Читать книгу "Отважная охотница - Томас Майн Рид"

– Карамба! Негодяи идут по нашему следу! Вы слышите их? С ними собака!

Не успел он произнести эти слова, как их подтвердил звук, разнесшийся по всей долине. Заглушая шум воды, явственно послышался лай и рычанье идущей по следу собаки. Охотница сразу узнала лай и взволнованно воскликнула:

– Это Волк!

Едва она произнесла эти слова, как собака выскочила из расселины. Увидев нас, она оставила след и, подняв морду, бросилась к нам напрямик, чтобы скорее приласкаться к своей хозяйке. Мы кинулись к оружию, и, схватив его, спрятались за камни. Было бесполезно спасаться бегством на лошадях: если за псом следовали мормоны, они могли перехватить нас у выхода из долины. Нам оставалось только надеяться, что собака пришла одна. Может быть, заметив отсутствие Мэриен в лагере, она нашла ее след и бежала по нему всю ночь? Однако Холт вряд ли отпустил бы ее от себя. К тому же поведение Волка показывало, что он не один. Ласкаясь к Мэриен, он время от времени отбегал и глядел назад, как будто ожидая кого-то, кто следовал за ним по пятам. И действительно, скоро в ущелье послышались голоса людей, и мелькнувшая у нас надежда исчезла. Вне всякого сомнения, это были наши преследователи, которых привела сюда собака, не понимавшая, какой опасности она подвергает свою любимую хозяйку.

Глава CII. Неожиданная развязка

Услышав голоса, мы почти в ту же минуту увидели тех, кому они принадлежали. Из расселины показался всадник, следом за ним другой, затем третий, пока наконец в долину не выехало восемь человек. Все они были вооружены пистолетами, ножами и ружьями. В первом всаднике мы сразу узнали Хикмана Холта. Гигантский рост, зеленая куртка, повязанный на голове платок были нам хорошо знакомы. Непосредственно за ним ехал Стеббинс, за которым гуськом следовали «ангелы-мстители».

Когда они очутились в долине, один лишь Холт продолжал ехать с прежней скоростью, ни на одну секунду не приостановив своего коня. Стеббинс тоже поехал вперед, но гораздо осторожнее, отставая от него ярдов на пятнадцать. Даниты же, увидев наших лошадей и наши головы над камнями, стали один за другим останавливаться, словно колеблясь, ехать ли им вперед или оставаться на месте. Даже Стеббинс, хотя он и следовал за Холтом, делал это весьма неохотно. Он видел стволы ружей, блестевшие над камнями, и, не доехав шагов пятидесяти до нашего укрытия, натянул поводья и остановился, стараясь спрятаться за Холтом. Скваттер же продолжал бесстрашно приближаться к нам. Он находился уже настолько близко, что мы могли рассмотреть выражение его лица, которое нетрудно было понять: оно свидетельствовало о непреклонной решимости вырвать свою дочь из рук похитивших ее дикарей, так как до сих пор он имел все основания полагать, что мы индейцы. Разумеется, никто из нас не помышлял стрелять в Холта, но, если бы в этот момент Стеббинс продвинулся хоть на один шаг, он рисковал бы получить не одну пулю.

Скваттер ехал рысью и держал ружье наготове, словно собираясь стрелять без предупреждения. Вдруг он остановил лошадь, опустил оружие на луку седла и изумленно уставился на нас: вместо индейцев он увидел перед собой белых. В то же мгновение Лилиен выскользнула из-за камней и, с мольбой протягивая к нему руки, воскликнула:

– Отец! Это не индейцы! Это Мэриен… Это…

Она еще не успела договорить, как рядом с ней появилась ее сестра.

– Мэриен жива! – вскричал Холт, узнав свою давно оплакиваемую дочь. – Она жива! Хвала Всевышнему! Какая тяжесть свалилась с моего сердца! А теперь я могу покончить еще с одним делом.

Холт круто повернул коня, спрыгнул на землю и, положив ружье поперек седла, прицелился в Стеббинса.

– Ну, Джош Стеббинс, – загремел скваттер, – пришло время нам с тобой свести счеты!

– В чем дело, Холт? – неуверенно пробормотал мормон, дрожа всем телом. – Я вас не понимаю.

– Я хочу сказать, подлец, что, прежде чем уйти отсюда, ты должен снять с меня обвинение в убийстве. Слышишь?

– В каком убийстве? – пролепетал Стеббинс, уклоняясь от прямого ответа.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, и знаешь, что это было не убийство, а самоубийство. Бог свидетель, оно разбило мое сердце.

Голос Холта прерывался от волнения, когда он продолжал:

– Правда, никаких доказательств этого у меня не было, а ты так ловко подстроил улики, что в них не усомнился бы никакой законник, несмотря на то что они были лживы, как твое черное сердце. Много лет ты держал меня за горло и пользовался этим, чтобы осуществлять свои подлые замыслы. Но тут нет ни закона, ни законников, и помочь тебе они больше не могут. Тут хватит свидетелей, и твои собственные молодчики, и эти люди, которые будут почестнее, понадежнее. В их присутствии ты должен признаться, что все твои улики – ложь и я невиновен в убийстве.

После того как Холт кончил свою речь, наступило глубокое молчание – так поразило всех странное неожиданное требование скваттера. Даже даниты, стоявшие у входа в долину, не проронили ни слова. Заметив, что благодаря «измене» они утратили численное преимущество, «ангелы-хранители» не проявили никакого желания двинуться вперед, чтобы защитить своего начальника. Казалось, Стеббинс на мгновение заколебался. На его лице промелькнул страх, смешанный со злобой: очевидно, ему нелегко было поступиться своим прежним влиянием. Но ему не дали долго размышлять. Как только он обернулся к своим данитам, явно собираясь отступить к ним, угрожающий голос скваттера остановил его:

– Ни с места! Не смей отворачиваться, а то получишь заряд свинца в спину! Теперь сознавайся, или я стреляю!

По тону скваттера Стеббинс понял, что уклониться от ответа ему не удастся, и он поспешно воскликнул:

– Вы не совершали никакого убийства, Хикман Холт! Я никогда не говорил этого!

– Говорить-то не говорил, да грозился сказать. Сознавайся, улики ты сам выдумал и держал их как нож над моей головой столько лет. Сознавайся!

Стеббинс заколебался.

– Ну, скорее! Или можешь считать себя покойником!

– Сознаюсь, – пробормотал дрожащим голосом смертельно перепуганный негодяй.

– И улики были ложными?

– Да, ложными. Я сознаюсь.

– Ладно! – сказал Холт, опуская ружье. – С меня хватит. А теперь, трусливая гадина, можешь убираться к своим красавцам. Ты им и такой понравишься. Ну, проваливай же и благодари Бога за то, что унес отсюда ноги.

– Нет! – воскликнул голос за спиной Холта, и в то же мгновение из-за камней вышел Уингроув. – Нет, пусть он еще подождет! Мне тоже надо свести кое-какие счеты с этим прохвостом. Человек, который рыл другому такую яму, не имеет права жить. Вы, Хик Холт, можете отпустить его, но я не отпущу. И вы бы сделали то же, если бы знали…

– Что знал? – прервал его скваттер.

– Что он собирался сделать с вашими дочерьми.

– Он муж Мэриен, – ответил Холт голосом, полным горечи и стыда. – Это моя вина. Да простит мне Бог!