Читать книгу "Запах смерти - Саймон Бекетт"

Но сейчас, когда все закончилось, я не мог не проверить, как она. Я постучал в дверь. Ответа не последовало. Мусоровоз затормозил неподалеку от ее крыльца, и его гидравлика с завыванием вывалила в кузов очередной контейнер. Я опять постучал. Даже если Лола находилась дома, меньше всего она хотела бы видеть меня.

Один из мусорщиков закричал что-то и стукнул кулаком по кузову. Взревев дизелем, машина двинулась дальше, и тут я заметил, как шевельнулась штора в окне. Что ж, по крайней мере, Лола дома.

Я поднял бумажный пакет, чтобы она видела.

– Лола, откроете дверь?

Тишина. Я опустил пакет, ощущая себя глупее глупого за такой дешевый жест. Понимал, что нужно куда больше, чем одна или даже несколько жареных куриц, чтобы загладить вину. Но я надеялся, что это убедит ее поговорить со мной. Мусоровоз, зашипев тормозами, остановился у меня за спиной, заслонив собой солнце. Мусорщики, перекрикиваясь, тащили к нему баки от оставшихся еще заселенными домов на противоположной стороне улицы. Я поставил пакет на крыльцо и повернулся, чтобы уходить.

Дверь отворилась. Лола смотрела на меня. Лицо ее напоминало маску. Взгляд скользнул по мусоровозу у меня за спиной, потом она сделала шаг в сторону.

– Вам лучше войти.

Что ж, это оказалось проще, чем я думал. Я поднял пакет и шагнул через порог. Мусоровоз заслонил собой даже тот свет, что пробивался сквозь штору. В полумраке я заметил, что предметы для медицинского ухода, загромождавшие комнату, исчезли. Но кровать осталась на месте, и хотя простыни с покрытого пятнами матраса и сняли, запах фекалий и мочи никуда не делся.

Шум мотора мусоровоза сделался тише, когда Лола закрыла дверь и повернулась ко мне:

– Чего вам надо?

– Я пришел проведать, как вы.

– Зачем?

Я не мог винить ее за враждебность. Похожий на иконостас шкаф с фотографиями юного Гэри Леннокса все еще стоял перед пустой кроватью, хотя смотреть на них больше было некому.

– Могу ли я сделать что-нибудь…

– Так вам недостаточно того, что вы уже сделали? Забрали все, что у меня оставалось, – что еще вам надо?

Я все еще держал в руке пакет с жареной курицей. Теперь это казалось совсем уже жалким даром.

– Мне очень жаль. Я знаю, вы…

– Жаль? Ну тогда все зашибись! Вы тут хороводы водили, вели себя так, словно у вас и дерьмо не пахнет – и все время замышляли это. – Она махнула рукой в сторону опустевшей кровати. – Ну что, теперь довольны?

Лола свирепо смотрела на меня, грудь ее тяжело вздымались. Я уже понял, что совершил ошибку, явившись сюда; странно только, что я надеялся на что-то иное. С улицы донеслось шипение – это мусоровоз отодвинулся от окна, пропустив в комнату немного света. Я уже собрался уходить, когда в глубоко посаженных глазах Лолы что-то мелькнуло. Она протянула руку:

– Дайте мне это.

Выхватив у меня из руки пакет, Лола плюхнула его на стол рядом с раковиной. Не забыв, правда, понюхать доносившийся из него соблазнительный аромат.

– Раз уж вы здесь, хотите, наверное, чашку чая?

Этого я ожидал меньше всего, но она уже наполняла чайник. Воткнув вилку в розетку, Лола указала подбородком в сторону потертого стола.

– Садитесь уж.

Продолжая удивляться, я подвинул стул и сел лицом к серванту с выставленными на нем фотографиями Гэри в детстве и юности.

– Как Гэри? – спросил я.

Крышка со звоном лязгнула о чайник.

– Не смейте произносить его имя!

Меня поразил этот внезапный взрыв. К такому гневу в ее глазах я был не готов.

– Простите, я просто хотел узнать, как он.

Лола с видимым усилием взяла себя в руки и снова отвернулась.

– Спросите докторов, если вас это так волнует.

Атмосфера в маленькой комнате внезапно стала ледяной. Я пожалел, что не отказался от чая, но и уйти теперь не мог. Лола тоже ощущала себя некомфортно. Она взяла со стола кружку, поставила ее обратно, потом открыла бумажный пакет с курицей и снова закрыла его.

– Сколько я вам должна?

– Ничего, это…

– Я говорила, мне ваша благотворительность не нужна. – Лола бросила на меня презрительный взгляд. – Пойду схожу за кошельком. Подождите здесь.

Она вышла в дверь, расположенную в дальнем углу комнаты, и я услышал, как она тяжело топает вверх по лестнице. Чайник на кухонном столе начал позвякивать крышкой, закипая: Лола про него забыла. Я перевел дух. Я был готов к тому, что она откажется говорить со мной или будет выкрикивать оскорбления, но не к такому с трудом сдерживаемому гневу.

Трель телефона заставила меня вздрогнуть. Достав его из кармана, я увидел, что звонит Уэлан. Подумал, не проигнорировать ли мне звонок, но Лола еще не спускалась, а он мог сообщить что-нибудь новое об Уорд. Бросив на дверь еще один взгляд, я нажал кнопку.

– Все в порядке? – тихо спросил я.

– Если вы про босса, она в порядке. Уже считает, что ей нужно работать. Вы где?

Я снова покосился на дверь.

– Я не могу долго говорить.

– Тогда не буду вас задерживать. Планы немного поменялись. Можем мы переиграть на четыре часа вместо двух?

Я собирался отправиться в Сент-Джуд прямо от Лолы. Но, судя по тому, как тут все складывалось, я даже к двум часам пришел бы заранее.

– А что, какие-нибудь проблемы?

– Нет, просто всплыло кое-что. – Тон Уэлана не оставлял сомнений в том, что он не намерен докладывать мне, что именно. – Да, еще одно. Мы нашли дантиста Уэйна Бута. Останки из бойлера не его. У Бута не было зубного протеза. У него до самого исчезновения были собственные зубы.

Я мог бы этому не удивляться. Единственным поводом считать, что останки четвертой жертвы принадлежат пропавшему бывшему санитару, а потом охраннику, была его связь с Сент-Джуд, а следовательно, и с Гэри Ленноксом. Но эта версия рухнула вместе с обвинением против сына Лолы. Что оставляло нас в неведении насчет того, кому принадлежат обгоревшие останки из бойлера.

Я согласился перенести встречу с Уэланом на более поздний час и убрал телефон. Слышал, как ходит Лола по второму этажу. Не в силах усидеть на месте, я встал и шагнул к уставленному фотографиями серванту.

Впервые я получил возможность посмотреть на них с близкого расстояния, не под действовавшим на нервы взглядом Гэри. Сервант напоминал иконостас, подумал я. Помимо фотографий в рамочках, здесь были выставлены и другие реликвии времен его детства. Грамота за плавание, документы о прохождении курсов каменщика и плотника в колледже. Деревянная поделка, нечто вроде самодельной коробочки для ювелирных украшений. Тут даже стояла выцветшая открытка ко Дню матери с поздравлением, написанным корявым детским почерком.