Читать книгу "Сплошной разврат - Анна Малышева"

— А мне сказали… — попытался возразить он.

— Не знаю, что вам сказали. — Я поставила пакеты у двери, вышла на лестничную площадку, слегка потеснив гостя, и начала закрывать дверь.

— Квадратная, — сказал он мне в спину. — Квадратная.

Мне стало смешно:

— Скорее, прямоугольная. Квадратные двери, как, впрочем, и круглые, встречаются довольно редко.

— Фамилия — Квадратная, — сказал он.

— Ах, фамилия! — Я повернулась к нему. — Если вы ищете Дуню, то она на работе, будет вечером.

— А вы кто? — спросил он.

— Я? Домработница. Видите, мусор выношу.

Он опять оглядел меня с ног до головы, особенно его заинтересовали туфли на высоких каблуках.

— А где она? — задал он еще один вопрос.

— В данный момент — в фонде «Наша демократия».

— Где? — Его маленькие поросячьи глазки увеличились вдвое. — Где?!

— А что вас так удивляет? — спросила я. — То, что Дуня самостоятельно передвигается по городу, или то, что фонд «Наша демократия» носит такое претенциозное название?

В ответ вежливый юноша повернулся ко мне спиной и быстро пошел к лестнице.

Интересно. Я, дождавшись, когда он скроется за поворотом, тихо пошла следом. Пакеты с мусором пришлось прислонить к соседской двери, где проживала наипротивнейшая Алевтина Семеновна, донимавшая нас скандалами каждый божий день.

Выглянув во двор, я успела увидеть, как мой, то есть Дунин гость, втискивается в джип «Крайслер». Я тут же бросилась к стоящему рядом со своими «Жигулями» приятного вида дядечке и взмолилась:

— Пожалуйста, очень вас прошу, здесь недалеко!

— Да ради бога, — широко улыбнулся он. — Куда?

— Вот за тем джипом.

Дядечка посерьезнел и отрицательно помотал головой:

— Э, нет, девушка. Я такими делами не занимаюсь.

Джип уже выруливал из двора, и от обиды я чуть не разревелась. Вот засада! Столько ждали, чтобы так бездарно проворонить.

— Поймите, там в джипе — мой муж, и мне кажется, он едет к своей любовнице. Я не вынесу, если не узнаю правду!

То ли сработал мой жалобный тон, то ли помогли слезы на глазах, но дядечка смягчился, одобрительно посмотрел на две сотенные бумажки, которые я комкала в руках, и скомандовал:

— Залезай.

Мы быстро вскочили в машину и поехали.

— Ты пригнись, пригнись, — напутствовал меня мой спаситель. — А то он заметит тебя, и ничего ты не узнаешь. А выследить его надо, тут ты права.

Вот она хваленая мужская солидарность.

Мы остановились в нескольких метрах от особняка, в котором располагался фонд «Наша демократия». Очень интересно!

Расплатившись с дядечкой, который на прощание шесть раз подмигнул мне с хитрым видом, я залезла на пенек у забора и просунула голову между чугунных прутьев. Мой утренний гость стоял в углу двора под раскидистой липой и мирно беседовал с Семеном Марковичем, моим заботливым адвокатом. Причем Семен Маркович явно ругался, размахивал руками и гневно топал ножкой, а юноша в спортивном костюме понуро переминался с ноги на ногу и все время пожимал плечами.

Спрыгнув с пенька, я чуть не сломала каблук и точно упала бы, если бы меня не поддержала чья-то заботливая рука. Подняв глаза, я увидела улыбающегося Александра Дмитриевича Трошкина собственной персоной.

— В такой обуви, милая Сашенька, лучше не лазать по деревьям.

— Это бывшее дерево, — сказала я. — Так что не страшно.

— Не страшно? — зловеще спросил он. — Совсем не страшно?

— Вы о чем? — Я с независимым видом уселась на пень и постаралась посмотреть на Трошкина свысока, что было нелегко, потому что он стоял, а я сидела, так что всяко смотрела на него снизу.

— Куда ж вы пропали? — ласково спросил он. — Я жду, жду, а вас нет и нет. Совсем уж собрался заехать к вам в гости как-нибудь вечерком.

Меня прошиб холодный пот — здорово могло бы получиться! Приезжает Трошкин ко мне, а там Зина, которую мы от него прячем.

— Я сейчас не живу дома, — сказала я бледным голосом. — Там живет мой брат со своей… этой… девушкой.

— Брат? — Трошкин усмехнулся. — Вы рассказывали мне, что у вас только старшая сестра.

Черт! Ну почему я такая дура!

— Двоюродный. Кузен, по-вашему.

— Ах, кузен. — Трошкин с издевательским видом закивал. — Тогда понятно. А вы сами, надо полагать, живете в гостинице? Очень трогательно, ничего не скажешь.

— Мне пора, — мило улыбнулась я. — Извините, Александр Дмитриевич, тороплюсь на работу.

— На работу? — Трошкин усмехнулся. — Куда же?

— Мне казалось, я вам докладывала. Я работаю в «Вечернем курьере».

— А мне сказали, что вы взяли отпуск и уже неделю там не появляетесь. — Трошкин явно забавлялся и, похоже, вознамерился уличать меня во лжи и дальше.

— Работа журналиста не предполагает вечного сидения в редакции. Слышали такое выражение: «Журналиста ноги кормят»? Или «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете».

— И куда же вы шагали всю прошедшую неделю? — спросил Трошкин. — За кормом? Впрочем, ладно, не мне вас допрашивать. Но на один вопрос все же постарайтесь ответить: что вы высматривали у меня во дворе?

Я скромно потупилась:

— Не что, а кого.

— И кого?

— Вас.

На этот раз Трошкин удивился совершенно искренне:

— Меня?! А почему из-за забора? Не проще ли было зайти.

— Мне стыдно, Александр Дмитриевич. Я вам нахамила, и просто так прийти… нет, не хватало смелости. Извините меня, сама не знаю, что тогда на меня нашло. Вот теперь хожу кругами вокруг вашего фонда и страдаю.

— Нет проблем, — радостно сказал Трошкин. — Все плохое забыто, пойдемте, выпьем кофе, обсудим наши непростые отношения.

У меня потемнело в глазах — самое худшее, что сейчас можно было бы сделать, — это попасться на глаза Семену Марковичу и его собеседнику, а потом появиться в обществе Трошкина перед Дуней.

— Нет! — Я попятилась. — Не сейчас. Я действительно тороплюсь, но зайду к вам сегодня же.

— Пять минут погоды не делают, — решительно сказал Трошкин, схватил меня за локоть и потащил к проходной. К счастью, Семен Маркович и мой утренний гость слишком увлеклись разговором и никого вокруг не замечали. Зато наше появление в приемной произвело фурор. Секретарша Марина от изумления широко открыла рот и не смогла выговорить ни слова. На мое: «Здравствуйте, Мариночка», она ответила невразумительным: «А-а… и-и…» Определенно, сегодня никто со мной здороваться не хочет. Дуня, сидящая в кресле для посетителей, перенесла потрясение мужественнее. Только в первую секунду на ее лице мелькнула тень недоумения, но она тут же взяла себя в руки и бесстрастно отвернулась.