Читать книгу "Черная сага - Сергей Булыга"

– Вепрь!

– Что?! – поразилась я.

Но Акси не пожелал мне ничего объяснять, а подошел к моему мужу и они долго о чем-то беседовали. А после Акси достал из-за пазухи обломки Хозяйского Запястья и один из них оставил у себя, а второй передал моему мужу. А после жарко, с превеликим волнением взялся шептать какое-то заклинание. И мой муж тоже что-то шептал. А после Акси, а за ним и мой муж бросили обломки Хозяйского Запястья в море и еще долго стояли, перегнувшись через борт, и все смотрели и смотрели в волны…

А после – с просветлевшими лицами! – одновременно выпрямились и, как ни в чем ни бывало, завели самый обычный разговор о простых корабельных делах. Мне было очень любопытно! Но кто я? Просто женщина. И поэтому уже только ночью, когда мы с Айгой уединились за почетной перегородкой, я спросила у него:

– Муж мой, это действительно был Вепрь?

– Да, милая, – ответил муж. – Он нас давно преследовал. И это очень меня беспокоило. Но Акси сказал так: «Если он до сих пор на нас не набросился, то, значит, ждет, когда мы от него откупимся». А еще он сказал, что когда откупаешься, то у Вепря можно о чем-нибудь попросить.

– Ты попросил? – спросила я.

– Да, – сказал муж. – Чтобы мы с тобой не разлучались. Никогда!

О, Винн! О, Хрт и Макья! Как я тогда была счастлива! Еще раз и еще раз и еще раз говорю: мой муж – самый лучший на свете! Недаром же мать говорила мне, что замужество у меня будет счастливое. И в самом деле, после того случая мой муж больше уже не хмурился. Время от времени он, правда, по привычке еще поглядывал на волны, но Вепря в них он уже не видел. Акси про это сказал так:

– И больше не увидит, потому что Вепрь повернул обратно. Сейчас, я думаю, он уже возле Счастливого Фьорда. Ведь у него Хозяйское Запястье и, значит, твоя бывшая усадьба теперь принадлежит ему по праву. Ха! – засмеялся Акси и продолжил: – Представляю, как вытянутся физиономии у Аудолфа и Гьюра, когда они узнают, что зря они все это затеяли!

А я после этого еще немного помолчала и сказала:

– Мне уже известно, какое желание загадал мой муж. А о чем просил ты?

– Ну! – громко сказал Акси и при этом даже покраснел. – В моей просьбе было больше смелости, нежели предусмотрительности. Однако я пожелал именно того, чего больше всего хотел. И пока что не будем об этом! Ты обещаешь мне?

Я обещала. И сдержала слово. Больше я о его мечте не спрашивала. Вначале не смела, а после случилось вот что. Ночью мы услышали шум волн, бьющихся о берег, а утром Акси первым закричал:

– Йонсвик!

А муж сказал:

– Град Гортиг.

Что, впрочем, означает одно и то же. Я много слышала о Граде Гортиге. И вот что любопытно! Кто попадает туда по собственному желанию, тот рассказывает о нем много хорошего. Но кого приводят туда на продажу и в ожидании щедрого покупателя загоняют в глубокие рвы, то те, конечно же, отзываются о нем очень резко!

Но мы – нас хранил Винн (и Хрт) – пришли туда сами собой. Нас так и встретили – нам поднесли хлеб и вино, а мы в ответ бросали золото. Потом мой муж сказал, что мы сейчас пойдем в ту харчевню, где он когда-то ночевал, там, сказал он, ему пришлись по вкусу еда и питье – и мы пошли туда. И Лайм с нами пошел. Это мне очень не понравилось. Я ведь тогда сильно опасалась Лайма. Ведь с ним был уговор, что как только мы ступим на твердую землю, то он и мой муж должны будут сойтись в смертном поединке. Конечно же, мой муж весьма искусен в ратных делах, но ведь и Лайма тоже нельзя назвать неумехой, и я сама неоднократно видела, как ловко он орудовал своим мечом по прозвищу Косторуб – я ведь уже говорила, что во время нашего похода мы несколько раз сходились со встречными кораблями и испытывали их на мужество…

Но более всего меня страшило колдовство! Вначале Лайм только вскользь обмолвился о нем, когда пообещал, что он не будет применять его против нас. Но, значит, оно у него есть – вот о чем тогда сразу подумала я. А тут еще и Аудолф сказал о смерти, которую кто-то из нас носит за пазухой. И этим «кто-то» может быть только Лайм! Во время нашего путешествия через море я часто подолгу думала и о таинственном колдовстве Лайма, и о его предстоящем поединке с моим мужем. Честно сказать, все это меня очень тревожило! И вот мы уже в Граде Гортиге, и под ногами у нас твердая земля, и мы идем по улице, и Лайм с нами идет, рука его крепко лежит на рукояти меча. Но он молчит, он как будто бы забыл о поединке! Вот о чем, может быть, думали тогда другие…

Но я наверняка знала, что это не так, что он ничего не забыл. Ибо когда мы еще только подходили к берегу, Акси сказал мне:

– А сразу ничего не будет, не беспокойся. Ибо первым делом, как это положено, нужно сесть за стол и как следует отметить наше прибытие, а уже только потом можно начинать вспоминать о своих былых обидах. Но, думаю, я не позволю им скрестить мечи.

– Это почему? – спросила я. – Что, думаешь, мой муж не одолеет Лайма?

– Нет, – очень тихо сказал Акси, – тут дело посложней. Если бы они сошлись в обычном честном поединке, то их силы были бы примерно равны. И это был бы славный бой! Но если Лайм вздумает применять колдовство…

И он замолчал. Тогда я повторила:

– Колдовство? – и тут же спросила: – Какое?

– А вот этого я тебе, к сожалению, сказать не могу, – со вздохом сказал Акси, – ибо мужчине не к лицу выбалтывать чужие, пусть даже и низкие, тайны. К тому же, – и тут он опять вздохнул, – Лайм не посчитает свой поступок низким. Он после скажет так: «Я проучил того, кто оскорбил память Великого Винна!» И тогда Аудолф и Гьюр и прочие окрайские хозяева и даже многие в Йонсвике будут считать его героем.

– Так как нам тогда быть?! – уже очень сердито спросила я.

– Пока никак! – так же сердито ответил он мне. – Но когда ярл и Лайм начнут вставать из-за стола и браться за оружие, то тогда я, думаю, найду нужное слово, которое заставит Лайма быть благоразумным. Ведь мне это однажды уже удалось. Надеюсь, это мне удастся и сегодня. И ты тоже надейся на это.

И вот я и надеюсь. И мы идем по городу. Мой муж идет. И Лайм. И Ак…

А Акси, вдруг я вижу, с нами уже нет! Акси исчез! Я остановилась, принялась поспешно осматриваться по сторонам…

И увидела Акси. Он стоял на углу возле какого-то невзрачного, почерневшего от времени дома и, задрав голову, смотрел в ближайшее окно.

– Акси! Акси! – окликнула я.

Но он не слышал меня. Он так был увлечен увиденным в окне, что поначалу я была этим очень удивлена, даже разгневана!

Но потом, догадавшись, чем же это он так увлечен, я уже и сама забыла обо всем на свете – даже о собственном муже! Прости меня, Великий Винн, не упрекай меня, Великий Хрт, ибо одна только Макья… Да! Только одна Макья поняла бы меня! Но Макьи рядом не было, и я пошла одна, стараясь не привлечь к себе внимания, ступая осторожно, не спеша. «Лиса» – помню, смеялась надо мною мать. И пусть лиса! И я, еще немного подойдя…