Читать книгу "Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - Сергей Кремлев"

«Отрезок времени между 1941 и 1943 гг. был периодом наибольшего расцвета мощи Квантунской армии. Причём по плану «Кантокуэн» («Особые манёвры Квантунской армии». – С. К.) после июля 1941 г. Квантунская армия была развёрнута до штатов, близких к военному времени. План «Кантокуэн» не являлся оперативным планом войны. Это был план мероприятий по подготовке к наступательной войне против СССР…»

Кому, как не командующему Квантунской армией, полностью и давно ориентированной на советский Дальний Восток, принадлежит приоритет в оценке роли и направленности этой японской группировки?

Япония, действительно, не имела войну с СССР первоочередной целью. Расчёт здесь был верным, если Рейх бесповоротно разгромит Россию в Европе, то, пока немцы доберутся до Байкала, там в любом случае первыми будут японцы. И ради такого варианта можно будет ослабить нажим на янки в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Тем более, что тогда Америке срочно потребовалось бы спасать ситуацию в Европе, и ей было бы не до Японии.

Поэтому «нейтралитет» Японии стал источником постоянной головной боли как для Сталина, так и для командующего войсками Дальневосточного фронта генерала армии Апанасенко. В декабре 1941 года против суммарно 24 пехотных дивизий японцев, 3 939 орудий, 885 танков и примерно 1 200 самолётов Апанасенко имел 19 стрелковых дивизий и 7 стрелковых бригад при 3 659 орудиях, 1 381 танке и 1 800 самолётах. Такое соотношение сил при возможности для Японии быстро нарастить их заставляло советские войска на Дальнем Востоке находиться в постоянной боевой готовности…

Апанасенко писал Сталину о том, что готов «ко всяким неожиданностям». И японцы постоянно наращивали мощь Квантунской армии, доводя её численность чуть ли не до миллиона человек, что составляло почти четверть сухопутных вооружённых сил Японии.

Хорош «нейтралитет»!

Правда же такова…

ПАКТ от 13 апреля 1941 года был заключён сроком на пять лет, и в Статье Третьей его было сказано:

«… если ни одна из договаривающихся сторон не денонсирует Пакт за год до истечения срока, он будет считаться автоматически продлённым на следующие пять лет».

То есть своё отношение к продлению или денонсации Пакта мы должны были высказать, по крайней мере, до 13 апреля 1945 года.

В Европе ещё шли тяжёлые бои, когда 5 апреля 1945 года в 3 часа дня, нарком иностранных дел СССР Молотов пригласил к себе японского посла Сато и объявил ему о том, что с того времени, когда был заключён Пакт 1941 года, «обстановка изменилась в корне».

В заявлении Советского правительства, опубликованном 6 апреля 1945 года в «Правде», далее говорилось:

«… Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в её войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.

При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным.

В силу сказанного выше и в соответствии со статьёй 3-й упомянутого Пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия Пакта, Советское Правительство настоящим заявляет правительству Японии о своём желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года».

Казалось бы, чего яснее?

Это ещё не было объявлением войны, но было внятным заявлением о том, что СССР в любой момент после 13 апреля 1945 года может выступить против Японии на стороне США и Англии. И уж, во всяком случае, после окончания войны в Европе вопрос о выступлении СССР против Японии с учётом денонсации нами Пакта становился вопросом считаных месяцев.

Это прекрасно понимали все, и западная печать вкупе с официальными лицами, приветствуя решение СССР, прямо отмечала, что предстоящее вступление СССР в войну против Японии «ликвидирует необходимость для американцев и англичан сражаться с Квантунской армией».

Однако нынешние адвокаты «миролюбивой» (к весне 1945 года!) Японии начинают недостойную возню, ссылаются на какие-то якобы сказанные Молотовым в беседе с Сато слова, из которых якобы можно было заключить, что Пакт будет соблюдаться Советским Союзом до конца оговорённого в 1941 году срока, то есть до 13 апреля 1946 года.

Затем «адвокаты» заявляют, что СССР, чётко и «своевременно» не определив-де свою позицию, якобы «обманул» «простодушных» японцев и якобы дал им основания надеяться на сохранение Советским Союзом нейтралитета ещё длительное время.

Уж не знаю, кого подобные «адвокаты» пытаются представить политическими идиотами: Сталина и Молотова, Сато и японцев или самих себя?

Напротив, в 1945 году японцы не могли не понимать, что уже в 1945 году им обязательно придётся воевать с Россией, если они не предпримут сверхусилий на базе сверхуступок России. Полное понимание тогдашним японским руководством сути ситуации в реальном масштабе времени видно уже из того, что 5 апреля 1945 года – сразу же после заявления Молотова о денонсации Пакта 1941 года – действующее правительство Коису ушло в отставку (новое правительство возглавил 78-летний адмирал Судзуки).

В некотором смысле повторилась ситуация 1939 года, когда неожиданное для японцев заключение советско-германского Пакта от 23 августа 1939 года привело к отставке кабинета барона Киитиро Хиранума (его сменил генерал Нобуюки Абэ).

Однако на этот раз японцы не могли расценивать шаг Москвы как неожиданный. Напротив, в ситуации 1945 года он был единственным ожидаемым не только в Японии, но и во всём мире! Очень уж много разного рода «синяков» наставил нам за четыре года Пакт о «нейтралитете».

Для нас Пакт должен был стать фактором обеспечения безопасности дальневосточных границ, но в полной мере этим фактором так и не стал. Для японцев же Пакт – в условиях начавшейся войны Германии с Россией – стал средством подготовки собственного нападения на СССР в удобный для японцев момент.

Малоизвестная сегодня деталь…

При подписании советско-японского Пакта от 13 апреля 1941 года было договорено, что в течение полугода, то есть до середины октября 1941 года, будет решён вопрос о прекращении действия японских концессий на Северном Сахалине. В марте 1941 года Мацуока подтвердил Молотову это обязательство. Однако выполнено оно было лишь весной 1944 года.

Если помнить о различиях между стратегической ситуацией, в которой находилась Россия в октябре 1941 года, и стратегической ситуацией, в которой она находилась весной 1944 года, можно сделать только один вывод относительно того, почему Япония не решила вопрос о ликвидации концессий к октябрю 1941 года и почему этот вопрос был всё же решён весной 1944 года.

И эта деталь хорошо высвечивает суть японского «нейтралитета» времён войны.

А ответ японцев на вопрос советского посла Сметанина, заданный им в Токио в начале Великой Отечественной войны? Когда посол прямо поинтересовался, будет ли Япония соблюдать Пакт о нейтралитете, ему было тоже недвусмысленно отвечено, что основой политики Японии является Тройственный пакт (с Германией и Италией), и, если Пакт о нейтралитете будет находиться в противоречии с этой основой, он не будет иметь силы.