Читать книгу "Раздвигая границы - Кэти Макгэрри"

Быстрая вспышка боли пронзила мое сердце. Значит, моих писем оказалось для нее недостаточно?

— Ты часто приходишь к Эйрису? — спросила я.

Ее руки замерли.

— Нет. Мне не нравится мысль, что мой ребенок под землей.

Я не хотела заставить ее вновь ощутить эту утрату, но кладбище «Рестхевен» показалось мне безопасным местом для встречи. Если кто-то заметит нас вместе, мы можем сказать, что встретились случайно. Никто не обвинит маму в нарушении судебного предписания. Мне нужно было бы спросить ее о той ночи и уйти, но, глядя на маму, наблюдая на ней… я поняла, что вопросов у меня гораздо больше.

— Почему ты не перезвонила мне на Рождество?

В прошлом декабре горе от потери брата стало настолько невыносимым, что я попыталась с ней связаться. Оставила сообщение с номером мобильного и домашнего. Сказала, в какое время можно звонить. Ответа не последовало. Конечно, после этого в январе папа сменил сначала номер домашнего телефона и в феврале — моего мобильного.

— Я пережила тяжелые времена, Эхо. Мне нужно было сосредоточиться на себе, — просто сказала она, явно не чувствуя себя виноватой.

— Но я нуждалась в тебе! Я так и сказала, верно? — Именно об этом я и молила в оставленном ей сообщении.

— Да. — Она продолжала сплетать цветки клевера. — Ты выросла прекрасной девушкой.

— Если не считать шрамов. — В тот же момент я прикусила язык. Мама молчала, а моя нога закачалась взад-вперед. Я сорвала травинку и методично порвала ее на полоски. — Я мало что знаю о судебном запрете. Наверняка он скоро закончит свое действие.

Может, дыра в моем сердце уменьшится, если я смогу хотя бы иногда видеться с мамой.

— Бриджет показала мне твои работы. — Мама словно и не расслышала того, что я сказала. — Ты очень талантлива. В какие художественные колледжи ты подавала документы?

Я замолчала — ждала, когда она поднимет голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Она избегала моего взгляда? По кладбищу пронесся теплый ветерок. Нас разделяло расстояние шириной в могилу Эйриса, но казалось, мы находились по обе стороны Большого каньона.

— Ни в какие. После того что произошло, папа запретил мне рисовать. Мама, ты прочитала хотя бы одно мое письмо?

Из тех, что умоляли ее о встрече, когда бы я наконец поняла, что между нами произошло. Из тех, в которых я признавалась, как скучаю без нее. Из тех, где я рассказывала ей о том, как мне плохо, потому что за какие-то шесть месяцев я потеряла и ее, и Эйриса.

— Да, — чуть слышно прошептала она. И вдруг мама выпрямилась и заговорила профессиональным голосом куратора галереи: — Перестань менять тему, Эхо. Мы обсуждаем твое будущее. Твой отец никогда не понимал нас и нашу жажду творить. Уверена, он с радостью воспользовался случаем выбросить из твоей жизни все, что было связано со мной. Молодец, что не послушалась и продолжила рисовать! Хотя мне бы хотелось, чтобы ты могла постоять за себя и поступить в приличный университет. Можно попробовать подать документы на весенний прием. У меня хорошие связи. Я не против написать тебе рекомендацию.

Написать мне рекомендацию? Мой разум превратился в чистый холст, пока я пыталась уловить ход ее мысли. Я же точно спросила ее о судебном запрете?

— Я не хочу в художественный колледж.

Лицо мамы покраснело, теперь ее слова и жесты демонстрировали крайнее раздражение:

— Эхо, ты не создана для бизнеса. И никогда не была. Не позволяй отцу силой навязать тебе жизнь, которую ты не хочешь.

Я уже и забыла, как сильно ненавидела их постоянную войну. Забавно, я всю жизнь пыталась сделать их счастливыми: маму — когда занималась живописью, папу — отличными знаниями. В итоге они оба отказались от меня.

— В школе я взяла несколько предметов по бизнесу и справилась с каждым.

Она пожала плечами.

— Я готовлю, но это не делает меня шеф-поваром.

— Что?

— Это значит, что ты такая же, как я. — Мама посмотрела мне прямо в глаза.

«Нет, не такая!» — закричал тоненький голосок в моей голове.

— Я рисую, — сказала я вслух, будто доказывая, что это единственное, что нас связывает.

— Ты художница. Как я. Твой отец никогда меня не понимал и вряд ли поймет тебя.

Да, папа меня не понимал.

— Дай угадаю, — продолжала мама. — Он постоянно давит на тебя. Что бы ты ни сделала — этого недостаточно, или не по его стандартам. Так и будет продолжаться, пока ты не почувствуешь, что скоро взорвешься.

— Это правда, — пробормотала я, качая головой.

Такой я ее не помнила. Да, время от времени она ругала папу и всегда хотела, чтобы я выбрала ее путь, а не его, но в этот раз все прозвучало по-другому. Очень лично.

— Я не удивлена. Он был ужасным мужем и стал ужасным отцом.

— Папочка не так уж плох, — буркнула я, внезапно почувствовав желание защитить его и настороженность по отношению к женщине напротив. Я никогда не предполагала, что наша встреча пройдет легко, но и не представляла, что она окажется такой странной. — Что произошло между вами в ту ночь?

Она уронила недоплетенный венок и снова не ответила на мой вопрос.

— Я отправилась на лечение. Сначала не по собственному желанию, но вскоре поняла, что произошло, что я сделала… и, э-э… осталась. Доктора и персонал были очень милыми и не судили меня строго. С тех пор я постоянно пью лекарства.

В висках запульсировало. Вот замечательно! Приняла свои таблетки, и мир снова стабилен!

— Я не об этом спрашивала. Расскажи, что со мной случилось.

Мама потерла лоб.

— Перед каждым твоим приездом твой отец всегда проверял, в каком я состоянии. Я зависела от него. Оуэн должен был заботиться обо мне, тебе и Эйрисе, а он все испортил!

Какого черта?

— Какое отношение он имеет к тому, что случилось с Эйрисом?

Мама прищурилась.

— Оуэн позволил ему пойти в армию.

— Но Эйрис сам того хотел. Ты же знаешь, это была его мечта.

— Твой брат мечтал не об этом. Во всем виновата эта ведьма, на которой женился твой отец, из-за нее у него появилась такая идея! Это она рассказывала ему истории о военной карьере своего отца и братьев. Ей было плевать на то, что Эйрис может погибнуть. Ей плевать на то, что с ним произошло. Я просила его не уходить. Сказала, что его решение сильно меня ранит. Сказала… — мама замолчала. — Сказала, что, если он поедет в Афганистан, я больше никогда не буду с ним общаться. — Ее голос затих, и мне внезапно захотелось уехать, но я не могла двинуться с места.

Меня вдруг охватило странное спокойствие.

— Это были твои последние слова?

— Это вина твоего отца, — сухо сказала мама. — Он привел ее в нашу жизнь, и теперь мой сын мертв.