Читать книгу "Дунайские волны - Александр Харников"

Он привел меня в небольшую, но роскошную столовую, где меня усадили за столик, накрытый на двоих. Через несколько минут туда вошла Виктория, протянула мне руку для поцелуя и уселась напротив. Ужин был замечательный – никакой английской либо шотландской экзотики, все блюда имели французские названия и были приготовлены мастерски. К ним прилагалось великолепное белое вино, разве что чуть сладковатое – «хок»[55], – это все рассказал мне лакей, разливавший его по бокалам резного красного стекла.

А после ужина нам принесли бутылку портвейна Крофт 1815 года, как нам с гордостью заявил все тот же лакей. И тут Вика вдруг приказала:

– Джеймс, принесите нам еще кофе и сигары, и можете быть свободны. Сэр Теодор будет мне сам наливать. Правда, сэр Теодор?

Я поклонился, а Джеймс, принеся все вышеуказанное, с поклоном удалился. Вика посмотрела на меня Лизиным взглядом и сказала:

– Сэр Теодор, не угодно ли сигару?

– Нет, ваше величество, благодарю вас, но я не курю. А вот от кофе не откажусь.

Кофе, надо сказать, оказался отвратный – судя по всему, кофешенк просто залил молотые бобы водой и вскипятил. Конечно, турецкий кофе делается именно так, но это тоже надо уметь. Ну да ладно. Зато порт был сногсшибательным. К портвейну «три топора» он имел примерно такое же отношение, как гоночный «Феррари» к убитому и ржавому «Запору».

После третьего бокала Вика вдруг стала жаловаться на мужа, который ее в последнее время избегает.

– Сэр Теодор, я не любитель беременности, а роды и кормление грудью я нахожу весьма отталкивающими явлениями. Но женщине необходимо общение с мужчиной. Кстати, не хотели бы вы посмотреть королевские апартаменты? Я вам их покажу лично.

Ее спальня оказалась весьма своеобразной – лиловые цвета, простыни в цветочек, тяжелые лиловые же портьеры. На стенах висели картины мужчин и женщин в стиле ню. Может, под влиянием «хока» и портвейна, королева неожиданно стала объяснять мне, какие сюжеты были изображены на этих картинах. Затем она плотоядно посмотрела на меня и сказала:

– Эх, сэр Теодор, как жаль, что у меня то время месяца, когда я могу забеременеть. А мне это нельзя: идет война, и королева должна быть готова ко всему – срочно куда-то ехать, не спать – словом, быть как солдат на посту.

Я ничего лучше не придумал (видимо, портвейн и на меня подействовал), как брякнуть:

– Ваше величество, для таких случаев есть презервативы. У меня найдется пара штучек.

Лишь потом я понял, что сморозил глупость – за такие дерзкие слова меня могли с ходу упечь в Тауэр или что у них есть здесь в Шотландии. Но королева неожиданно улыбнулась и придвинулась ко мне. Мне вдруг вспомнилась сцена из «12 стульев», где мадам Грицацуева домогалась к Остапу Ибрагимовичу…

В общем, все закончилось тем, что оба имевшиеся у меня «изделия № 2» были использованы, а Викуля посетовала на то, что у меня с собой не оказалось третьего «резинового друга». Она даже предложила мне простирнуть использованые изделия в тазике (потом я узнал, что в ее время именно так и поступали с примитивными презиками из высушенных кишок животных – какая мерзость!)

Продолжалось все, судя по огромным напольным часам, до двух часов ночи, после чего королева велела мне побыстрее одеться, а сама накинула на себя халат и позвонила в колокольчик, стоявший у прикроватного столика. Вошла пожилая служанка, которая к моему присутствию отнеслась вполне индифферентно – похоже, подобная ситуация ей была не в новинку. Она провела меня не в ту каморку, где я провел предыдущую ночь, а в спальню для дорогих гостей, где меня, как я заметил краем глаза, ожидали обе сумки.

А сегодня, похоже, мне, придется повторить «подвиг разведчика». В самом прямом смысле слова. Для этого я приготовил оба каталога и одну из запечатанных косметичек в подарок, а также три «девайса». Подумав, со вздохом добавил и четвертый.

Мне раньше казалось, что Альберт, который избегал Вику, а по другим бабам не ходил, смахивал на «голубого». Но после прошлой ночи я начал его понимать. Викуля, скорее всего, просто заездила своего субтильного муженька. Да, Женя пожелал мне глубокого внедрения в королевском дворце. Но не столь же буквально?

30 октября (11 ноября) 1854 года.

Учебный корабль «Смольный».

Ирландское море севернее острова Ратлин

Капитан 1-го ранга Степаненко Олег Дмитриевич

Свинцовое море, тучи, моросящий мелкий противный дождь… «Прямо как в Кронштадте в это время года», – усмехнулся про себя я. Вот только там – дом, любимая супруга, городок, ставший уже родным… Впрочем, для моряка родной дом – это море, а если это еще и сопряжено со службой Родине в трудную годину… Вот разве что супруги мне ох как не хватает.

– Олег Дмитриевич! – вышел на связь командир БЧ-7. – Цель на ост-зюйд-ост, дистанция восемь миль!

«Наконец-то, – подумал я. – А то уже скучновато стало…»

После нашей славной охоты в Северном море мы высадили всех гражданских лиц на пустынном берегу к югу от Инвераллохи, после чего демонстративно отправились на юго-запад, пока не вышли из пределов видимости. Пусть наши английские, точнее, шотландские друзья в этих краях немного понервничают. Затем мы повернули на север и прошли между Оркнеями и Фэр-Айлом и, к их счастью, не встретили ни единого корабля, пока не подошли к острову Сувурой.

В Твёройри мы передали представителю местной власти грозную бумагу из Копенгагена, подписанную самим королем. Недовольный управляющий королевским портом, прочитав ее, смотрел на нас, как на злейших врагов. Но узнав, что нам требуется продовольствие не только для экипажей, но и для нашей будущей базы, резко подобрел и клятвенно заверил нас, что все будет в лучшем виде.

Конечно, нас в Копенгагене осведомили о ценах на баранину и рыбу на Фарерах, равно как и про порядок взаиморасчетов, так что заломить несусветную цену у него не получилось. И хотя он и начал было плакаться о том, что мы, дескать, грабим его, но рожа его к концу переговоров была весьма довольной. Мы уже знали, что на островах дерево было дорогим, зато уголь, который добывался здесь же, на Сувурое, у поселка Хвальба, стоил сравнительно дешево. Но пока у нас был свой, реквизированный с захваченных кораблей. А угольные печи для сборных домиков у нас имелись – как и сами домики, которые мы раздобыли в кажущихся бездонными контейнерах «Надежды».

Выгрузив детали разборных домов, а также орудия будущей батареи, которая закроет вход в Тронгисвагский фьорд, мы помогли устроиться тем, кто останется на новой российской базе, разметили позиции артиллерии, установили радар и радиостанцию. Кроме того, мы обнесли два здания колючей проволокой. Здесь будет находиться будущий временный лагерь для военнопленных, коих у нас на данный момент пока еще не было, но как сказал Федя в «Операции Ы»: «Будут».