Читать книгу "Игра королев - Дороти Даннет"

— Меня учили не доверяться болтунам. Это было глупо и повредило, естественно, только мне. Меня учили судить о людях по их делам: я так и поступал и не совершал ошибок — кроме тех случаев, когда для меня это значило больше всего. Может, я и немногому научился, но зато теперь я знаю, что люди не всегда говорят то, что думают, из добрых ли побуждений или из худых.

— Люди не всегда говорят то, что думают без всяких на то причин, — беспечно возразила Мариотта. — Особенно женщины. — Почувствовав, что Ричарда смутила насмешка, она уставилась на мужа, положив подбородок на поднятые колени. Затем продолжила тем же язвительным тоном: — Но ты обвинил меня в том, что я любовница Лаймонда прежде, чем я сказала тебе об этом.

Смятение в его взгляде усилилось; Мариотта, сама не подозревая, приступила к наиболее трудному из того, что им предстояло обсудить. Ричард намотал на палец многострадальную бахрому и приготовился слушать.

— Судя по всему, ты теперь знаешь, что между нами ничего не было. Но полагаю, не лишне рассказать мне, откуда ты это узнал. Мне ты не поверил. Кого же ты счел более достойным доверия?

Это было жестоко. Но Мариотта не собиралась его щадить. Теперь она наблюдала, как мучительно ищет Ричард ясных, правдивых слов, всеми силами пытаясь ублажить ее, помириться, не упоминая о пяти последних месяцах и особенно о трех последних неделях. Ничего из этого не выйдет, и Мариотта ясно дала понять, что не следует и пытаться.

— Ричард? Что ты сделал?

Ричард не поднял глаз, не назвал брата по имени.

— Ничего. Он жив. Я не каяться сюда пришел.

— Он рассказал тебе о том, что произошло между нами?

Ричард закрыл руками лицо:

— Кое-что рассказал.

— Он сказал тебе, что не притронулся ко мне даже пальцем?

— Да.

— И ты поверил ему?

— Да. Сам не знаю. Не сразу. Но позже… У меня было время обо всем подумать.

— А зачем же он увез меня в Кроуфордмуир?

— Это получилось случайно: он собирался отправить тебя прямо домой. Он сделал для тебя все, что мог. Я знаю.

— Тогда, значит, мы с Уиллом Скоттом лжецы, — мягко вставила Мариотта. — Потому что Лаймонд прямо в лицо заявил мне, что все время намеревался выманить меня в Кроуфордмуир — затем, чтобы лишить меня чести, а тебя — наследника. Я сбежала, спасая свою жизнь и твою честь. — Ричард отнял руки от лица, и жена напрямик спросила его: — Так к чьим же словам прислушаешься ты на этот раз? К его или моим?

Оба долго молчали. Потом Ричард медленно поднялся с сундучка. Выглядел он очень усталым.

— Ты уверена, что?..

— Но ведь он говорил совершенно откровенно. И Уилл Скотт может подтвердить.

Ричард отошел к окну. Во дворе порыв ветра отворил дверь в старую пекарню, вспыхнули угольки Джонни Булло, потом дверь захлопнулась и мерцание исчезло.

— Ну так что? — спросила Мариотта, и он повернулся, в отчаянии разводя руками.

— Три недели я жил с ним бок о бок. Он измучен, изломан, в нем не осталось жалости, с ним опасно иметь дело, но…

Пламя свечи озарило серебряным блеском ее волосы, черные как смоль и мягкий пуховый платок на плечах. Но лицо, прижатое к коленям, оставалось в тени.

— Но ты ему веришь. Очередной тупик, да, Ричард?

— Нет, черт побери! — внезапно вскричал лорд Калтер и подошел ближе. — Дорогая моя, послушай. Мы с тобой женаты меньше года. По воле обстоятельств, из-за моего безрассудства, моих ошибок и изъянов половину этого срока мы жили в разлуке. Каждый из нас прошел через адские муки, и мы потеряли много… На ошибке можно построить дальнейшую жизнь: из песчинки, попавшей в раковину, возникает жемчужина, из трещины в скале начинает бить гейзер, но безумием было бы совершать одну и ту же ошибку дважды. Ценою многих размышлений, жертв, даже страданий встретились мы сегодня ночью. И наш высокий долг — не отрекаться друг от друга.

— А Лаймонд?

Ричард проговорил твердо:

— У тебя нет права задавать мне этот вопрос, и ты не должна рассчитывать, что я стану выбирать между вами.

— Знаю, что не станешь, — согласилась она. — Если бы ты сделал выбор, хотя бы в мыслях, не на сливах, Лаймонда уже бы не было в живых. Я только хотела…

— Напугать меня ради моего же блага, — продолжил Ричард и вдруг улыбнулся. — Фрэнсис обожает это делать. Видишь ли, с Уиллом Скоттом я уже говорил. Но поверишь ли ты мне? Пугали меня уже достаточно. — Он подошел совсем близко и глядел на нее сверху вниз. — Может, ты вышла замуж не за того брата. В таком случае очень жаль. Ибо Фрэнсис живет в безвоздушном пространстве, не ведая страстей, и любит лишь отвлеченные вещи. И потом — я не отпущу тебя.

Так желала Мариотта услышать это, что онемела от счастья, но, увидев ее лицо, Ричард произнес в неистовом порыве:

— Я люблю тебя. Ты властна в жизни моей и в смерти. Я только хочу, чтобы ты позволила мне доказать это. Не гони меня, но и… — Тут Мариотта протянула руки, и Ричард закончил, не сводя с нее глаз: — Не принимай из жалости.

Ее протянутые руки не дрогнули, а на лице, озаренном свечою, отразилось такое чувство, какого Ричард не ожидал в самых смелых мечтаниях. Он опустился перед женой на колени.

— Из жалости? — повторила Мариотта. — Милый мой дурачок: зачем, по-твоему, я бьюсь с тобою, и отвергаю тебя, и мучаю? Все потому, что я так боюсь за тебя и за себя; все потому, что я слишком люблю тебя, чтобы жить с тобой в мире и согласии…

— Хорошо, милая, все хорошо. Я здесь, я люблю тебя, я тебя не покину. Теперь ничто не отнимет этого у нас.

Ричард придвинулся ближе к постели, одной рукой комкая шелк покрывала, а другую протягивая к жене, словно к надежде на вечное блаженство. Мариотта крепко обняла его и поцеловала.

Ранним утром старая Тайбет, вся в слезах, разбудила Сибиллу, и та приняла сына у себя в комнате.

Она встала и накинула широкий парчовый халат. Вся в складках плотной узорчатой ткани, она сидела в высоком кресле, словно Деметра, готовая поглотить Пелопса 21), повернувшись спиною к окнам, в которые просачивался бледный свет. Ричард наклонился и поцеловал ее.

Она вглядывалась в сына, молча отмечая про себя приятную, спокойную уверенность в его повадке и плотный шерстяной халат, который он накинул на плечи. Ричард сел на низкую табуретку у ее ног, обхватив руками колени, и мать, смягчившись, потрепала его по щеке.

— Значит, вы помирились. Что за странные у меня дети! Я так рада, — сказала она.

— Как ты считаешь, позволят мне пожить дома? — спросил Ричард. — Страшно подумать, что творится на фермах. Засолили всю баранину, распродали свиней, дозволили браконьерам выловить лососей… Я его не убил.