Читать книгу "Борджиа - Мишель Зевако"

– И что же потом? Говорите!

– Потом, святой отец, явились две силы, о которые разбились все наши предвидения. Мы были уже далеко от Монтефорте, всё шло хорошо, но тут нам случилось попасть в сети самого Сатаны!.. Он набросился на нас, вырвал из наших рук графа Альму и увез его в Монтефорте, в чем нет никаких сомнений!..

– Вы, видно, умом тронулись, монах?.. Что означают ваши речи? Кто такой этот Сатана?

Лукреция расхохоталась.

– Да Рагастен же! Опять все тот же Рагастен!

Монах удивился:

– Как? Синьора знает об этом?

– Я догадалась. Но ведь это он, не так ли?

– Увы! Святой отец, ваша дочь сказала правду.

И дон Гарконио подробно пересказал сцену в гостинице: внезапное вмешательство Рагастена, удар кинжалом, который он, дон Гарконио, получил, когда отважно атаковал этого демона, схватку Рагастена и барона Агирре и наконец отъезд графа Альмы, которого увез Рагастен.

Папа побледнел от ярости. Гнев овладел и Чезаре.

– Дураки! – заорал он. – Трусы!..

Он готов был броситься на монаха и довершить то, что так славно начал Спадакаппа, но старый Борджиа удержал его.

– Разве ты не видишь, – сказал он сыну, – что ненависть объединяет этих двоих против Рагастена? Поверь мне, они сделают все возможное, чтобы отомстить за нас, даже, возможно, больше, чем мы сами.

Эти слова урезонили Чезаре.

– Идите, – распорядился папа, – отдыхайте. Вы, дон Гарконио, и вы, барон, можете рассчитывать на мою благодарность. Операция вам не удалась, но жизнь на этом не кончается.

Барон и монах, счастливые, что так дешево отделались, поспешили выйти.

– Что ты об этом думаешь? – спросил старый Борджиа у Чезаре.

– Мне кажется, что этот человек стал злым гением нашего дома.

XLIII. Слава Борджиа

Во время этой сцены Лукреция не произнесла ни слова. Она странно улыбалась, представляя себе вещи, которые заставили бы Чезаре немедленно убить сестру, если бы он мог читать мысли. Старый Борджиа после первого приступа гнева оставался мрачным и подавленным. Его план рухнул. Граф Альма, вернувшись в Монтефорте, пока остается вне досягаемости новых искушений.

– С некоторого времени мне ничего не удается! – пожаловался он. – Ох, дети мои, чувствую, это наступает конец. Амбиции юности, труды зрелого возраста, надежды старости – всё разбивается, всё исчезает.

– Что вы говорите, отец? Мы же здесь, рядом; мы готовы продолжить ваше дело, упрочить его…

– Чезаре! – продолжал папа с таким возбуждением, которое он очень редко выказывал. – Чезаре, спеши, пока я жив!.. Если ты не станешь королем в этом году, если ты не возложишь на голову железную корону, с родом Борджиа будет покончено! И всё дело моей жизни умрет вместе со мной! Торопись!.. Говорю тебе: самое время!

Чезаре и Лукреция побледнели. В первый раз отец так ясно говорил о своих планах. В первый раз они увидели трагическое величие в замыслах старика. Значит, он лелеял в мечтах создать династию Борджиа. И он мечтал объединить Италию под скипетром своего сына, прежде чем умрет!

Мысленно оглядевшись, Чезаре прикинул, кто еще держится в Италии. И никого не увидел!… Он превышал всех других по меньшей мере на голову. Один, правитель Рима и Романьи, вырастающий, образно говоря, из кровавых гекатомб, предназначенный для короны … или для убийств! Он понял!

Его отец создал вокруг него пустоту! Его отец даже принес в жертву Франческо, чтобы он, Чезаре, был один, чтобы никакая другая сила не могла противостоять его силе, чтобы он стал королем! Лукреция тоже все поняла. И с отстраненным выражением лица она мечтательно прошептала:

– Увидим, кто будет королем!..

Она ведь тоже хотела власти. И хотела для себя одной! Она тоже хотела основать королевство, вытащить мужчину из ничтожества, сделать его королем, для того чтобы самой стать королевой!

Лицо Чезаре пылало румянцем гордости.

– Что надо делать, отец? – возбужденно спросил он, пьянея от будущей абсолютной власти. – Говорите! Приказывайте!

– Что делать! – усмехнулся старый Борджиа. – Прежде всего: побеждать!

– Я это сделаю!

– Овладеть змеиным гнездом Монтефорте!

– Я возьму его!

– Сравнять крепость с землей, уничтожить графство Альма, сжечь их города и селенья, опустошить их поля, надеть голову графа Альмы на крест, который ты воздвигнешь на руинах его столицы, показать пример всей Италии и отравить страну страхом. Власть в Италии должен взять Борджиа. Он передаст эту власть своим детям вместе с миссией увеличивать домен, созданный мною, Родриго, вплоть до той поры, когда весь мир станет королевством Борджиа!

Обезумев от грандиозных картин, обрисованных папой, Чезаре воодушевился:

– Я покажу Италии этот страшный пример, отец! Ближайшей осенью я прикажу засеять зерном укрепления Монтефорте… Клянусь, что ни один из тех, кто собрался воевать с нами, не уйдет от наказания. И будьте спокойны, отец: оно будет ужасным!…

Лукреция, рассмеявшись, прервала тираду брата:

– А что же будет со сладкой Беатриче?

– О! Эта! – зарычал Чезаре. – Именно она стала причиной наших неудач! Это она возбуждает Италию против нас!.. Горе ей!

– Значит, ты больше не любишь ее, братец?

– Люблю так, как еще никогда не любил. Она стала причиной моих бессонных ночей… Из-за нее я страдал и продолжаю страдать… Но моя любовь идет в паре с моей ненавистью. Когда я убью ее защитников, распну на кресте ее отца, разграблю и сожгу его город, тогда я возьму ее. Она примет мою любовь как поругание.

– Браво, братец! Наконец-то ты стал самим собой! – мрачно сказала Лукреция. – Только позаботься о защите: столицу Альмы будут отчаянно защищать…

– Да будь у них в десять раз больше солдат, пусть их укрепления вдруг вырастут на сотню локтей, будь их ворота из железа, а рвы заполнены пылающим огнем вместо воды, я выкорчую племя Альма!

Чезаре произнес эти слова с таким бешенством, что даже его сестра задрожала от ужаса.

Приливом гордости засияло лицо папы, но Лукреция уже возражала:

– У Альмы есть кое-кто получше всего перечисленного, братец!

– Кто же? Кто находится у них, кого я не смог бы сразить? Говори!.. О раны Господни!.. Вижу, ты хочешь сказать!

– Да! Я хочу назвать того, кто победил нас троих, одного за другим! Я говорю о Рагастене!

– Этот человек победил нас неожиданностью и хитростью. Он располагает силой слабых. В начинающейся борьбе его манера действовать бесполезна. Он будет моим! Именно с него начну я свой подвиг разрушения.

– Чезаре! – вдруг сказал папа. – Я прошу у тебя этого человека. Пусть это будет моя доля!