Читать книгу "Великий герцог Мекленбурга - Иван Оченков"

Потом, обернувшись к казачьему сотнику, сказал:

– Смотри, казаче, там город, который собираются разорить наши враги, а мы будем с ними биться. С кем ты и твои казаки? Не увидите ли в них своих прежних товарищей?

– Среди нас, князь, изменников нет, а среди изменников – наших товарищей. Мы Пожарскому саблю целовали и от слова своего не отступим.

Скоро пригороды Вологды превратились в бедлам. Предупрежденные об опасности местные жители под тревожные звуки церковных колоколов, подхватив детей и кое-какие пожитки, бежали к городским воротам. Некоторые успели запрячь лошадей в повозки и покидать в них какие ни есть пожитки, другие пытались гнать впереди себя скотину, но большинство бежали, в чем были. Большинство спасавшихся было еще перед воротами, когда на посад обрушилась казачья лава. Быстро сообразив, что потенциальная добыча пытается спастись, они с гиканьем и разбойничьим свистом ринулись по дороге, ведущей к воротам, но нарвались на частый огонь моих драбантов, скрывшихся за домами и высокими заборами. Казаки и их предводители быстро сориентировались, и часть казаков тут же спешилась и бросилась в атаку на нас. Вельяминов, также скрывавшийся в посаде, словно только этого и ждал, тут же повел в атаку рейтар и опрокинул спешившихся казаков. Так, прикрывая друг друга, мы отступали, сдерживая врага и давая местным отступить под защиту стен. Лишь когда все жители посада нашли убежище в городе, под защиту стен стали отходить и мы. Первыми в ворота зашли конники Вельяминова, потом коноводы завели лошадей моих спешенных драбантов. Они в это время стояли строем перед городскими воротами, прикрывая отступление своих товарищей, готовые встретить залпом маячивших на безопасном расстоянии казаков. Единственными конными снаружи оставались мы с Казимиром. Пора было заходить внутрь, но тут мое внимание привлек фон Гершов.

– Посмотрите, ваше высочество!

Обернувшись на слова Лелика, я увидел весьма занимательную картину. Откуда-то из боковой улочки, подобрав полы своего ветхого подрясника, мчался отец Мелентий. За ним гнались, пытаясь стоптать конями, двое верховых, однако или иеромонах так ловко петлял, или же казаки пытались продлить себе удовольствие, но пока их усилия не увенчались успехом. Мы все как один болели за священнослужителя, и невольный «ах» вырвался у нас, когда он, запнувшись, упал. Впрочем, как оказалось, списывать со счетов монаха было рановато. Пропустив мимо себя одного из преследователей, он резво вскочил и напал на второго, причем в руках его неведомо откуда появилась увесистая палка, которой он огрел вражеского коня, заставив его подняться на дыбы. Не ожидавший такой подлости казак не удержался в седле и плашмя рухнул на бревенчатую мостовую. Отец Мелентий тем временем, не мешкая ни минуты, вскочил в освободившееся седло и погнал свой трофей галопом мимо остолбеневшего преследователя. Тот, впрочем, тут же пришел в себя и попытался догнать и зарубить отчаянного попа, но мы с Казимиром не собирались больше оставаться сторонними наблюдателями и пришли отцу Мелентию на помощь. Увидев, что к монаху приближаются два всадника в кирасах и с пистолетами, казак осадил коня и, круто развернувшись, ускакал прочь. Все это происходило на глазах многочисленных зрителей среди казаков и жителей города, толпящихся на стенах и шумно выражавших свои чувства.

– Святой отец, – обратился я к монаху, – если вдруг ваша карьера на духовной стезе не заладится, то в моем регименте для человека с вашими способностями вакансия найдется всегда.

Отец Мелентий посмотрел на меня несколько удивленно, но, ничего не ответив, тронул коня и заехал в ворота вслед за входившими внутрь драбантами. За ним последовали и мы с Казимиром.

Попав внутрь городской стены, я неожиданно для себя наткнулся на довольно большую толпу местных жителей, в основном женщин и детей, с тревогой смотрящих на меня и моих солдат. Видимо, немногочисленные мужчины, оставшиеся в городе, заняли места на городских стенах, а их жены и дети, не нашедшие еще себе пристанища, стояли и молча смотрели с немым вопросом в глазах: «Что же будет с нами?» Я хотел что-нибудь сказать этим людям, чтобы ободрить, но мне, против обыкновения, ничего не пришло в голову. Наконец неловкое молчание нарушил городской воевода, верхом спешивший нам навстречу в окружении ратников.

– Кто вы такие? – спросил он зычным голосом.

– Я воевода Вельяминов, – отвечал ему, спешившись, Аникита, – а это великий князь Мекленбургский, Иоанн Жигимонтович. Проведали мы, что воровские казаки задумали ограбить Вологду, пока в ней войск нет, и поспешили на помощь.

– Ишь ты, великий князь! А чего этот великий князь в наших краях забыл? И откуда про воровских казаков прознали?

Воевода неловко спешился и, подметая бревенчатую мостовую полами длинной ферязи, немного шатаясь подошел к нам, и от него отвратительно пахнуло перегаром.

– Да он пьян! – воскликнул я от неожиданности.

– Но-но-но! – пьяно возразил мне воевода.

– Как же тебя зовут, пьяная твоя морда?

– Князь Одоевский я, Иван Никитич!

– Да ты, болезный, видать, допился. Ивана Никитича Одоевского я хорошо знаю, не раз в Новгороде хлеб-соль водили. И он бы себе такого не позволил никогда.

– Брат это его младший, Иван Никитич Меньшой, – вступил в разговор хмурый Вельяминов.

– Эва как! Тогда, Аникита Иванович, делать будем так. Воеводу и всех его приближенных, кто вместе с ним пьяны до изумления, со всем бережением имать и в погреб, покуда не проспятся. Сам принимай команду и расставляй людей по стенам, оно хоть непростое дело города штурмовать, а казаки люди к войне привычные и могут пойти на приступ.

– Сделаю, княже! Только вот он родом выше меня…

– Господи, дай мне сил, враг у ворот, а ты про местничество вспомнил!

– А куда же деваться, порядок у нас такой.

– Значит, так, пока князь-воевода не проспался, я тут самый знатный и родовитый, а если кто хлебало откроет, я ему его лично свинцом залью! Теперь вы, отец Мелентий, отправляйтесь к епископу…

– Преосвященному Сильвестру.

– Вы знакомы? Замечательно! Отправляйтесь к преосвященному Сильвестру и попросите помощи. Пусть помогут разместить людей, оставшихся без крова, и заодно пусть молятся о нас, грешных.

Монах понятливо кивнул и направился к епископскому двору. Что-то подсказывало мне, что примут его там без проволочки. Наконец оглядев собравшихся, я понял, что надо сказать людям, и поднял руку.

– Слушайте меня, жители Вологды! Ваши воеводы едва город не пропили, но Господь не попустил случиться злодеянию и послал меня и воеводу Вельяминова. Мы не раз с ним переведывались и с казаками, и с ляхами, и биты ни разу не бывали! Врагов немного, отобьем первый приступ – они сами уйдут. Но надо отбить, а потому, если кто может оружие в руках держать, то идите к воеводе – он вас расставит по стенам.

Враги были уже под городскими стенами, когда мы, наведя минимальный порядок, приготовились к обороне. У казаков не было в руках лестниц, и это внушало определенный оптимизм, однако изготовить их в неразоренном посаде – дело нехитрое.