Читать книгу "Грезы Февра - Джордж Мартин"

– Достаточно, мистер Олбрайт. Я больше не желаю выслушивать подобные бредни о моем пароходе. Это такое же хорошее судно, как и любое другое на реке. Никакое оно не проклятое. Нет такого понятия, как проклятие. Да, может быть, порядки там были несколько странные…

– Это вы верно заметили, – перебил его Дэн Олбрайт. – Мне нужно позаботиться о каюте для себя, – сказал он, провожая Марша до дверей. – Капитан, оставьте все, как есть.

– Что?

– Этот пароход, – уточнил Олбрайт. – Он не подходит вам. Вы же знаете, как я умею распознавать приближающуюся грозу?

– Да, – согласился Марш. Олбрайт умел чувствовать приближение непогоды, как никто другой на реке.

– Иногда я чувствую и другие вещи. Не ищите его, капитан. Забудьте о нем. Я считал вас умершим, но ошибался. За это вам нужно благодарить судьбу. Возвращение вам «Грез Февра» не принесет радости, капитан.

Эбнер Марш не мигая смотрел на него.

– И это говорите мне вы? Вы стояли за его штурвалом, вы вели его по реке. И вы мне это говорите? Олбрайт ничего не ответил.

– Я не буду вас слушать, – упрямо сказал Марш. – Это мой пароход, мистер Олбрайт. В один прекрасный день я сам встану к его штурвалу. Я собираюсь обогнать на нем «Эклипс», вы меня слышите, и.. и… – Обозленный и разгорячившийся, Марш начал задыхаться, язык повиновался с трудом.

– В вас говорит гордыня, капитан, – сказал Дэн Олбрайт. – Оставьте все, как есть. – С этими словами он закрыл за Маршем дверь, и тот остался стоять в коридоре.

* * *

Обедать Эбнер Марш пришел в обеденный зал «Дома переселенца». Он сел в углу и ел в полном одиночестве. Слова Олбрайта потрясли его. На борту «Принцессы» по дороге в Сент-Луис Марш не переставал думать о том же. Он съел баранью ногу в мятном соусе, салат из репы и фасоль, три порции тапиоки. Однако и это не могло успокоить его.

С другой стороны, он по-прежнему владеет своей компанией и «Эли Рейнольдз», в банке на счету у него лежат деньги. Всю жизнь он проработал в верховьях реки. Да, он совершил большую ошибку, отправившись в Новый Орлеан. Его сон, его мечта в стране рабовладельцев, в краю, где властвует жара и лихорадка, превратились в ночной кошмар. Но теперь все закончилось, его пароход исчез, испарился, как утренний туман. Если бы он только захотел, то мог бы сделать вид, что ничего этого не было, что никогда не существовал пароход с именем «Грёзы Февра», что не было на свете ни Джошуа Йорка, ни Деймона Джулиана, ни Мрачного Билли Типтона. Джошуа появился ниоткуда и канул в никуда.

В апреле «Грез Февра» и в помине не было, как не существовал корабль для Марша и сейчас. Разве здравомыслящий человек поверит в этот бред с кровососами, с их ночным образом жизни и бутылками с какой-то мерзостной дрянью. Все это грезы больного воображения, навеянные лихорадкой. Теперь, когда лихорадка миновала, можно как прежде жить в Сент-Луисе.

Марш заказал еще кофе. Отхлебнув глоток, он подумал, что они будут продолжать убивать, продолжать пить кровь, и не будет убийствам конца и края, и никто не остановит их.

– Я тоже не могу остановить их, – пробормотал Марш себе под нос.

Он сделал все возможное, он и Джошуа Йорк, и Волосатый Майк, и бедный старина Джефферс, который уже больше никогда не вскинет бровь и не расставит на доске шахматные фигуры. Они ничего не добились Обращаться к властям тоже бессмысленно. Кто поверит в небылицу о вампирах, укравших пароход? Решат, что это следствие лихорадки, горячечный бред, а то, может статься, поместят его в лечебницу для душевнобольных.

Эбнер Марш оплатил счет и снова вернулся в контору своей компании на Сосновой улице. В порту, как обычно, было людно и шумно. Над ним раскинулось ясное синее небо, внизу в лучах солнца мерцала река, сверкающая и чистая. В воздухе витал привкус дыма и гари. Слышны были гудки судов, идущих встречными курсами, да колокол крупного большеколесного парохода, намеревающегося пристать к берегу. Раздавались крики боцманов, пение грузчиков, таскающих с берега на суда поклажу.

Эбнер Марш стоял и слушал. В этом состояла его жизнь, все остальное – бред. Вампиры, как сказал ему Джошуа, убивали на протяжении тысячелетий, как же Марш мог надеяться, что сумеет остановить их? Скорее всего Джулиан прав. Убивать естественно для их природы. А Эбнер Марш по своей природе был речником и никем иным. Он не обладал бойцовскими качествами. Йорк и Джефферс предприняли попытку бороться и поплатились за это.

К тому моменту, когда Марш вошел в контору, он полностью уверился в мысли, что Олбрайт прав. Надо забыть о «Грезах Февра», забыть обо всем, что случилось. Сделать это будет трудно, но он попробует. Он всецело займется своей компанией, может, ему повезет, и он заработает больше денег, а через год или два построит себе другой корабль, еще крупнее.

Увидев Марша, агент засуетился.

– Я написал двадцать писем, капитан. И уже отправил их, как вы просили.

– Очень хорошо, – бросил Марш, опускаясь в кресло. Он едва не сел на томики стихов, небрежно засунутые в глубокий карман. Вытащил их и принялся листать страницы. Бегло прочитав отдельные названия, он отложил книжки в сторону. Стихи как стихи. Марш вздохнул.

– Принесите мне бухгалтерские книги. Я хочу посмотреть на них.

– Да, капитан, – сказал Грин и пошел за книгами. Там же он заметил еще кое-что, что привлекло его внимание, и все вместе понес капитану.

– Вот, чуть не забыл. – Грин протянул Маршу большой сверток, упакованный в коричневую бумагу и перевязанный бечевкой. – Его принес для вас какой-то коротышка недели три назад. Я сказал ему, что вы в плавании на «Грезах Февра», и заплатил. Надеюсь, что поступил правильно.

Эбнер Марш хмуро посмотрел на сверток и резким движением руки порвал шнурок. Бумага соскользнула и обнажила коробку. Внутри лежал новенький, с иголочки, капитанский китель, белый, как снег в верховьях реки зимой, чистый и ослепительный, с двойным рядом поблескивающих серебряных пуговиц. На каждой из них вязью было написано «Грёзы Февра». Марш вытащил его, и коробка упала на пол. На глаза навернулись слезы.

– Убирайся! – прорычал Марш.

Агенту стоило только один раз взглянуть капитану в лицо, как его словно ветром сдуло.

Эбнер Марш поднялся, надел и застегнул белый китель на все пуговицы. Сидел он просто превосходно. Невесомый и прохладный, много легче, чем тяжелый синий китель, который он носил. Зеркала в конторе не было, и Марш не видел, как он выглядит, но мог это представить. В воображении он видел себя таким же, как Джошуа Йорк, великолепным, статным и изысканным. Ему показалось, что ткань просто сияет белизной.

– Я выгляжу как капитан «Грез Февра», – сказал Марш вслух самому себе.

Он гулко стукнул тростью о пол и почувствовал, как кровь прихлынула к щекам.

Он вспомнил. Вспомнил, как выглядел пароход в туманной дымке Нью-Олбани. Вспомнил, как мерцали многочисленные зеркала, вспомнил серебряное убранство, вспомнил оглушительный рев сирены и биение поршней паровых машин, громкое, как гул грома. Вспомнил, как далеко за кормой оставил он «Южанина», как соревновался он с «Мэри Кей». Вспомнил и команду. Карла Фрамма с его невероятными байками, Уайти Блейка, вечно перепачканного сажей и маслом, Тоби, рубящего головы цыплятам, вечно покрикивающего на грузчиков и матросов Волосатого Майка, Джефферса за шахматами, в сотый раз обыгрывающего Дэна Олбрайта. Если Олбрайт так умен, почему он ни разу не сумел обыграть Джефферса в шахматы?