Читать книгу "Редкие девушки Крыма. Роман - Александр Семёнов"

– Ста-ас! – протяжно сказала вошедшая девушка – та самая, с портрета. – Я не поняла-а, ты хоть кофе сделаешь гостям?

– Тебя ждём, мастер, – ответил Стас.

– Мастер… ты бы ещё сто лет ждал! Привет, ребята. Ася. Сейчас всё организую.

Была она в шотландской юбке и такой же рубашке, как у Станислава, завязанной узлом выше талии. На вид едва ли старше двадцати, не меньше меня ростом. Тёмно-каштановые кудри, белая кожа с веснушками, огромные карие глаза. Она вышла, хлопнув дверью, и Станислав подмигнул вслед. Мы проглотили ещё несколько стихотворений – и вновь, уже без стука, появилась Ася.

– Ста-ас! – я подумал, что это, возможно, и есть основная интонация их разговоров. – К телефону!

Стас медлил, посмеиваясь.

– У меня убежит! – повысила голос Ася.

– Иду, иду… – Станислав поднялся с явно показушной неохотой.

– Иду!.. – передразнила она и, схватившись за голову, исчезла.

Мы с Таней недолго оставались одни. Вернулся умытый, причёсанный Сергей, следом Ася принесла дымящийся кофейник, чашки и блюдо с бутербродами на подносе. То, что кофе очень хорош, понял даже я, и вряд ли какой-нибудь другой запах на свете лучше подошёл бы к этой комнате. Таня закрыла книгу, сдвинула на край стола. Ася, хозяйничая, наклонилась… нет, я этого не видел. Не видел и всё. Хотя художник, кажется, преувеличил…

– Как насчёт? – спросил Сергей, поставив на стол бутылку коньяка. Девушки согласились на чайную ложку в кофе, я – на столовую и сразу вынул из сумки флягу крымского привета. Сергей отвинтил крышку, поглядел и сказал:

– Чувствую, круто, но подождём, пока соберутся, тогда заценим.

Станислав, получивший кофе с коньяком, как показалось, в равном соотношении, сел в кресло, Ася примостилась на подлокотнике. Едва мы сделали несколько глотков, откуда-то сверху зазвучала мелодия:

С добрым утром, тётя Хая, ай-ай-ай!..

Я не сразу понял, что это звонок: кто-то на лестничной площадке давил вторую сверху кнопку. Ася, сердито поджав губы, отдала чашку Стасу, встала и вышла.

Ввалилась целая компания – две девушки, два парня. Пока они здоровались, знакомились с нами и рассаживались, Ася приготовила второй кофейник. Все гости были наших лет или постарше, но моложе Станислава; всё, кроме Аси, обращались к нему на вы, а он – ко всем, кроме Тани, на ты.

– Это Сева звонил, – сказал он, глядя на нас с Таней, – интересовался, пришли вы или нет. Сказал, там у себя играете музыку.

– Немного.

– Ты на чём? – спросил он меня.

– На гитаре.

Ненадолго воцарилось молчание, прерванное гневным возгласом Аси:

– Ничего не может без меня!

Вскочив с подлокотника, она вылетела из комнаты. До сих пор я удивлялся, почему гляжу на это, скрывая ухмылку, почему такое отношение Стаса не вызывает ни капли внутреннего протеста, – и вдруг, не иначе после напитка, сообразил: они не всерьёз. Стас как будто бесит её, она делает вид, что злится, – это похоже на игру. Хотя причина могла быть и иной. Ася, протянув мне двенадцатиструнную гитару, задержалась напротив: колени вместе, стопы вместе, а икры друг дружки не касаются, между ними сплошной просвет – неужели поэтому мне её не жаль?..

Вновь подошедшие девочки расспрашивали Таню о Крыме, восхищались её загаром – это зимой, обалдеть, какой же он летом?! – и густыми от природы ресницами. Маленькая звонкоголосая Лера даже потрогала их и, когда по стаканам разлили наше самопальное вино, выпила с Таней на брудершафт.

Сергей, спросив, на чём играет Таня, достал из-за шкафа высокий расписной барабан. «Личный подарок Фиделя», – сказал он очень серьёзно. Таня улыбнулась, пробежала по нему пальцами; Ася взяла на пианино ноту ля, я подстроил гитару. Начали мы со «Снега», который доставил мне столько мучений на первой репетиции, затем двинулись дальше, взглядами договариваясь о следующей песне. Ася стала подыгрывать на слух в джазовом, рваном ритме.

– Когда вы улетаете? – спросил в паузе Станислав.

– Послезавтра.

– Жаль, тут рядом хорошее кафе, поэты читают стихи, народ валом… Там бы спели.

Снова зазвучала тётя Хая, и Ася привстала было с табуретки, но Стас, потрепав её по голове, пошёл открывать сам. Явился Всеволод и с ходу, завидев нас, рассказал, как встретил двух чудиков на Дворцовой. Мы ещё поиграли, потом гитару взял Сергей и запел что-то неистовое:

В Питере стрёмно, в Питере стрёмно, В Питере стрёмно, в Питере стрёмно… Бег в каменном мешке!..

Дальнейшее было не вполне разборчиво благодаря шквальному темпу и не лучшей Серёгиной дикции, но для того, чтобы создать настроение, слова оказались не очень и нужны, хватало напора и энергии. Когда же во втором или третьем куплете вспыхнуло отчётливое:

Это что за шаги на лестнице? Это нас арестовывать идут!.. —

в голове сложилась картина: вот мы сидим, горсть вольнодумцев с полным шкафом запрещённых книг, свободным разговором, нелитованными песнями, а за окном тридцать седьмой год, у парадной остановилась зловещая решётчатая машина, хлопнула дверь, по лестнице грохочут сапоги – понятно по чьи души, все остальные квартиры пусты, но мы просто так не сдадимся, хозяин раздаст парабеллумы и ТТ…

Тут и правда позвонили, но вместо врагов пришли ещё несколько молодых людей.

– А я бы спела в кафе, – сказала Таня, – ладно, приедем в другой раз – попробуем…

12

Девочки, и Лера больше всех, осаждали Таню вопросами, но далеко не на каждый она могла ответить.

– Лисья бухта? А что это, где? Не была, я и не знаю никакой Лисьей бухты, – говорила она, качая головой, – даже не слышала, теперь поинтересуюсь…

Я тоже не знал Лисьей бухты и не видел, ходят там голыми или нет, поэтому сказал:

– Много раз замечал, что жители Крыма знают пляжные и курортные места хуже тех, кто ездит отдыхать.

– Отдыхать? – спросил Станислав. Он стоял, покачиваясь, но глядел и говорил твёрдо. – В Крым – отдыхать? Вам что, карты мало? Найдите любое место: Сочи, Ницца… Гавана, блин, и марш туда отдыхать. Красное море, Белое, всё к вашим услугам. Но Крым и отдых – более пошлого сочетания не найдёте, хоть переройте нахрен лопатой весь словарь Ожегова. Суровая каменная земля, солёная, сколько надо пахать, чтобы вырастить виноград… ну сами знаете лучше меня. А степи? Летом сухо, осенью шторма, зимой никому на целом свете не нужны к чертям – какой там отдых? Это место для работы. Трудной, сосредоточенной работы прежде всего над собой. Для творчества, как это ни глупо звучит. Сколько имён, от Пушкина до Ахматовой и Волошина, вся культура создавалась в Петербурге и Крыму. Много бы они сделали, лёжа кверху пузом?.. Правда, солнце? – спросил он Асю.