Читать книгу "Волнолом - Владимир Прягин"

Ее речи были язвительны как всегда, но голос звучал бесцветно, будто она исполняла роль по инерции. Как пожилая актриса-кокаинистка, оставшаяся без дозы.

Эффект от расщепления личности, судя по всему, нарастал, вызывая болезненные скачки настроения. Кипучая активность, которую Сельма демонстрировала в течение дня, теперь сменилась приступом меланхолии. А еще в глазах у нее затаилось нечто, чего Генрих прежде не замечал.

– Тебе страшно, – констатировал он.

Она вздрогнула, как от пощечины, но ответила:

– Да, мне страшно. А ты не боялся бы, зная, что еще день-другой – и твой разум испарится, как лужа?

– Думаешь, я тебя пожалею? Зря. Ты сама заварила всю эту кашу.

– Мне не нужна твоя жалость, – она скривилась, – о себе лучше думай, Генрих. Чтобы завтра не сдохнуть сразу.

– Я тебя не разочарую.

Они обменялись мрачными взглядами, потом фон Рау пробурчал:

– Давай сменим тему. Попортить друг другу кровь мы успеем при личной встрече. Покажи лучше, что читаешь.

Сельма с усмешкой развернула книгу к нему.

– Стихи? – изумился Генрих. – С каких пор ты склонна к романтике? Или это так проявляется твоя вторая, еще не отравленная натура?

– Научный интерес. У меня тут баллада о храбром рыцаре, которого красотка-колдунья заманила в свои владенья. Автор, правда, неизвестен. Фольклор.

– Рыцарь там, насколько я помню, спасся.

– Да, спасся, – кивнула Сельма. – Прямо как в жизни. Вырвался из этого треклятого Дюррфельда. И больше никогда туда не вернулся. Нашел себе в столице жену и жил с ней долго и счастливо.

Он долго молчал, переваривая услышанное. Сельма глядела куда-то мимо него, рассеянно водя пальцем по переплету. Ветер за окном уже не завывал непрерывно, а лишь вздыхал, как охрипший пес.

– Ладно, – произнес Генрих, – раз мы опять подняли эту тему, поговорим конкретно. Я по традиции расскажу тебе, что я понял. А ты будешь комментировать.

– Начинай.

– Итак, ты решила изменить прошлое. Выяснила, что переместиться туда материально нельзя. Можно только воздействовать на чье-то сознание. Да и то в редких случаях. Объект воздействия не пойдет против своей натуры. Человек в прошлом сделает то, что нужно тебе, только если и сам готов был так поступить. Да, вот именно. Надо выбрать момент, когда история уже готова была свернуть. Оставалось лишь подтолкнуть ее аккуратно. Или даже не подтолкнуть, а подуть, пошептать на ушко.

– Да. Но это все – прописные истины. Зачем ты их повторяешь?

– Это преамбула. Далее. По каким-то критериям ты сочла, что ключевой момент – это встреча Роберта с травницей. Они поболтали пару минут, и у них возникла симпатия. Но, видимо, был какой-то крошечный штрих, из-за которого все могло пойти по-другому. Случайное слово в момент знакомства, способное разрушить идиллию. В исходной реальности это слово уже готово было сорваться с губ, но так и не прозвучало. Теперь же, образно выражаясь, ты дернула кого-то из собеседников за язык. В результате они разругались, разошлись по своим делам, и никакого романа не получилось. Это я, конечно, утрирую. Просто ради примера.

– Я поняла.

– Что это было за волшебное слово? Какой конкретно штрих изменился? Данный вопрос мы пока отложим. У меня еще нет ответа. В любом случае эта парочка, барон с травницей, – объект твоего воздействия. Цель, по которой ты бьешь из будущего. Тут, по-моему, сомнений нет.

– Давай дальше.

– Дальше – выбор оружия. Тебе нужны были «лупы», чтобы направить через них поток света. Пришлось найти для этого подходящие жертвы. Проще говоря, решить, кого убивать. Да, Сельма, да! Обойдемся без эвфемизмов, и не сверкай на меня глазами! Убийство – именно так это называется!

– Будешь читать мне проповеди?

– Нет. Все равно бесполезно. Поэтому вернусь к фактам. Поначалу я недоумевал, какая между жертвами связь, но постепенно все прояснилось. Первый убитый – кучер. Это пристрелка. Требовался очевидец событий в Дюррфельде, чтобы задать потоку общее направление. Следующий шаг – тонкая настройка. Привязка к цели, к нашей влюбленной парочке. Кто для этого подойдет идеально? Конечно же общий ребенок этих двоих. Аптекарь. С его смертью дорога в прошлое открывается.

– Верно.

– Далее. История, как мне сегодня напомнили, осознается и закрепляется через текст. Значит, нужен ученый, работающий с архивными документами. Тут, наверное, был выбор. Но главным специалистом конкретно по той эпохе считался профессор Штрангль. Ты ему позвонила, убедилась, что он подходит. И нанесла удар. Ну и наконец, верховный хронист. Здесь все очевидно. Окончательное и полное закрепление. Четыре жертвы по формуле: «Первый подскажет, второй откроет, третий поймет, четвертый запишет».

– В логике тебе не откажешь.

– В новом мире эти люди тоже мертвы. Профессор, кучер, хронист. Правда, с аптекарем непонятно. Его аналог тут даже не существует. Он попросту не родился, ведь травница осталась бездетной. Значит, симметрия нарушается. Вся конструкция, по идее, должна рассыпаться…

– Не рассыплется, не волнуйся. Аналог есть.

– То есть как это?

Сельма, обернувшись через плечо, позвала негромко:

– Покажи себя, Нерожденный.

Генрих почувствовал, как шевельнулись волосы на затылке. Человек-клякса, выйдя из полутьмы, остановился прямо у него за спиной. Во всяком случае, в зеркале это выглядело именно так. Усилием воли Генрих подавил желание обернуться.

Сгусток, обозначавший у кляксы голову, уплотнился и стал обретать черты. Прорезался рот, проступили скулы, обозначились глазницы и нос. Генрих с трудом, но узнал лицо – видел его несколько дней назад на фотографии из аптеки.

– Как?.. – пробормотал он. – Как ты его…

– Давай не будем вдаваться в технические детали. Главное, что он существует. Завтра познакомитесь ближе. Ступай, Нерожденный. Когда надо, я позову.

Клякса отступила куда-то в угол и пропала из поля зрения. Генрих сидел, утратив дар речи. Сельма невозмутимо осведомилась:

– Ну что же ты замолчал? Продолжай, будь добр. Аудитория заждалась.

Генрих разозлился – не столько даже на ведьму, сколько на себя самого. Что он замешкался в самом деле? Мало видел за эту неделю страшных чудес? Да плевать он хотел на все эти фокусы! Никакая клякса ей не поможет…

– Продолжаю, – сказал он. – Помимо прямых последствий твоя вивисекция над историей вызвала еще… ну, скажем так, незапланированное эхо. Чертополох пророс на местах убийств. Его запах распространился во времени. Учуял даже несчастный проходчик Йохан, твой подопытный в Жженом Логе…

– Йохан? – теперь удивилась Сельма. – Откуда ты про него узнал?

– Есть источники, – многозначительно сказал Генрих. – Не отвлекайся. Цветы, запахи – это материальное эхо. А было еще информационное. К примеру, твоя баллада, которую сочинил неизвестно кто. Герб у «стекольщиков», на котором появились колючки, хотя никто их не рисовал. Мои вещие сны о Дюррфельде, твои – о знакомстве с будущим мужем.