Читать книгу "Цена соли - Патриция Хайсмит"

– Вы актриса? – спросил всё тот же мужчина, проталкиваясь за ней сквозь толпу.

– Нет. Сценограф.

Это и в самом деле оказался мистер Бернштейн, и Терез, бочком протискиваясь между какими-то группами людей, добралась до него. Мистер Бернштейн протянул ей пухлую, приветливую руку и встал со скамьи-радиатора.

– Мисс Беливет! – воскликнул он. – Миссис Крофорд, консультант по гриму…

– Давайте не говорить о работе! – визгливо выкрикнула миссис Крофорд.

– Мистер Стивенс, мистер Фенелон, – продолжал Бернштейн ещё, и ещё, и ещё, пока она не стала кивать дюжине людей и повторять примерно половине из них: «Очень приятно».

– И Айвор… Айвор! – позвал мистер Бернштейн.

И тут появился Гаркеви – изящная фигура, изящное лицо, маленькие усики. Он улыбался ей, протягивая руку для пожатия.

– Здравствуйте, – сказал он. – Рад вас снова видеть. Да, мне понравились ваши работы. Я вижу ваше нетерпение. – Он коротко рассмеялся.

– Настолько, что для меня найдётся местечко? – спросила она.

– Вы хотите знать, – ответил он с улыбкой. – Да, найдётся. Зайдите ко мне в студию завтра часов в одиннадцать. Сможете?

– Да.

– Давайте потом ещё поговорим. Я должен попрощаться с этими людьми, которые уходят. – И он удалился.

Терез поставила стакан на край стола и потянулась в сумку за сигаретой. Дело сделано. Она бросила взгляд на дверь. Женщина с забранными наверх светлыми волосами и блестящими ярко-голубыми глазами только что вошла в комнату, произведя лёгкий фурор и радостное оживление вокруг себя. Она двигалась быстро и уверенно, поворачиваясь в разные стороны для приветствий, для рукопожатий, и Терез вдруг поняла, что это Женевьева Кранелл, та самая английская актриса на заглавную роль. Она выглядела иначе, чем на тех нескольких фото, которые видела Терез. У неё было одно из тех лиц, которые выглядят привлекательно, только если наблюдаешь их в динамике.

– Здравствуйте, здравствуйте! – в конце концов обратилась она ко всем, окидывая взором комнату, и Терез увидела, как на миг взгляд женщины задержался на ней, в то время как в самой Терез случилось потрясение, немного похожее на то, что она пережила, впервые увидев Кэрол, и в голубых глазах женщины вспыхнул тот же интерес, что был в её собственных – она знала – при взгляде на Кэрол. И теперь Терез продолжала смотреть, а та, другая, отвела взгляд и повернулась к ней спиной.

Терез опустила глаза на стакан в своей руке и вдруг почувствовала жар в лице и кончиках пальцев, стремительное движение внутри, не совсем одной только крови или одних только мыслей. Ещё до того, как их представили друг другу, Терез знала, что эта женщина – как Кэрол. И она была прекрасна. И непохожа на картину в библиотеке. Терез улыбнулась, отпивая коктейль. Она сделала длинный глоток, чтобы привести себя в равновесие.

– Цветок, мадам? – официант протянул к ней поднос, полный белых орхидей.

– Большое спасибо. – Терез взяла одну. Она завозилась с булавкой, и кто-то – не то мистер Фенелон, не то мистер Стивенс – подошёл и помог. – Спасибо, – сказала она.

Женевьева Кранелл направлялась к ней, следом шёл мистер Бернштейн. Актриса поприветствовала стоявшего рядом с Терез мужчину так, будто очень хорошо его знала.

– Вы знакомы с мисс Кранелл? – обратился к Терез мистер Бернштейн.

Терез посмотрела на неё.

– Меня зовут Терез Беливет. – Она пожала протянутую ей руку.

– Очень приятно. Так это вы – сценографический цех?

– Нет. Только его часть. – Терез всё ещё чувствовала рукопожатие после того, как Женевьева отпустила её руку. Она пребывала в радостном волнении, бешеном и глупом волнении.

