Читать книгу "Если ангелы падут - Рик Мофина"

— Не верю. Ни глазам своим, ни ушам.

Вернулась Флоренс с кассетным диктофоном. Его она положила рядом с Библией, увеличила громкость до максимума и нажала кнопку воспроизведения. Сидовски и Тарджен, подавшись вперед, замерли, вслушиваясь в потусторонние голоса, эхом витающие в воздуховоде церкви. Первые несколько минут священник спорил со своим визави, убеждая, что не может отпустить ему грехи, поскольку не уверен, что тот действительно раскаялся в содеянном, ибо в таком случае он должен пойти в полицию и сдаться.

Убийца блуждал в своем воображаемом мире.

«…в тайное место, известное только мне, в Тендерлойне. О, как она вопила! Потом мы взяли…»

Тарджен напрягала все самообладание, в то время как убийца с веселой увлеченностью описывал то, что проделывал с Танитой. Опустив голову, Линда Тарджен делала пометки, а у самой горло першило от желчи.

Священник, задыхаясь, молил убийцу сдаться.

Флоренс салфеткой промокала себе глаза.

Было абсолютно понятно: это и есть убийца Таниты; только он может в таких деталях описывать свое злодеяние.

Сидовски с клинической отстраненностью выслушивал рассказ о похищении, изнасиловании, истязании и убийстве двухлетней девочки. Словно недостающие части разбитой фаянсовой куклы, каждый фрагмент сращивался с остальными, заполняя то или иное пустующее место. Эта зацепка цементировала все дело, весь его ход. Но за это приходилось платить.

Ссылка убийцы на «остальных» заставляла теряться в догадках. Мог ли этот тип похитить и убить Габриэлу Нанн и Дэнни Беккера? И что значат те перехваченные записки их семьям?

«МОЙ МАЛЕНЬКИЙ № 1».

«МОЙ МАЛЕНЬКИЙ № 2».

«МОЙ МАЛЕНЬКИЙ № 3».

Это что, обратный отсчет? Следует снова ждать появления детских трупиков?

Перед мысленным взором промелькнул образ Таниты Доннер. Ее пустые прекрасные глаза пронзали его, просверливая насквозь нагромождения цинизма, застывшего за годы в броню, касаясь его в том месте, которое он считал непроницаемым.

В своей смерти она сделалась его ребенком.

Однако в эти минуты, в гостиной Флоренс Шейфер, с него можно было писать портрет безразличия, бестрепетного и неколебимого, ничем не выказывающего его кровоточащего разбитого нутра. Общение с мертвыми учит хоронить то, что поддерживает в тебе жизнь.

Между тем аудиозапись закончилась.

— Флоренс, вы сможете опознать человека, чей голос звучит на этой пленке? — спросил он.

— Я только знаю, что его зовут Верджил. Фамилии не знаю.

Тарджен кропотливо записывала.

— На нем еще татуировки, здесь и здесь. — Флоренс коснулась своих рук. — Змея и пламя. Белый, лет за сорок, рост примерно метр восемьдесят, телосложение среднее, борода с проседью, лохматый такой.

— Где он живет? — задал вопрос Сидовски.

— Не знаю.

Флоренс тревожно покосилась на делающую записи Тарджен, затем снова поглядела на Сидовски.

— Пожалуйста, очень вас прошу: он ничего не должен знать о нашем разговоре. Я его смертельно боюсь.

— Не волнуйтесь, Флоренс, все будет в порядке, — успокоил ее Сидовски. — Вспомните хорошенько: нет ли еще чего, что может нам помочь выйти на Верджила? Куда он ходит, чем занимается и с кем?

Флоренс раздумчиво моргнула.

— Ходит? Ходит к нам в церковь, почти каждый день. В приют, где раздача.

— А в том приюте он не упоминал про детей? Про Дэнни Беккера, Габриэлу Нанн? Может, обсуждал новости, всякое такое?

— Нет, никогда.

— Возможно, у него в приюте есть друзья?

— Да как-то нет. Держится от всех особняком. — Флоренс всхлипнула. — Инспектор, а что, если там у него еще и другие дети? Я молюсь за них. Вы должны его поймать, пока не поздно. Схватить. — Она скомкала салфетку. — В приюте я его видела два дня назад. Скоро, наверно, снова объявится.

Сидовски доверительно тронул Флоренс за руку:

— Вы правильно сделали, что позвонили нам.

Женщина растерянно кивнула.

— Между прочим, вы хороший детектив, Флоренс, — тихим голосом похвалил он.

На нее нашло теплое, уютное спокойствие. Ее метания, тревоги, поиски смысла и цели жизни завершились.

В клетке что-то щебетнул Бастер.

— Я могу воспользоваться вашим телефоном? — попросил Сидовски.

52

Примерно сорока километрами южнее Сан-Франциско, если ехать по хайвею № 1, Рид остановился в Бухте Полумесяца — сонной деревушке, ласкаемой морем под защитой зеленых холмов, где фермеры выращивают тыквы и артишоки. «Рекламный проспект рая», — подумал Рид, выходя из своей «Кометы» возле пристани. В солоноватом воздухе с криками реяли чайки.

Он прошелся по причалу, показывая местным аборигенам ксерокопии вырезки о трагедии Келлера. Те смотрели, недоуменно пожимая плечами и почесывая в затылках. Уж очень давно это было. Вокруг было несуетно, нелюдно. Примерно через полчаса Рид решил заглянуть в местную газету и уже собирался уходить, когда к нему легкой трусцой подбежала молодая загорелая женщина.

— А вы попробуйте Реймера, — предложила она.

— Кого?

— Реймера. Здешняя реликвия. Живет здесь так давно, что, наверно, еще динозавров возил. Катает на лодке туристов. Если кто эту историю и помнит, так это наверняка он.

— А где его можно найти?

Женщина взглянула на часы.

— Сейчас в «Глории», на главной улице. Сходите туда, спросите его.

— Спасибо.

Забрезжил некоторый оптимизм. Возможно, о Келлере все же удастся что-то вызнать. Инстинкты подсказывали: копай.

Прежде чем отправляться в Полумесяц, он съездил в Фило, откуда была родом жена Келлера, Джоан. После осмотра особняка Келлеров на Рашн-Хилл и прочтения ее дневника он решил, что это место наиболее логично. Однако никто из тех, с кем он там разговаривал, этой женщины не помнил, а копать дальше у него не было времени. За сэндвичем и колой в местной закусочной Риду пришло в голову, что, прежде чем ехать в Полумесяц, имеет смысл заглянуть на кладбище. Быть может, там похоронена Джоан.

Смотритель кладбища оказался общительным и вполне компетентным студентом университета. Выслушав просьбу Рида, он пригласил его к себе в дежурку.

— Келлер, Келлер, Келлер, — нараспев приговаривая, он проворно перелистывал картотеку указателя. Если не считать шипящей в наушниках «Нирваны», в помещении было тихо и успокаивающе прохладно.

— Ага, все путем.

Покачивая головой в такт музыке, он вытащил карточку и скороговоркой пробормотал: