Читать книгу "Костер и Саламандра. Книга вторая - Максим Андреевич Далин"

чтобы вырвать кусок из трупа.

Жрун не останавливался надолго, будто пробовал мертвецов на вкус. Он подползал всё ближе — и Ричард сжал винтовку так, что на промёрзшем дереве приклада стало больно пальцам.

Подползёт — застрелю, думал он, но не очень верил, что жруна можно убить винтовочным выстрелом. Ужас так накрывал, что бросало в жар, — но голова была ясная, и Ричард решил, что не дастся так просто.

Вдруг жрун замер, будто насторожился и прислушивался или принюхивался, — и Ричард замер. И тут же понял, кого тварь выслеживает: откуда-то сзади и сбоку он услышал стон.

Жрун тоже услышал. Он как-то передёрнулся, встряхнулся, бросил коченеющее тело, из которого только что вырвал кусок плоти вместе с шинельным сукном — и пополз на стон.

А Ричард, чуть не теряя сознание от боли и ужаса, пополз ему наперерез.

Ричард был ближе и двигался быстрее. Луна светила до беспокойства ярко — и Ричард увидел Вика, вжавшегося спиной в неглубокую воронку. Пола шинели Вика в лунном свете казалась чёрной от крови. Ричард подумал, что Вика, верно, ранили в бедро, — и пополз быстрее.

Он дополз и ткнулся в грудь Вика головой, — а жрун уже был шагах в двадцати — и тут с той — с нашей — стороны взлетела белая ракета и ударил пулемёт.

Ричард ещё увидел, как жрун распластался по наледи. Ага, подумал он злорадно, не любишь, когда пуля в брюхо! — и одним рывком, сам удивляясь силам, взявшимся неведомо откуда, стащил Вика пониже. Вик снова застонал, но в себя не приходил.

Прибережцы чесанули пулемётными очередями левее и правее, — видимо, не столько заметив движение, сколько на всякий случай, — и огонь прекратился. Ричард успел подумать, что лучше уж пуля от прибережцев, чем жрун, — и тут же увидел, как поднимается тварь.

Вот в этот-то момент по какому-то наитию — семинарскому, наверное, ещё не выбитому армейской службой до конца, — ему и пришло в голову вытащить из-под воротника Око.

Ричард его не снимал. Не столько по семинарской привычке, сколько потому, что Око подарил старый наставник, что оно было — из дома, из прежней, милой, мирной, доброй жизни. И за эту жизнь он ухватился, как утопающий за былинку.

И выдохнул подползающему жруну:

— Катись отсюда! Мы присяге верны! Нас ранили за государя и Перелесье, ясно⁈

Жрун приостановился. Будто удивился: что, это пулемётное мясо, смазка для штыка смеет что-то говорить?

Вик шевельнулся. Ричард мельком взглянул на него — и увидел потрясённое лицо, глаза, полные ужаса и надежды.

— Катись-катись! — заорал он еле слышно, чтобы с наших позиций не открыли огонь на звук. — Во имя Вседержителя! — добавил он, как семинарист.

И жрун подался назад.

А Ричард, проясняя голову, вдохнул холодный ветер, пахнущий дымом, порохом и мертвечиной, и начал тихонько читать «Творец мой оплот».

Он читал, а жрун отползал — и к концу молитвы тяжело взлетел, будто ему было отчаянно неприятно находиться поблизости. По силуэту жруна с наших позиций открыли винтовочную пальбу, но то ли промазали, то ли его впрямь нельзя снять пулей из винтовки: он снизился где-то за линией фронта и пропал из виду.

— Болит? — спросил Ричард, переведя дух.

— З-замёрзло, — еле выговорил Вик. — Я п-приложил пакет и ремнём перетянул.

Ричард кивнул. У него появилась надежда, что до утра они дотянут. И они впрямь дотянули: за полночь, когда артиллерийская дуэль почти прекратилась, до них добрались санитары.

Вика тащили, Ричард более или менее самостоятельно дополз с ними до позиций. Уже в окопе фельдшер сказал, что Ричард отделался лёгкой контузией, дал ему пилюлю и оставил в строю. Вика увезли в лазарет.

Ричард остался и думал. Теперь он уже был практически уверен, что дикое враньё — не большая часть того, что говорилось офицерами, жандармами, газетёрами и капелланами, а практически всё.

На следующий день, во время некоторого даже затишья, когда то и дело начинался мокрый снег и фронт только перелаивался с обеих сторон редкими артиллерийскими залпами, офицер из Особого Ведомства показывал солдатам нашего фарфорового мальчика, погибшего в том самом бою, когда контузило Ричарда. Наш герой, видимо, попал под струю адского огня — так что перелесцы разглядывали обгорелую куклу. Кости обуглились, но фарфоровая маска и металлические части уцелели — и один потускневший от жара глаз.

Для перелесских солдат зрелище оказалось дико непривычным и ужасным.

— Видите, — говорил особист голосом, от которого Ричарда бил озноб, — как рыбоеды поднимают мертвецов? Твари малоуязвимы, но и они смертны. Стражи, артиллерия, огнемёты — всё это их уничтожает, так что не бойтесь. На все козни ада у нас есть противодействие.

Солдаты перешёптывались и морщились, а Ричард с тоской смотрел на фарфоровое лицо, закопчённое и потрескавшееся, но всё ещё красивое. Смотрел — и думал: зачем такое? Зачем эти сложности, этот тонкий механизм пальцев, эта фарфоровая красота? Проклятый Дольф просто поднимал мертвецов как есть — и ни времени, ни денег, ни труда его подданные на это не тратили…

Оно и страшнее было. И омерзительнее.

Зачем они украшают? Безумие же! Не выгодно, смысла нет. Зачем?

Особист оставил солдатам пачку брошюр «Наши враги», приказал взять каждому по брошюре и ушёл. Ричард взял.

Самым главным врагом, о котором в книжке на серой грубой бумаге говорилось, был некромант. «Ты должен научиться узнавать некромантов сразу, узнавать везде — и стараться уничтожить при любой возможности». Тёмное клеймо и знаки отличия: черепа в петлицах, череп на нарукавной нашивке — это если некромант с той стороны. Но солдат должен иметь в виду: среди своих тоже может оказаться скрытый враг.

Если кто-то из сослуживцев странно себя ведёт, если слишком спокойно относится к трупам, если у него есть какие-то скрытые уродства или чёрные родинки — о таком потенциальном враге, возможном шпионе, нужно непременно сообщить либо капеллану, либо особистам. Если кто-то говорит о галлюцинациях, кошмарных снах, приступах ужаса — тоже доложить.

Читая это, Ричард только усмехнулся. По их логике, он должен доложить о себе самом, что ли? Но он, Ричард, точно не некромант…

Видимо, примерно так же рассуждали и другие парни.

— Ты вот поживи в окопах-то, — ворчал старый солдат Грегор, тряся брошюрой. — Когда мертвяки друг на друге лежат чуть не у тебя под носом. И поглядим тогда, как ты станешь к ним относиться… и как у тебя будет со снами