Читать книгу "Стален - Юрий Буйда"

252
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 74 75 76 ... 80
Перейти на страницу:

Врачи, получившие подтверждение моей платежеспособности, излучали оптимизм и каждые пять минут спрашивали, не холодно ли мне.

Планом операции предполагалась установка четырех стентов, но обошлись двумя, что облегчило счет за операцию минимум на четверть миллиона.

В реанимации я надеялся вволю почитать – в планшете было сотни три книг, но не получилось: вдруг запрыгало давление, и меня стали пичкать седативами.

Я слонялся по коридорам с холтером на поясе. Каждый день на третьем этаже встречал девочку лет семи-восьми, которая сидела в широкой нише у окна с видом на парк, положив худые руки на подлокотники инвалидного кресла.

– Ее готовят к операции на сердце, – сказала медсестра. – Врожденный порок… может не выжить…

– А что у нее? Даун?

– Да просто дурочка, – с мягкой улыбкой сказала медсестра. – Олигофрения у нее…

Я сел на диван у стены, рядом с которым стояло кресло, взял девочку за руку. Пальцы ее были на удивление длинными, теплыми, лунки ногтевых лож розовыми, пульс ровный, хорошо наполненный, хотя и немного частил.

– Как тебя зовут?

Девочка повернулась ко мне, улыбнулась, но промолчала.

Она была некрасива, но черты ее лица, взгляд из-под полуопущенных век были такими мягкими, такими нежными, что сердце у меня забилось чаще, чем у нее. Было в ее этом взгляде, в этой нежности ее угловатого лица что-то такое, что объединяло эту маленькую девочку и с Розой Ильдаровной, когда она успокаивалась после секса и задумчиво водила пальцем по моему животу, и с Фриной, когда она просыпалась и смотрела на меня с тающей полуулыбкой, и с Алиной, и с Ириской, и с Лу, и с Монеткой – с женщинами, которых я не мог забыть…

Я попытался высвободить руку, но девочка не отпускала, и я остался с нею.

За окном с веток падали последние листья, деревья стояли темные и блестящие, было тихо, и я задремал, держа девочку за руку и чувствуя слабенькое биение ее сердца, а когда открыл глаза, она сказала негромко: «Пи», и я сразу понял, что это значит «спи», и снова закрыл глаза. Холтер бесшумно фиксировал колебания электрических полей, образующихся при работе моего сердца, где-то в кухне двигали тяжелые кастрюли и беззлобно переругивались, я дремал, девочка безучастно смотрела в окно, и так мы и сидели, погруженные в полудрему, пока медсестра не вынула руку девочки из моей и сказала: «Поехали обедать, милая…»

На следующий день ей сделали операцию и увезли в реанимационную палату.

Ее образ остался незавершенным, потому что я так и не узнал ее имени.


Зима тревоги нашей была в самом разгаре, когда я вернулся в Москву в бабской меховой шапке, широких брезентовых штанах, рваных ботинках, в чужом пальто поверх грязного халата, небритый, с кровью и землей под ногтями, с мизинцем в презервативе и разбитых очках.

Проснувшись в подземном переходе на Плешке, грязный, вонючий, обоссанный бродячими псами, я попросил докурить у бомжа, пившего пиво рядом со мной, и с замирающим сердцем поднялся по лестнице к свету.

Меня трясло, в голове мутилось, болели все суставы, подташнивало, правое стекло в очках рассыпалось, едва я попытался его протереть.

Был первый день 2000 года, суббота, градусник на стене вокзала показывал пять ниже нуля, доллар в обменнике покупали по 28 рублей, людей на площади было немного, таксисты возле Ярославского и Ленинградского вокзалов курили в ожидании седоков, проститутки и бомжи под стеной Казанского завтракали с газетки, расстеленной на земле, мелко жевали и чокались бутылками.

По случаю праздника все редакции были закрыты, адреса Булгарина я не знал, и у меня не было в Москве никого, к кому я мог бы заявиться в таком виде, чтобы воспользоваться душем и переодеться.

В карманах пальто я нашел две патронные гильзы и скомканный грязный носовой платок, в штанах – горсть тыквенных семечек, зато в халате обнаружилось настоящее сокровище – деньги в конверте.

Этот халат висел в кухне «Алых парусов» на случай появления каких-нибудь проверяющих, например, врачей санэпидслужбы, которым и предназначался этот конверт с пятьюстами долларами. Тимур не скупился – за это его все и любили. А я в тот момент желал ему легкой жизни в бандитском раю – с фартом, «Мерседесами», девками, чистой водкой, золотыми цепями и малиновым пиджаком.

Мне снова повезло.

После обеда открылся большой магазин возле Казанского вокзала, и я, поменяв баксы на рубли, купил трусы, носки, футболку, свитер, ботинки, кусок мыла, полотенце и пуховик с капюшоном, отороченным искусственным мехом.

В подземном переходе приобрел очки.

В вокзальном туалете увидел себя в зеркале – нос поцарапан, губа разбита, глаза воспалены. Вымылся с ног до головы, побрился, оделся во все новое, купил в киоске бутылку шампанского, коробку конфет, взял такси и отправился в Кирпичи.

Я никогда не забывал о Каре и Еве, однако мне и в голову не приходило заявиться к ним в одиночку, без Фрины. Но теперь выбор у меня был узок: либо профукать деньги, снимая случайное жилье, либо перекантоваться в Кирпичах, пока не откроются редакции газет и журналов.

Кирпичи изменились мало. На всех углах стояли киоски, торговавшие водкой, хлебом и детскими игрушками, да на фабричной конторе появились вывески арендаторов – «Сауна», «Массажный салон», «Студия красоты», «Все для вас». Это «Все для вас» тогда висело на тысячах ларьков и магазинов по всей России. В остальном же все было как прежде – фаланстеры из красного кирпича, маленькие окна с белыми занавесками, дворы с бельем на веревках, поленницами дров и дощатыми туалетами за сараями, печной дым над позеленевшими шиферными крышами…

Когда я вышел из такси, в доме напротив в открытом окне появилась женщина, которая закричала истошным голосом: «Убивают! Помогите, убивают! Убиваааааают!..» При этом лицо ее оставалось спокойным. Нинка-дурочка, вспомнил я с радостью. Та самая Нинка-дурочка, которая кричала с осени до весны и затихала летом, как объяснила Фрина, когда мы приехали сюда впервые.

Дверь открыла Ева – все такая же худенькая, с некрашеными волосами и извиняющейся улыбкой на узком лице.

– Стален, – сказала она, – боже мой…

И обняла меня, прижавшись маленькой головой к моему животу.

В комнате, тесной и темной, стояло то самое кресло – любимое кресло Кары, собранное из обломков и объедков, которые были скреплены проволочками и веревочками. Больше ничто не напоминало о старухе, поразившей меня при первой встрече исполнением тур пар ля терр. Похоже, в сарае рядом с картошкой, костылями и старой обувью освободилось место, где когда-то стоял гроб, построенный для Кары «самим Федуловым».

– Надо бы выбросить этот милый труп, – сказала Ева, глядя на кресло, – да рука не подымается…

– Давно?

– В позапрошлом году похоронили…

Она быстро порезала хлеб, колбасу, открыла шпроты, поставила на стол початую бутылку водки, тарелки с вареной картошкой, солеными огурцами и грибами, и мы помянули Кару и Фрину.

1 ... 74 75 76 ... 80
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Стален - Юрий Буйда», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Стален - Юрий Буйда"