Читать книгу "Синдром Джека-потрошителя - Влада Ольховская"

– Какую же? – поинтересовался Дмитрий.

– Возможно, Фредерик Абберлайн или кто-то еще все же остановил его? Просто не тем способом, о котором стал бы говорить уважаемый полицейский.

* * *

Сергей Аркадьевич Пыреев сделал глубокий вдох, выждал три секунды и медленно выдохнул. Он старался успокоиться, настроиться на то, что ему предстояло сделать. Он проходил через такое уже десятки раз, но легче не становилось, да и вряд ли когда-нибудь станет. Каждый случай был слишком уникален, каждая боль – неизмерима, каждая сломанная жизнь – бесценна.

Он был одним из немногих в стране детских психотерапевтов, специализировавшихся на случаях криминального насилия над ребенком. Чаще всего дети страдали от жестокости собственных родителей, реже – от нападений сексуальных извращенцев, от которых их не уберегли самые дорогие люди. Но были и уникальные случаи, когда дети сталкивались с монстрами. Кто-то должен был помочь им, поддержать, спасти от безумия, которое их коснулось, и, возможно, не дать им вырасти новыми монстрами.

Случай этой девочки был одним из самых сложных в его практике. Полиция понятия не имела, как к ней подступиться, больничный психолог, кажется, побаивался ее. Они получили от нее нужные показания и оставили в покое, им так было легче. Всю ответственность за ее будущее они переложили на психотерапевта, вызванного из Москвы.

И вот Сергей Пыреев стоял перед дверью ее палаты. Ее держали отдельно от других маленьких пациентов: врачи не знали, что может ей навредить, как отнесутся к ней другие дети. Они подходили к ней только по необходимости, а она больше не задавала им вопросов. Сергей понятия не имел, что его ждет.

Он постучал, вошел – и сразу увидел ее, кровать располагалась прямо напротив двери. Он старался подготовиться ко всему, обещал себе ничему не удивляться, однако сердце все равно болезненно сжалось.

Комната была залита солнечным светом, и на большой кровати среди белоснежных простыней маленькая худенькая девочка просто терялась. Она была бледной и изможденной, ее правая рука полностью скрывалась под свободно наложенными повязками. Но больше всего Пыреева поразило лицо: кукольное, совсем детское, оно застыло, как восковая маска, и на нем лишними и чужеродными казалась взрослые глаза.

Глаза человека, пережившего смерть, на лице маленького ребенка. Неправильно, противоестественно… Но какой толк возмущаться и грозить кулаком небу? Все уже случилось, и обратной дороги нет.

За много лет работы Сергей Пыреев усвоил, что процесс не всегда необратим. Детская душа гибкая, полная жизни, ее можно исцелить – и ребенок останется ребенком. Но, глядя на эту девочку, он понимал, что для нее все не так. У нее детство украли, вырвали, и сложно сказать, что с ней будет дальше.

Миловидное личико обрамляли седые волосы – серебристые с легким пепельным отливом. Среди них еще сохранились отдельные пряди чудесного темно-каштанового цвета, однако Сергей с грустью признавал, что и они, скорее всего, скоро исчезнут.

Он сел на стул возле кровати. Взгляд светлых глаз устремился на него, и Сергею вдруг показалось, что в комнате холодно.

– Здравствуй, – улыбнулся он. – Как ты себя чувствуешь? Хочешь поговорить со мной?

– Если вы действительно будете говорить, а не отводить взгляд и бормотать какую-то ерунду.

Речь тоже взрослая, без детской наивности. Хотя какая может быть наивность? Нет, только не теперь – после того, что она видела и пережила.

Невинность ребенка таится не только в неприкосновенности тела, но и в сохранности души. Ребенок закрыт от худшего, что есть в мире, от грязи, страха, унижения и ужаса умирания. Десятилетнюю девочку нельзя было погружать во все это с головой, однако это сделали, и Сергею оставалось лишь каким-то чудом склеивать осколки, если такое вообще возможно.

– Я готов ответить на любые твои вопросы.

– Моя мама умерла, не так ли? Он убил ее?

Вот как она спросила. Сергей знал, что врачи давно и упорно врали ей, что ее мать пережила ту страшную ночь. Они просто боялись, что она не выдержит еще и этого удара, и не понимали, что наносят ей худший – обманутое ожидание может уничтожить.

Но она оказалась умнее. Взгляды и выражения лиц означали для нее больше, чем слова. Скорее всего, она еще до трагедии была развитым ребенком, а теперь ее ум изменился так же, как ее душа. Это было тревожным знаком.

– Мне очень жаль, но это так. Все было быстро, она не страдала.

Он не отводил от нее глаз. Во время этого разговора ему важно было понять, в каком она состоянии. Да, она травмирована – но сломана ли? Станет ли сумасшедший дом единственной дорогой ее будущего, как считают некоторые врачи?

Она не плакала, янтарные глаза оставались мудрыми и спокойными.

– Расскажите мне все, что со мной случилось. Я должна была умереть. Почему я не умерла?

И еще один ответ, который от нее скрывали, потому что во всех методичках значилось, что такое ребенку знать не полагается. Но каждый случай неповторим, а еще… Она уже не была ребенком, не так, как раньше. Перед ним была маленькая взрослая душа, и Сергей, оказавшись на ее месте, хотел бы знать правду, неизвестность мучила бы его куда больше.

Поэтому он все рассказал ей.

Человек, убивший ее мать и едва не убивший ее, был серийным убийцей, охотившимся уже много лет. Он, получивший прозвище Приморский Мясник, нападал только летом и только в курортных городах. Он находил жертву, ухаживал за ней, входил в доверие, а потом заманивал туда, где ему удобно было последний раз развлечься с ней. Но не слишком далеко от города, нет – его жертва должна была знать, что спасение близко, и надеяться до последнего, потому что смерть ее веры в спасение была для него таким же наслаждением, как смерть ее тела.

Так он убил семь наивных женщин – и эта жертва стала восьмой. Он впервые выбрал женщину с ребенком, его жестокость лишь увеличивалась. Ведь ребенком была маленькая красивая девочка, и неизвестно, кто больше привлекал его: мать или она.

Правда, он не учел, что его будет выслеживать брат предыдущей жертвы. Однако это ничего не изменило, лишь добавив жертв убийце. Когда со случайным свидетелем было покончено, он отвел девочку и ее мать в здание заброшенного санатория, откуда, по его фирменной традиции, открывался великолепный вид на город.

Он оглушил малышку, чтобы она не кричала и не вырывалась, пока он привязывал ее. Когда она очнулась, он уже сосредоточил все внимание на ее матери. Девочке удалось освободиться и бежать, убийца бросился за ней. Она заблудилась в коридорах старого здания, попала на заблокированную лестницу, и оставался только один путь – на крышу.

Но и там ее ждал тупик. Не зная, куда идти, она оказалась на краю, от падения ее удерживала только старая антенна, за которую девочка отчаянно удерживалась правой рукой. Само по себе это ничего не изменило бы: она бы не решилась прыгнуть, и убийца затащил бы ее обратно. Однако и ему, и ей судьба не оставила выбора.