Читать книгу "Смерть и прочие хэппи-энды - Мелани Кантор"

– Мне уж не до жиру, – говорит на это Пэтти.

Анна-Мария глядит на Пэтти, ужаснувшись ее легкомысленному тону, а затем снова утыкается взглядом в ее ладонь.

– И у тебя будет двое детей. Хотя нет! Пусть будет три.

Пэтти усмехается и убирает руку.

– Тогда это будет не просто духовный человек, Анна-Мария, а настоящий чудотворец.

Она достает из сумки вентилятор и обдувает себя со всех сторон.

Анна-Мария втягивает щеки. Она никогда не сомневается в своих предсказаниях. И никто не должен смеяться, когда ему предрекают встречу с духовным человеком.

Мы собрались в ресторане «Уолсли» не только чтобы отпраздновать мой день рождения, но и потому, что я хотела поблагодарить этих женщин. Я оглядываю стол, стараясь закрепить в памяти этот момент, потому что он особенный. Потому что я уже не думала, что отмечу еще один день рождения. И потому что эти женщины – самые лучшие, преданные подруги, о которых когда-то умирающая женщина только могла бы мечтать.

Я разделяю торт на щедрые порции.

– Вы все должны его съесть. Мы празднуем жизнь, и ерунда с диетами ни от кого не принимается. Даже от невесты. Ты и так достаточно худая, Оливия.

Свадьбу никто не отменил. Оказалось, телефон Дэна был конфискован его шафером, сразу же по прибытии в аэропорт. Тут не было ничего удивительного. И неудивительно, что Оливия решила простить его. Я даже не думаю, что она рассказала ему о своем решении все отменить.

– Отлично выглядишь, Оливия, – замечает Изабель. – Может, немного слишком накрашенная, но это все объяснимо.

– Изабель, она потрясающе выглядит!

– Я согласна, просто у нее предсвадебно-изможденный вид.

– Не обращай внимания, Лив. Как бы ты ни выглядела, тебе это идет.

Я кладу по куску пирога всем на тарелки. Изабель звякает вилкой по стакану.

– С днем рождения, Дженнифер, – произносит она с лучезарным видом. – За мою замечательную сестренку!

У меня перехватывает дыхание.

– Слушаем, слушаем, – кивают остальные.

Изабель продолжает:

– Подумать только, а ведь когда-то она была такой скучной серой мышкой. Извини, Дженнифер! Она не любит, когда я так говорю. Но посмотрите на нее сейчас!

– О чем это ты? – интересуюсь я.

Она смотрит на меня так, будто я должна это знать.

– О том, что я горжусь тобой. Ты смелая и бесстрашная.

– О, спасибо, Изабель!

– Правда. Ты самая храбрая из нас, и мы любим тебя, – подхватывает Оливия, и остальные кивают в знак согласия.

Меня переполняют эмоции. И не только.

– На этой милой ноте, – говорю я, – скажу, что мне нужно в туалет. Сколько раз я уже ходила?

– По меньшей мере дважды, но я не считала, – отвечает Оливия.

– Я думаю, что раза три. Но я тоже не считала, – говорит Пэтти.

– Анна-Мария, а ты как думаешь, сколько? – интересуюсь я.

– Едва ли я заметила, чтобы ты хоть раз вышла из-за стола, – откликается Анна-Мария. – Твоя аура никуда не девалась.

Изабель глядит на меня, как бы спрашивая: «Она совершенно чокнутая?»

– Она шутит, – поясняю я.

После чего прохожу через ресторан в очередной раз, протискиваясь между столиками, и медленно спускаюсь по лестнице в уже хорошо знакомую дамскую комнату.

Я толкаю дверь, думая, что уборная окажется пуста, но вижу там знакомую крупную женщину. Она стоит перед умывальниками, глядя в зеркало и подкрашивая губы.

Она поворачивает голову на звук открывшейся двери – и роняет помаду. Ее рот приоткрывается, образовав красную букву «о».

– Элизабет, – произношу я, так же шокированная этой встречей. – Как ты?

– Дженнифер? – Она оглядывает меня с ног до головы. – Это и правда ты?

Я сама себя оглядываю.

– Думаю, да.

– И ты беременна? – Элизабет тянет последнее слово с нескрываемым раздражением. На мне облегающее цветочное платье. В семнадцать недель мой живот вполне уже заметен.

– Да, – подтверждаю я. – Либо это, либо я просто объелась.

– О Боже, – стонет Элизабет. – Наверное, я должна была ожидать от тебя такой ответ.

Она тут же отворачивается, берет губную помаду, проверяет ее кончик и заканчивает красить губы. Я же в это время стою там, как идиотка, наблюдая за ней и чувствуя неудобство во всех смыслах. Мне очень хочется в туалет, но я словно приросла к месту.

– Как Энди? – интересуюсь я. – Он здесь?

– Он на футболе.

Она чмокает губами, убирает помаду и сует сумку из змеиной кожи под мышку, явно собираясь выйти. И при этом намеренно нависает надо мной.

– Не хотелось бы показаться грубой, но разве ты не планировала умереть?

Я замираю.

– Я думаю, ты верно заметила, что это грубо.

– О, правда?

– Правда. Ты ведь и сама это знаешь, да? Ну а я лично думаю, что ты действительно весьма груба.

Ее губы жестко сжимаются под красным слоем помады. Малефисента без обаяния.

– Я имела в виду, разве ты не могла бы дать нам знать, что все еще жива? И с ребенком, – добавляет Элизабет.

Я смеюсь от неуклюжести ее выпада.

– Ну, если бы вы хоть чуть-чуть интересовались этим вопросом, то вам ничего не стоило бы позвонить мне, верно?

Она пытается давить на каждую из моих кнопок.

– Ну, у нас возникли некоторые сложности. Это было трудное время. Но сейчас у нас все в порядке.

– Как и у меня, – замечаю я, – все в полнейшем порядке. Мой диагноз оказался ошибкой.

– Ха! Не смеши. Никто не делает таких ошибок. – Элизабет закатывает глаза: – О, теперь я поняла. Ты никогда и не умирала, верно? Ты была беременна.

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, Элизабет. Ты можешь думать, что хочешь.

– Ну, мы с Энди сейчас счастливее, чем были когда-либо прежде. Так что лучше к нему не приближайся.

– А с какой стати мне к нему приближаться?

– Ну, ты же написала ему, верно? Умоляла вернуться назад. Умоляла позаботиться о тебе в час нужды.

– Это он тебе сказал? – спрашиваю я. Она поднимает брови. – А ты сама не читала письмо?

Глаза Элизабет расширяются.

– О Боже! – вскрикивает она. – Это ведь не он отец ребенка?

Положительно, она несносна.

Мне хочется влепить ей пощечину, чтобы вернуть в реальность.

– Элизабет, – медленно говорю я, – это не он отец, и я очень рада, что не он. Я развелась с Энди сто лет назад. Он весь твой. Сейчас у меня нет к нему абсолютно никакого интереса. А если ты мечтала о плохом сексе с хроническим бабником, то ты выбрала правильного мужчину. Я же пошла дальше, и последнее, что мне нужно, – это выслушивать твою жалкую, параноидальную чушь.