Читать книгу "Три королевских слова - Агата Бариста"

— Данимира Андреевна, считайте, что мы уже на пороге портала, ведущего к свободе. Давайте-ка лучше используем вашу способность к анализу ситуации для решения насущных проблем. Двигайте сюда кресло, я объясню вам суть задачи…

Как я уже говорила, Кайлеан Карагиллейн был мастером менять тему разговора там, где было удобно лично ему.

Начиная с того дня наши отношения неожиданным образом улучшились, хотя во время последней ссоры я была искренне уверена, что обоюдная неприязнь останется в виде осадка. Иногда наше общение даже приобретало оттенок приятельства. Обращались мы по-прежнему на «вы», но порой это звучало шутливо, будто два старых знакомца удовольствия ради поддразнивают друг друга. Да и само поддразнивание было теперь более осторожным. Мы миновали стадию взаимных обид, никому не хотелось возвращения к прошлому. Едва кто-нибудь из нас подходил в разговорах к опасному пределу, то тут же отступал назад.

Как было обещано, Кайлеан научил меня ставить блок на чтение мыслей. Он даже отметил, что я быстро схватываю, и заверил, что теперь никто — ни в этом измерении, ни в том — не сможет проникнуть за этот барьер без моего на то разрешения.

— А вы? — подумав, спросила я. — Сможете… без разрешения?

Кайлеан помедлил, но ответил честно:

— А я смогу, я же автор. Барьер, который вы поставите, опознает во мне своего создателя… Обещаю, что не собираюсь этим пользоваться.

Все в моей недоверчивой душе по привычке восстало против такого положения дел, но я придушила сомнения на корню.

— Ладно, поверю вам на слово. Уж так и быть, на обычное человеческое, не королевское.

Кайлеан полуприкрыл глаза и скроил загадочную мину.

— Между прочим, получить третье королевское слово… совсем не просто…

— А что так? Если я получу третье, то стану полным кавалером королевских слов, и вы будете вынуждены выплачивать мне пенсион?

— Хуже.

Он ответил коротко, и я не стала расспрашивать дальше. В конце концов, больше никаких слов с него я брать не собиралась, обещания вернуть Снежинку было более чем достаточно. Да и столь тесно общаться нам осталось недолго. Кайлеан уже предрек, что совсем скоро мы вырвемся на свободу, а в Эрмитании, наверное, будем видеться не так часто. Я надеялась, что мне удастся забиться в какой-нибудь укромный уголок королевского замка и там, в пыли и паутине, тихо-мирно пересидеть то время, которое понадобится для подготовки перехода в мой мир.

Если быть честной, у меня появилась еще одна причина желать, чтобы это невероятное приключение закончилось как можно скорее. Мне и раньше мерещилось, что Их Высочество затрагивает какие-то романтические струны моего сердца, а после безвозмездно данной мне клятвы я с тревогой признала факт: Кайлеан Карагиллейн начинал нравиться мне больше положенного… мне, бесприданнице и простолюдинке из другого измерения.

Ничего глупее и придумать было нельзя, но этот перекос в мировоззрении произошел незаметно и как бы минуя рассудок, а с тем, что закрадывается в мысли тихой сапой, бороться труднее всего.

Хуже всего было то, что от Кайлеана шли определенные волны. Нет, вел он себя вполне… в своей манере, конечно, но сдержанно… но волны от него все же шли… нечто неуловимое… впрочем, нет, иногда очень даже уловимое.

Однажды я стояла на тумбе, пододвинутой к книжному шкафу, и пыталась извлечь толстую книгу из заднего ряда верхней полки, как вдруг почувствовала то же самое жжение, которое я всегда испытывала от чересчур пристального взгляда Кайлеана. Я четко ощущала, как взгляд этот медленно ползет по ногам вверх… задерживается на моей пятой точке… снова ползет вверх, а потом возвращается к ногам… и снова к пятой точке… и надолго замирает именно на этом месте… Тут я уже не выдержала и обернулась в негодовании.

Их Высочество были очень, очень заняты. Они, можно сказать, по уши зарылись в бумаги. Потом Кайлеан оторвался от бумаг и невинным голосом спросил:

— Что?

— Любуюсь, — сказала я. — Просто любо-дорого на вас посмотреть, Ваше Высочество, такой вы труженик. Одна только печаль — работаете вы сидя. Вы не могли бы делать все то же самое, но стоя, дабы мне открылся вид еще более чарующий?

— Нет, сидя мне удобнее, — сказал Кайлеан и снова опустил голову, но я успела заметить тень промелькнувшей улыбки.

Ну, допустим, с Кайлеаном Георгиевичем все было понятно. Он, в конце концов, был молодым мужчиной, лишенным какого-либо другого женского общества, и разглядывать мои стати ему сам бог велел… но вот почему-то у меня возникла идея, что Кайлеану я нравлюсь, так сказать, целиком, вместе с богатым внутренним миром.

Это была неправильная и крайне вредная идея. Потому что, когда один из двоих непробиваемо практичен, а у другого голова набита романтическими фантазиями, нетрудно догадаться, кто в итоге останется с разбитым сердцем.

Я противодействовала некстати возникшему притяжению изо всех сил.

Это пройдет, уговаривала я себя.

Надо только дотянуть до нашего окончательного расставания и не оказаться такой дурищей, чтобы по-настоящему влюбиться в заморского принца. А там — с глаз долой, из сердца вон. К тому же зародившаяся симпатия определенно не является преддверием настоящих чувств, размышляла я. Просто возникло что-то вроде стокгольмского синдрома. Заложник ведь может привязаться не только к тюремщику, но и к другому заложнику. Наверняка у психологов есть звучное название для такой ситуации. Синдром Монте-Кристо-Фариа… ну, не совсем то, но что-то в этом роде.

Я очень надеялась, что, когда мы окажемся в Эрмитании, интерес Кайлеана спадет сам по себе. Наверняка кроме балов и охоты дома его ждала встреча с прекрасным в лице давней пассии. Или двух.

Но все-таки, в идеале, лучше бы их оказалось десять.

Мне казалось, что десять кайлеановских любовниц будет легче пережить, чем одну.

…День, когда Кайлеан объявил, что все готово и утром следующего дня мы покинем «карман бога», я посчитала днем двойного избавления — и от заточения, и от чрезмерной близости к Их Высочеству. Меня переполняли смешанные чувства: завтра мы перелистнем эту страницу, и она будет закрыта навсегда… Свобода, счастье, встреча с близкими… но здесь мы прожили почти год, и столько в этом месте пережито чудного и странного… и временами забавного…

Еще мне было чуть грустно оттого, что Кайлеан печали не выказывал совсем. Он был бодр, деловит и прервал мои лирические размышления приглашением:

— Данимира Андреевна, пожалуйте на инструктаж.

Взглянув на его оживленную физиономию, я подумала, что, возможно, обладаю чересчур развитым воображением. Накрутила себе всякого, любительница сказочек. Может, нет и не было никакого такого особенного интереса, кроме корневого, инстинктивного, возникающего у мужчин автоматически, без какого-либо участия головного мозга. Вспомнилась карикатура, увиденная в интернете: пожилая дама, лежащая на кушетке психотерапевта, говорит: «Ах, доктор, с тех пор как вы доказали, что никакие таинственные незнакомцы меня не преследуют, жизнь стала такой скучной…»