удивлен.

– Этих девочек нужно отпустить сегодня вечером. По моему приказу!

Он проследил за тем, чтобы клерк заполнил необходимые бланки и подписал их собственной рукой. Интересно, рисковал ли Теодор чем-нибудь, и какую политическую репутацию он получил, выпустив этих девушек? Через несколько минут стража вывела их из темного коридора за вестибюлем. Пенни встретила мой взгляд с каким-то новым пониманием во взоре, мешавшимся с удивлением от того, что ее отпустили.

– Вы? – спросила она, стоя в нескольких футах от меня.

– Я зря пыталась. На самом деле это Теодор…

– Конечно, так и должно было быть, – едко сказала она. – Мне следовало догадаться, что тут потребовалось влияние знатной персоны.

Я хотела ей возразить – попросить быть более благодарной. Но она была права. Я ничего не сделала. Моя неэффективность выглядела очевидной. Система склонялась только перед знатью.

– В любом случае в конце недели я приду получить расчет, – добавила она.

– Что? Пенни, не я стреляла в твоих друзей. Нет причин…

– Конечно, у вас нет причин. Я увольняюсь. Я больше не могу работать на вас, мадам. Не с теми, кто дает вам заказы. Не с такими клиентами.

У меня пересохло во рту, и я не могла найти подходящих слов, чтобы заставить ее вернуться.

– Мне очень жаль, что ты уходишь, Пенни.

Она упрямо сжала губы, и я поняла, что девочка изо всех сил старается не заплакать. Я извинилась перед Теодором, и мы вернулись к карете.

37

Я позволила Теодору отвезти меня к нему домой. Это было лучше, чем молча сидеть в высоком каменном замке с узкими окнами и небесно-синими дверями. Он вывел меня из кареты и проводил в прихожую особняка, затем помог мне снять с себя плащ и перчатки. Слуги вежливо молчали, и я не стала рассуждать о том, было ли причиной этому хорошее воспитание или регулярность данного события.

– Разведи огонь в малой гостиной, – приказал Теодор одному из слуг.

Я смущенно шла за ним по красиво обставленным коридорам с дорогими коврами и картинами на ботанические темы. Когда огонь в камине разгорелся, он помог мне сесть на одну из кушеток.

– Спасибо, – сказала я. – За Пенни. Даже если она не проявила благодарности.

– Я не виню ее за это.

Слова тихо падали между нами, демонстрируя нам больше смысла, чем мы вкладывали в них. Он видел буклеты, распространяемые Красными колпаками, и слышал их крики на улицах. Похоже, Теодор внимательно читал памфлеты моего брата, но не замечал, в какой тирании мы жили до сих пор, – пока не воспользовался своей властью, хотя просто хотел помочь беззащитным.

– Ничего не поделаешь, – со вздохом сказала я. – Несмотря на то что ваши намерения благородны, а действия чисты, мы живем, как вам заблагорассудится.

– Я посмотрю, что можно изменить, – ответил он. – Пока не знаю, как именно. Но решение не в революции и не в подавлении ее.