Читать книгу "Птица без крыльев - Кэтрин Куксон"

— Сейчас… хорошо делают протезы. Посмотри на сержанта Свейна, он водит молочный фургон. И ведь не скажешь, что у него только одна своя нога. А вспомни твоих друзей Гаммонов. Их сын Роджер лишился на фронте руки и глаза, а сейчас занимается фермой, да как хорошо справляется. А уж в силе характера Реджи сомневаться не приходится.

Агнес не стала ничего говорить об ожогах. Она подумала, что расскажет об этом после, когда выяснит все как следует.

— Я чувствую, что мне надо быть рядом с братом.

— Но я же сказала тебе: доктор Несбит не советует пока ехать к нему. Через пару дней я позвоню еще раз, и доктор скажет, куда и когда перевезут Реджи. Возле Гейтсхела есть армейский госпиталь для тяжелораненых. Это совсем недалеко.

— Нет, только не туда. Там размещают безнадежных. На днях я слышал, как кто-то назвал это место психушкой. Только бы Реджи не отослали туда, потому что это значит… — Он отвернулся, не в силах закончить мысль. — Я лишь хотел, чтобы он был поближе. В Ньюкасле множество госпиталей. Ну за что все эти напасти? Сначала родители, потом Несси, а теперь еще и Реджи. Следующий черед — за Генри, если я не обгоню его.

— Не смей так говорить!

— Это правда, и ты знаешь, что все именно так. Агнес, почему ты стоишь там? Присядь рядом со мной, пожалуйста.

Когда они обнялись, сил сдерживаться у нее не осталось. Пришла очередь Чарльза утешать жену.

* * *

Лишь спустя пять недель Чарльз смог увидеть Реджи, вернее, то, что от него осталось. Агнес он оставил в холле, потому что им сообщили, что пройти к Реджинальду разрешат только брату. Чарльз долго шел по длинному широкому коридору с выкрашенными белой краской стенами. По обе стороны находились палаты. Большинство дверей было закрыто, но в одну из открытых дверей Чарльз увидел двух игравших в карты мужчин. Один лежал в кровати, другой сидел в коляске, ног у него не было. У лежавшего мужчины все тело, за исключением одной руки, покрывал гипс. Чарльз ускорил шаг. Из-за закрытых дверей доносились странные, пугающие звуки. В конце коридора сестра открыла дверь и впустила Чарльза в маленькую комнату. На узкой больничной койке лежало нечто, очень напоминающее мумию. Фигуру человека полностью скрывали бинты. Только глаза в запавших глазницах двигались и поблескивали.

— Добрый день, — поздоровался санитар, сидевший за столиком в углу.

Чарльз что-то пробормотал в ответ. Все его внимание сосредоточилось на обвитой бинтами фигуре. Медсестра, переговорив с санитаром, вышла.

— Садитесь, сэр, — подвигая стул, предложил санитар.

Чарльз сел и заглянул в устремленные на него глаза.

— Реджи, Реджи, это я, Чарли, — с трудом выдавил он.

Бинты на лице слабо шевельнулись, и чужой, сдавленный голос, совсем не похожий на голос Реджи, повторил его имя:

— Чарли…

— Да, это я. — Он едва не спросил: «Как ты себя чувствуешь?», но внутренний голос закричал: «Остановись, идиот несчастный!».

Снова раздался тот же глухой звук. Чарльз склонился к забинтованному лицу, силясь разобрать слова.

— Второй… почти весь… вместе…

Чарльз обернулся и вопросительно взглянул на санитара, и тот пояснил:

— Он рассказывает вам о том дне, когда все случилось. Вы знаете, он был во втором батальоне Даремского пехотного полка. — Чарльз кивнул, и санитар продолжил: — Наверное, их соединили с одиннадцатым батальоном из Эссекса. Он вам сейчас станет рассказывать про танк. В нем, скорее всего, оставался водитель и машина горела. Этот парень и полковник с сержантом стали вытаскивать водителя, когда эта штуковина взорвалась. Сержанту сразу пришел конец, но этому парню досталось за всех.

— Это мой брат, — тихо сказал Чарльз, взглянув на санитара.

— Вот оно что, сэр, а я подумал, что у него никого нет. Наверное, доктор вас раньше не пускал, потому что он был очень буйным.

Чарльз снова повернулся к Реджи и заглянул в черные колодцы глаз.

— Агнес передает тебе привет. — Более неуместной фразы было нельзя отыскать.

Бинты шевельнулись.

— Аг-нес, Аг-нес…

— Она как-нибудь на днях зайдет навестить тебя.

Тело на кровати судорожно вздрогнуло, словно пронзенное пулей, и вслед за этим раздался нечеловеческий вопль. Санитар увлек Чарльза в сторону.

— Я бы на вашем месте ушел отсюда, сэр, потому что у него все так и начинается. Сейчас придет доктор и сделает укол. — Санитар нажал на кнопку звонка рядом с постелью.

«Боже! Боже!» — Чарльз отступал к двери, глядя на машущего на него рукой санитара.

Господи! Господи!

Но почему он взывает к Богу? Что с ним случилось? Быть может, помутился рассудок? Как можно вспоминать о Боге, когда его любимый красавец брат терпит такие муки, каких не знал Христос? Если ему суждено выжить, все это останется с ним до конца дней. А Христос помучился лишь несколько часов. Надо обязательно сказать об этом Генри, да, он непременно все ему выскажет.

Чарльз не помнил, как оказался в коридоре. Мимо него в палату торопливо проскользнула медсестра. Затем туда же вошел мужчина в белом халате.

Чарльз услышал пронзительный крик, но не мог двинуться с места. Его ноги будто приросли к полу.

Минут через десять врач вышел.

— Сожалею, что ваш визит сорвался, — взглянув на Чарльза, сказал он. — Вы его брат?

— Да, я… я его брат.

— Мы говорили с вами по телефону. Я доктор Уиллетт. Полагаю, нам надо с вами побеседовать. Прошу пройти со мной. Ну и холодно же на улице…

— Да.

— Скоро вновь наступит Рождество.

— Верно.

— Ну, вот мы и пришли. Сюда, пожалуйста. Присаживайтесь. — Врач указал Чарльзу на удобное кожаное кресло, а сам прошел к буфету. — Могу я вам предложить что-нибудь выпить помимо чая и кофе, их придется подождать? Есть портвейн, виски, бренди, — выбирайте.

— Спасибо, я воздержусь.

— Возможно, вы правы, для выпивки время раннее. Но, вы понимаете, некоторым людям необходима поддержка.

— Да-да, я понимаю.

— Состояние вашего брата весьма тяжелое. Да вы и сами могли судить по его реакциям.

— Что у него с лицом?

— Сильно повреждены шея, нижняя челюсть, рот, вплоть до верхней губы и левая щека. Правую щеку тоже опалило, но она будет выглядеть еще ничего, остальное придется восстанавливать. На это потребуется время, много времени. Нужно будет провести ряд операций. И даже после этого лицо останется обезображенным. Мы — не волшебники, хотя и научились делать невероятные вещи. К счастью, не пострадали глаза и большая часть носа. Одно ухо сильно сморщено, но восстанавливать уши врачи научились. Следы ожогов сохранятся на нижней челюсти, изуродованными останутся и губы.