Читать книгу "Цена крови - Патриция Брейсвелл"

Она продолжала, молча и без улыбки, пристально смотреть на возмущенное лицо Эдит, но королевская дочь не сделала даже намека на реверанс или хотя бы приветственный жест.

«Глупая девочка, – подумала Эмма. – Неужели ты еще не поняла, что уже проиграла в этой нелепой игре?»

Стоявшая рядом с Эдит на помосте пожилая жена элдормена Годвина, Уинфлед, присела в реверансе, и Эмма заметила, как та дернула Эдит за платье. В конце концов, с исказившимся от злости лицом, Эдит все же склонила голову и опустила глаза. Жест получился угрюмый, но тем не менее это был знак покорности.

Она ответила тем, что взяла Эдит за руку и формально поцеловала ее в щеку.

– Благодарю тебя, Эдит, – сказала она так, чтобы голос ее прозвенел на всю залу, – за такой пышный прием в эти праздничные дни. – А на ухо ей она шепнула: – Ответь что-нибудь вежливое, а затем мы уйдем в твои покои. И поговорим там наедине, пока будут готовить комнаты для меня.

Губы девушки снова обиженно скривились, в очередной раз напомнив Эмме, что Эдит никогда не умела скрывать своих истинных чувств.

«Идрик, – подумала она, – пока не научил свою жену притворяться. Впрочем, эту науку она освоит довольно скоро».

– Поскольку леди Эмма устала после своего путешествия, мы с ней сегодня вечером поужинаем наедине. – Голосок Эдит был хрупким, как стекло.

Эдит проводила ее на женскую половину, но, когда они достигли покоев дочери короля, Эмма отослала всех слуг, включая и Марго.

Эдит удивленно воззрилась на нее.

– Ваше присутствие здесь, миледи, совершенно не обязательно. Я просила помощи Марго, а не вашей.

– Насколько я припоминаю, ты вообще ничего не просила, – сказала Эмма. – Ты приказывала.

Она прошлась по комнате и, стянув с кровати толстую серую шерстяную шаль, набросила ее себе на плечи, после чего уселась в кресло рядом со светильником на ножке. «Шелк, – подумала она, – производит ошеломляющее впечатление, однако не помогает бороться с холодом». Она рассматривала стоящую перед ней девочку-женщину и снова отметила темные круги у нее под глазами.

– Думаю, твой ребенок мешает тебе отдыхать. Ляг на кровать, если хочешь. У тебя, должно быть, отекают ноги. Мои, например, в последний месяц перед рождением Годивы выглядели, словно колбасы.

Эдит проигнорировала это предложение и села на выложенную подушками скамью, прислонившись головой к стене и закрыв глаза.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросила она сердитым голосом. – Что случилось?

– Полагаю, ты и сама догадываешься, Эдит, что я собираюсь тебе сказать, но, если это не так, позволь мне быть с тобой предельно откровенной. Ты сейчас, возможно, и настоящая леди, жена благородного Идрика, а также старшая дочь короля, но на тебе нет короны и никогда не будет. Решив, что ты можешь командовать мной, ты слишком много на себя взяла. Я – твоя королева, и ты будешь относиться ко мне с уважением не только в этих стенах, но и перед всем миром.

– С чего мне вас уважать? – спросила Эдит. – Вы королева без власти.

Эмма искоса взглянула на нее. Эдит была достаточно взрослой, чтобы понимать, как свершается власть, но разве она уже успела по-настоящему уловить всевозможные хитрости и нюансы, связанные с этим? Поэтому она сказала:

– Если мерой власти является то, насколько близко ты находишься к королю, то да, в настоящий момент я действительно лишена власти. Однако если мерить ее землями, богатством и связями с влиятельными людьми, то я считаю себя по-настоящему могущественной. – Уже сейчас за нее перед королем вступаются архиепископ Кентерберийский, епископ Винчестерский и элдормен Эльфрик, а епископ Лондонский находится на пути в Уорчестер, чтобы добавить к их доводам и свой голос. Она ожидала, что ее вызовут к мужу еще до конца зимы, но как раз этими мыслями она делиться с Эдит не собиралась. Вместо этого она продолжала: – Ты должна понять, что власть королевы, как и власть лорда или элдормена, убывает и нарастает, как луна и приливы с отливами. Тем не менее не моя власть заслуживает твоего уважения, Эдит, а выбор твоего отца, когда он женился на мне. Не уважая королеву, ты тем самым не уважаешь короля.

Эдит оставалась сидеть неподвижно.

– И тем не менее даже мой отец сейчас сожалеет о своем выборе, – сказала она.

Это дало Эмме паузу. Она не сомневалась, что Этельред не раз жалел о том, что решил отдать королевскую корону ей, но он был не тот человек, чтобы признавать свои ошибки. Она подумала: крайне маловероятно, чтобы он когда-нибудь вслух высказывал свои сожаления по этому поводу, а уж тем более своей дочери.

– Это он тебе так сказал? – Спросив это, она с удовлетворением отметила легкую тень сомнения, омрачившую лицо Эдит. – Хочу напомнить тебе, что король подарил мне двоих детей, равно как назначил годовой доход и дал земли, чтобы их обеспечить, а также что он назвал моего сына наследником королевской короны.

– Эдварду никогда не видать короны, – зло бросила Эдит. – Когда мой отец умрет, трон займет Этельстан и вся знать поддержит его в этом. А вас вышлют обратно в Нормандию, а с вами и ваших детей.

Эмма вздохнула. Она не должна позволять втягивать себя в бессмысленный спор о событиях, которые могут никогда не произойти.

– Для тебя должно быть большой отрадой, что ты так четко умеешь читать будущее, – сказала она. – Должна признаться, что для меня оно затянуто пеленой тумана, которую я не могу преодолеть, как ни стараюсь. Теперь же, однако, пусть нас заботят дела в том виде, в каком они есть на сегодняшний день. Король по-прежнему жив, а я – его законная королева. И как бы тебе ни было обидно преклонять передо мной колени, у тебя нет другого выбора. Ты сама видела, что сейчас произошло в зале. Ты была там единственным униженным и оскорбленным человеком, и это будет повторяться постоянно, пока ты не признаешь мою власть, пусть и против своего желания.

Она ждала какой-то реакции, но Эдит с каменным лицом просто молча смотрела невидящим взглядом на языки пламени. Эмма восприняла это молчание как свою маленькую победу и решила поднять тему, которая больше всего интересовала ее.

– Раз уж ты упомянула своего брата Эдварда, – сказала она, – быть может, ты скажешь мне, поехал ли он к своему отцу в Уорчестер?

Эдит даже не взглянула на нее, но все же ответила:

– Король послал моего мужа Идрика привезти к нему сына. Они уехали всего два дня назад. – Затем, похоже, мысли ее, где бы они ни витали до этого, вернулись к реальности, и она повернулась к Эмме. – А до этого они проводили здесь время вместе, и надо сказать, что Эдвард очень полюбил Идрика.

В первый раз Эдит улыбнулась, но холодной улыбкой, потому что эти слова были рассчитаны, чтобы нанести ей рану. И преуспели в этом. То, что Эдвард подпал под действие чар хитрого Идрика, было для Эммы еще более ужасным, чем понимание того, что она разминулась со своим сыном всего-то на несколько дней. Ей хотелось плакать от досады.