Читать книгу "Проводник смерти - Андрей Воронин"

Пистолет, глухо брякнув, упал на пол в углу. Илларион сгреб обмякшего, не оказывающего сопротивления Муху за грудки и швырнул на сдвинутый, косо осевший на подломившихся ножках диван.

— Сиди тут, идиот! — прорычал он и бросился к Тарасову.

Игорь был жив, но без сознания. Пуля ударила его в правую половину груди. Забродов просунул руку под спину раненого и ощупал его бок. Выходного отверстия не было, пуля засела где-то внутри — скорее всего, в легком. Тонкая струйка крови, темневшая в углу рта раненого, говорила о том, что догадка Иллариона верна.

— Полотенце, живо! — скомандовал Илларион. Муха посмотрел на него удивленно и растерянно, но Забродов сидел спиной, даже не глядя в его сторону, и Вагин метнулся в ванную. В голове у него царил сумбур, он чувствовал, что понемногу утрачивает связь с действительностью. За последние две недели произошло слишком много событий, каждое из которых само по себе казалось невероятным, немыслимым и не имеющим ни малейшего отношения к Виктору Вагину — тому Виктору Вагину, каким он привык себя считать. За короткий промежуток времени, в течение которого зима не успела по-настоящему прийти на смену осени, Виктор Вагин натворил столько мерзостей, что даже сам с трудом мог в это поверить. Выстрел в Тарасова оказался последней каплей, переполнившей чашу его терпения — Вагин находился на грани нервного срыва, если не помешательства, и отлично это сознавал. Внезапное появление в квартире Забродова, привычно одетого в камуфляж, собранного, деловитого и уверенного в себе, показалось Вагину знаком свыше. На какое-то мгновение ему даже почудилось, что он снова в армии. Главное — четко выполнять приказы Забродова, а об остальном капитан позаботится сам, у него это получается лучше, чем у кого бы то ни было.

Усталый, наполовину затопленный паникой мозг Мухи цеплялся за призрачную надежду, что Забродов может все исправить.

Он схватил с полки в ванной чистое полотенце, выскочил в прихожую, но тут же вернулся и заменил полотенце на другое, побольше. Когда он вошел в гостиную, Забродов уже расстегнул на Игоре рубашку и плотно прижал к ране носовой платок. Кисти рук у него были в крови, как в перчатках. Вагин подал ему полотенце и помог подсунуть его под спину раненого.

— Прости, командир, — бормотал он, осторожно приподнимая тяжелое, безвольно обмякшее тело. — Я не хотел, веришь? Я никого не хотел убивать, меня заставили… Вареный, гад, старая мразь, это все он. Ты мне веришь, командир?

— Перестань трепаться, — процедил Забродов. — В милиции расскажешь, кто тебя заставил и чего ты хотел.

— Расскажу, — сказал Вагин. — К черту, надоело! Все расскажу, как на духу. Только бы Тарас не помер.

Вдвоем они пропихнули полотенце под спину Тарасова, и Илларион попытался стянуть концы полотенца у него на груди. Полотенце было коротко, концы не сходились.

— Ч-ч-черт, — выругался Илларион. — Еще одно давай! И вызови «скорую», он же кровью истечет, пока мы возимся.

— У меня телефон не работает, — ответил Вагин. — Мы его разбили, когда дрались.

— На, — сказал Илларион, протягивая ему мобильник. — И шевели задницей!

Вагин выскочил из комнаты, на ходу набирая номер и в спешке попадая пальцем не в те кнопки.

— Потерпи, — тихо сказал Тарасову Илларион, прижимая к ране пропитавшийся кровью платок. — Все будет нормально.

Он слышал, как возится в ванной, роняя какие-то флаконы, Вагин. Чертов идиот, похоже, совсем забыл про то, что нужно позвонить. Илларион уже открыл рот, но тут Вагин заговорил.

— Алло, «скорая»? Срочно пришлите машину по адресу…

Он вдруг замолчал, и в наступившей тишине Забродов отчетливо услышал негромкий хлопок, словно кто-то очень аккуратно откупорил бутылку шампанского. Потом послышался шум падения чего-то тяжелого, снова задребезжали опрокинутые флаконы, раздался громкий хруст, а через секунду в прихожей хлопнула входная дверь.

Забродов выскочил в прихожую, понимая, что опять опоздал. Вагин лежал на пороге ванной, все еще сжимая в руке полотенце. Растоптанный чьим-то тяжелым ботинком телефон валялся рядом жалкой кучкой пластмассовых обломков и микросхем. Линялая футболка Ватина была пробита точно посередине груди, и на ней уже распускалось жутким красным цветком кровавое пятно.

Илларион метнулся к двери, жалея, что не догадался прихватить из гостиной пистолет Вагина, но тут Вагин издал булькающий хрип и прошептал:

— Стой, капитан. Не… успеешь. Иди сюда.

Илларион понял, что действительно не успеет. Он подошел к Мухе и опустился перед ним на корточки.

— Сейчас перевяжем, — сказал он, хватая в руки полотенце.

— Не валяй дурака, капитан, — просипел Муха. — Сейчас подохну. Туда мне… и дорога. Слушай. Стрелял мент. Капитан Нагаев, из отделения… возле Белорусского вокзала, номер… не знаю. Работает на Вареного. Невелика птица, но кое-что… знает. Торопись, инструктор.

По-моему, эти суки… рубят концы. И еще. В стенном шкафу старая куртка… синяя. Во внутреннем кармане бумажки. Забери, пригодятся. Там… интересно… Лихом… не поминай.

— Не буду, — сказал Илларион, но Виктор Вагин его уже не услышал.

* * *

Приказ, полученный капитаном Нагаевьм от Вареного, был четким и недвусмысленным. Кроме приказа, капитан получил от Вареного еще кое-что, а именно пистолет «ТТ» с длинным глушителем и несколько стодолларовых купюр на такси, как сказал Вареный.

Он вышел из каминной, на ходу распихивая все это хозяйство по карманам. Пустая кобура раздражающе хлопала расстегнутым клапаном в такт шагам. В вестибюле Нагаев зло выдернул из рук вечно ухмыляющегося Кабана свой табельный «Макаров» и коротким сильным толчком загнал его в кобуру. Кабан уже держал на растопыренных руках его форменную утепленную куртку, с шутовской угодливостью подавшись вперед и далеко отставив круглый, туго обтянутый штанами зад.

— Пожалте, — прошелестел он, пародируя холуйскую манеру гардеробщика из дорогого кабака, — будьте любезны.

Нагаев отобрал у него куртку и так яростно вогнал руки в рукава, что затрещали швы под мышками.

— Уйди, рожа, — сказал он Кабану, сдергивая с вешалки фуражку, — пока я тебе бубну не выбил.

— А ручку позолотить? — осклабился Кабан. Этому идиоту почему-то было весело, и Нагаев снова испытал сильнейшее желание вбить ему зубы в глотку до самой прямой кишки.

— Отвали, — сквозь зубы процедил капитан. — Не доводи до греха, придурок.

В ушах у него все еще звучал уверенный, с аристократической ленцой голос Вареного. Старый упырь, как обычно, сидел у камина, почти засунув в огонь свои тощие ноги и укрывшись пледом, как какой-нибудь престарелый король Уолл-стрит. Нагаеву иногда казалось, что он так и живет в этом своем кресле, не выходя оттуда даже на ночь. Еще ни разу капитану не удавалось увидеть Вареного в другой позиции или хотя бы без этой его вечной тонкой сигареты, которая всегда дымилась у него в пальцах и, казалось, никогда не сгорала до конца.