Читать книгу "Сэндмен Слим - Ричард Кадри"

– Я знал о них. Не их имя и не что они такое, но с самого начала прямо передо мной было нечто на них похожее. Что хотели от меня Кисси, как только узнали, что оно у меня есть? Ключ. Мейсон мог сообщить им об этом. Когда я последовал за Касабяном в Сумерки, он сказал, что был с Мейсоном и Паркером в каком-то темном месте. Не в пустом, но наполненном ничем. Вот почему Мейсону и Кисси нужен ключ.

– Потому что они находятся ни в чём? – спрашивает Аллегра.

– Потому что я им нужен ни в чём. Я проходил через двенадцать дверей Комнаты. Но никогда не заглядывал в тринадцатую. Я всегда ее боялся. Все двери отмечены символами: солнце, полумесяц, замерзшее озеро… И только тринадцатая пуста. На ней ничего нет. Это дверь в ничто. И наверняка за ней Мейсон и Кисси. И я мог пройти туда в любое время с тех пор, как Азазель дал мне ключ. Уже много лет назад. Но я слишком боялся этой пустой двери.

– И теперь ты собираешься туда зайти? – спрашивает Видок.

– Уже должен быть там. – Я достаю из кармана пачку банкнот и протягиваю Аллегре. – Здесь около тысячи долларов. Остальные деньги Мунинна спрятаны в конверте под кучей барахла на втором этаже «Max Overdrive». Если я останусь за дверью, они все твои. Но если вернусь, возьму немного. Магазин нужно привести в порядок.

Стук их сердец и неровное дыхание заполняют всю квартиру. Если они будут так нервничать, стресс убьет их быстрее, чем Мейсон или Кисси. Оба хотят сказать мне что-то. Я проверяю наличие ножа и переступаю через тень прежде, чем кто-то успевает произнести хоть слово.

ТРИНАДЦАТАЯ ДВЕРЬ выглядит старше и потрепаннее, чем остальные. Если прочие двери являются порталами в разные измерения и места Вселенной, то тринадцатая – это вход в тюрьму. Из-за двери доносятся странные звуки: рычания, вибрации. Нечто похожее на вой ветра и шепчущие голоса. Сочится легкий запах уксуса. Кто-то медленно, но безжалостно царапает ее изнутри – словно пытаясь выбраться наружу.

Я отодвигаю засов и открываю Дверь в Никуда.

Название чертовски подходящее. Смысл названий некоторых других дверей я до сих пор не могу понять. Что, к примеру, может означать «Дверь Покинутой Меланхолии»? Смысла в этом немного. Но «Дверь в Никуда» – название на все деньги!

За дверью нет ничего. Ни темноты. Ни пустоты. Ничего. За ней полное и тотальное отсутствие чего бы то ни было. Особенно света. Я делаю шаг вперед и прикрываю за собой дверь. Немедленно на меня обрушиваются звуки. Торопливые и таинственные: жуки, шелестящие в сухих листьях; что-то мокрое, ползущее в грязи; голодные твари, глодающие собственные когти и скрежещущие зубами. Твари трогают меня в Ничто. Они ползают по мне и пытаются залезть под одежду. Я не могу пошевелиться. Я не знаю, куда идти. Но потом я вспоминаю про зажигалку, которую оставил мне Мейсон. Видимо, он знал, что рано или поздно я окажусь здесь. Я лезу за ней в карман.

Да будет свет!

«Зиппо» вспыхивает. В этом темном пустом пространстве ее пламя кажется размером с факел от нефтяной скважины. Миллиарды мягких, бледных, полусформировавшихся антиангелов ковыляют обратно в темноту. Их большие пустые глаза блестят черным хромом. Кисси теснятся в каждом дюйме своего хаотического не-пространства. Они громоздятся друг на друге, как мертвые и умирающие ангелы. Груды тел похожи на фотографии из Освенцима. Так, должно быть, выглядели Небеса сразу после войны с Люцифером.

Я иду вперед. Стена из тел Кисси расступается передо мной, как Красное море, и смыкается за спиной.

Я двигаюсь, чтобы двигаться. Оставаться на месте – верный способ нарваться на неприятности. Но все направления здесь одинаковы. Я не могу сказать, иду ли по чему-то твердому или просто по идее поверхности. В один момент мне кажется, что я на утоптанной земле, но в следующий – погружаюсь в бисквитный торт. Я не останавливаюсь и не замедляю шаг. Я продолжаю идти, будто точно знаю, куда мне нужно.

Один из Кисси кладет светящуюся руку мне на плечо. Я смотрю на него так спокойно, будто каждый день вижу ангелов-зомби. Лицо его похоже на недопеченное тесто. Я не могу на нем сконцентрироваться, оно все время расползается под взглядом.

– Говорил же, что мы еще встретимся. – Лицо Кисси на секунду меняется. Теперь оно вновь похоже на идеальное арийское лицо Йозефа. – Он ждет тебя. Прямо впереди. Мы все тебя ждали!

– Погуляй пока, урод. Как закончу с Мейсоном, можем перехватить по порции дим-сам[117], прежде чем я убью тебя снова.

Йозеф хохочет, поворачивает свою похожую на слизняка голову и растворяется в извивающейся массе тел Кисси. Его смех подхватывают другие, он разносится по всей колонии и через пару секунд превращается в грохот. Смех, усиленный миллиардом глоток, похож на бурю. Он сотрясает каждую молекулу моего тела. Звук набрасывается на меня, как хищное животное. Я поворачиваюсь и сую зажигалку прямо в центр ближайшей группы. Они визжат и разбегаются. Затем сую в другую. И в еще одну.

Кисси по-прежнему окружают меня, но больше не смеются. И держатся на расстоянии.

Прямо впереди особняк Феймов на Беверли-Хиллз – игрушечный домик в стиле эпохи Тюдоров. Он стоит во вселенной из Ничего. Я не утруждаю себя стуком в дверь.

Зайдя в дом, я спускаюсь по лестнице в подвал, направляясь прямо в магическую комнату Мейсона. Именно отсюда он отправил меня в Ад, и именно здесь я нашел его зажигалку.

Я открываю дверь у подножия лестницы и будто перемещаюсь на одиннадцать лет назад.

Комната в точности такая же, какой я ее помню. Даже круг, нарисованный на полу свинцом, тот же самый. Никогда бы не подумал, что Мейсон склонен к ностальгии.

– Я знаю, что ты мне не поверишь, но я действительно рад тебя видеть, Джимми.

Голос Мейсона нисколько не изменился. И выглядит он точно так же. Не знаю, сохранил ли он себя молодым с помощью магии, или время здесь работает как-то по-другому.

– Когда много лет не общаешься ни с кем, кроме Паркера и Кисси, так приятно встретить кого-то с мозгами. С тем, кто не будет пытаться поцеловать мне задницу или стать моим Ренфилдом[118].

– Смешно. Я всегда думал, что вы с Паркером – лучшие друзья, а не Дракула с Ренфилдом.

– Помнится, ты называл его моим боевым псом. Возможно, это более удачная метафора. Собака – лучший друг человека, но это не значит, что ты будешь обсуждать с ней что-то важное. Ты гладишь ее, кормишь. Выставляешь на ночь за дверь, чтобы она караулила курятник. Хвалишь, когда она ведет себя хорошо, и наказываешь – когда плохо. Но не более того.

– Отлично сработано. Если твой план состоял в том, чтобы сидеть в пустом доме посреди ни х…я и общаться с армией говорящих муравьев, то он удался на все сто! Это гениально. Никогда ничего подобного не видел.