– Кто-нибудь принесёт мне выпить? – обратилась мисс Кранелл к кому-нибудь.

Мистер Бернштейн поспешил услужить. Мистер Бернштейн перезнакомил мисс Кранелл со всеми вокруг, с кем она ещё не была знакома. Терез услышала, как она кому-то говорит, что она только что с самолёта, и её багаж кучей свален в холле, и разговаривая – Терез это видела – мисс Кранелл пару раз бросила на неё взгляд поверх мужских плеч. Волнующая притягательность была в её аккуратном затылке, в забавном, беспечно вздёрнутом кончике носа – единственной беспечной черте этого узкого, классического лица. У нее были довольно тонкие губы. Она производила впечатление человека, предельно чутко всё воспринимающего и невозмутимо уравновешенного. И вместе с тем у Терез было ощущение, что Женевьева Кранелл может и не заговорить с ней больше на этой вечеринке по той простой причине, что ей, вероятно, этого хочется.

Терез пробралась к висящему на стене зеркалу и глянула в него, чтобы проверить, в порядке ли волосы и помада.

– Терез, – произнёс голос рядом. – Вы любите шампанское?

Терез обернулась и увидела Женевьеву Кранелл.

– Разумеется.

– Разумеется. Ну что ж, подтягивайтесь наверх, в шестьсот девятнадцатый, через несколько минут. Это мой люкс. У нас позже будет вечеринка для своих.

– Весьма польщена, – сказала Терез.

– Вот и не разменивайте жажду на коктейли. Откуда у вас это прелестное платье?

– «Бонвит» – безумная экстравагантность.

Женевьева Кранелл рассмеялась. На ней был голубой шерстяной костюм, который действительно выглядел безумно экстравагантно.

– У вас такой юный вид. Думаю, вы не будете возражать, если я спрошу, сколько вам лет.

– Мне двадцать один.

Она закатила глаза.

– Потрясающе. Неужели кому-то ещё бывает всего двадцать один?

Народ наблюдал за актрисой. Терез всё это льстило, ужасно льстило, и эта польщённость заградила то, что она чувствовала или могла бы почувствовать к Женевьеве Кранелл.

Мисс Кранелл протянула ей портсигар.

– Некоторое время мне казалось, что вы, возможно, несовершеннолетняя.

– Это преступление?

Актриса лишь взглянула на неё – голубые глаза улыбались – поверх пламени своей зажигалки. Потом она повернула голову, чтобы прикурить собственную сигарету, и Терез вдруг поняла, что Женевьева Кранелл никогда не будет для неё ничего значить, ничего за пределами этого получаса на вечеринке; что волнение, которое она испытывает сейчас, не продлится и не возникнет снова ни в какое другое время и ни в каком другом месте.

Откуда пришла подсказка? Терез пристально смотрела на тугую светлую линию брови, в то время как от сигареты поднялся первый дым, но там ответа не было. И внезапно чувство трагедии, почти сожаления, наполнило Терез.

– Вы из Нью-Йорка? – спросила её мисс Кранелл.

– Виви!

Новые люди, которые только что вошли в дверь, окружили Женевьеву Кранелл и увлекли за собой. Терез снова улыбнулась, допила коктейль и почувствовала, как по телу расходится первое успокаивающее тепло скотча. Она заговорила с человеком, которого вчера мельком встретила у мистера Бернштейна, и ещё с одним, которого не знала вовсе. Она посмотрела на дверной проём в другом конце комнаты, проём, который в этот момент был пустым прямоугольником, и подумала о Кэрол. Это было бы в духе Кэрол – всё-таки прийти, спросить её ещё раз. Или, скорее, в духе прежней Кэрол, не теперешней. Сейчас Кэрол, видимо, на этой своей встрече в баре «Элизе». С Абби? Со Стэнли Мак-Веем? Терез отвела взгляд от двери, словно боялась, что Кэрол и впрямь может там появиться, и ей снова придётся сказать: «Нет». Терез взяла ещё один предложенный ей коктейль и почувствовала, как пустота внутри медленно наполняется осознанием, что она могла бы очень часто видеться с Женевьевой Кранелл, если бы того захотела, и хоть никогда в неё не влюбится, сама может быть любима.