Читать книгу "Assassin's Creed. Черный флаг - Оливер Боуден"

Столь раздраженное, полное откровенного презрения окончание речи вызвало недоумение гостей. Собравшиеся не знали, как им себя вести. Пока Роджерс находился в Нассау, он выпускал листовки религиозного содержания, пытаясь убедить веселых пиратов Нью-Провиденса покончить с беспробудным пьянством и прелюбодейством. Вероятно, сам он не был любителем выпивки и с непривычки быстро захмелел. Пошатываясь, Роджерс бродил по комнатам, и каждый, кому не удалось вовремя отойти подальше, был вынужден выслушивать его напыщенные, полные сарказма речи.

– Ура! Ура всем этим нечестивым и невежественным остолопам, которые правят миром с отвратительным занудством. Ура!

Произнеся несколько фраз, Роджерс шел дальше, и вот уже другой гость морщился под ударами словесных кинжалов.

– Ей-богу, я хотел сделать этих двуногих скотов из Нассау людьми. И мне это удавалось. Но я никак не ожидал, что меня отблагодарят подобным образом. Невероятно!

Я следовал за Роджерсом по пятам, оставаясь вне поля его зрения. Я здоровался с гостями, успев отвесить не менее сотни поклонов и столько же раз произнести grazie. Наконец терпение присутствующих иссякло. Сделав очередной круг по залу, Роджерс увидел, что даже его друзья стоят, повернувшись к нему спиной. Разговоры стихли. Наверное, Роджерс почувствовал себя отшельником. Отойдя на несколько шагов, он обернулся и увидел, что друзья вновь оживленно беседуют. И тогда на мгновение он стал прежним Вудсом Роджерсом. Взяв себя в руки, он расправил плечи, поднял голову и решил выйти подышать воздухом. Я знал, куда он пойдет, возможно, раньше его самого. Неподалеку был выход на балкон. Я поспешил туда. Когда там появился Роджерс, я вогнал лезвие скрытого клинка через плечо ему в шею. Другой рукой я зажал моему врагу рот, лишая возможности крикнуть. Затем я опустил его на пол, привалив спиной к балюстраде.

Все это произошло слишком быстро. Роджерс просто не успел вступить со мной в поединок. Он даже не успел удивиться и лишь смотрел на меня пьяными, осоловелыми глазами.

– Ты же когда-то был капером, – сказал я ему. – Почему же в тебе так мало уважения к морякам, которые всего-навсего пытаются выжить в этом мире?

Роджерс посмотрел на мой клинок. Лезвие пробило ему плечо и вошло в шею, застряв наподобие клина. Только это и сохраняло ему жизнь. Стоит мне выдернуть лезвие, балкон будет залит кровью, и через минуту Роджерс умрет.

– Ты едва ли сумеешь понять мои устремления, – сказал он, язвительно улыбаясь. – Ты ведь всю жизнь рушишь то, что делает нашу цивилизацию блистательной.

– Ошибаешься, – возразил я. – Твои устремления мне вполне понятны. Я видел Обсерваторию и знаю ее силу. Ты и твои собратья-тамплиеры сделали бы ее логовом шпионажа. С помощью древнего устройства вы бы шантажировали людей и крушили все, что вам не по нраву.

Роджерс кивнул. Этот жест вызвал у него боль. Рубашка и камзол стали мокрыми от крови.

– Да, однако все это ради великой цели. Ради установления справедливости. Ради искоренения лжи и утверждения правды.

– Никому из живущих на земле не нужна такая власть.

– И тем не менее ты дал этому преступнику Робертсу пользоваться ей.

– Нет, – качая головой, возразил я. Мне не хотелось, чтобы он думал, будто мы с Робертсом заодно. – Я собираюсь лишить Робертса власти. И если ты скажешь, где он, я его остановлю.

– Африка, – прошептал Роджерс.

Я вытащил клинок.

Кровь ручьем хлынула из пробитой шеи Роджерса. Тело обмякло, словно мешок, застыв у балюстрады. Жалкая, недостойная смерть. Какой контраст с прежним Вудсом. Тогда, у Торреса, я встретил человека честолюбивого, чье крепкое рукопожатие говорило о воле и решимости. Мой клинок, оборвавший ему жизнь, был лишь завершением его пьяных блужданий по залу. Еще до встречи со мной Роджерс успел завязнуть в трясине разбитых мечтаний, захлебываясь горечью язвительных слов. Пусть он и вытеснил пиратов из Нассау, но король не оказал ему поддержки, необходимой для завершения всех его начинаний. Как и гости в зале, англичане повернулись к Роджерсу спиной. Он мечтал заново отстроить Нассау, однако жизнь разбила все его надежды.

На полу блестела кровавая лужица. Я отодвинулся. Роджерс еще дышал. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Глаза были полузакрыты. Потом дыхание сделалось сбивчивым. Жизнь быстро покидала тело Вудса Роджерса.

За моей спиной кто-то пронзительно закричал. Обернувшись, я увидел красиво одетую женщину. Ее бледное лицо было перекошено от ужаса. Такой же ужас застыл в ее глазах. Дрожащей рукой она зажимала рот. К балкону бежали другие гости. Никто не отваживался захватить меня в плен, но и никто не убегал. Все просто смотрели.

Выругавшись, я легко вспрыгнул на карниз. Зрителей на балконе становилось все больше.

– Grazie, – сказал им я, после чего раскинул руки и прыгнул.

63

Февраль 1722 г.

Черный Барт – легендарный пират, гроза Карибского моря, одно имя которого наводило ужас, перебрался к побережью Африки. Ему и там удавалось ускользать от англичан. Я знал, что является причиной его успехов. Древний череп, что он забрал из Обсерватории и с помощью которого предвосхищал все шаги противников.

Когда моя «Галка» отправилась в погоню за Робертсом, он грабил французские корабли, направляя их к побережью Сьерра-Леоне. Его флагманом по-прежнему оставалась «Королевская удача». Робертс плавал вдоль юго-восточной части африканского побережья, совершая вылазки, грабя и бесчинствуя. Это позволяло ему постоянно совершенствовать свой пиратский флот, переоснащая и перевооружая корабли. У берегов Африки его боялись даже больше, чем в Карибском бассейне.

В январе мы наткнулись на жуткие свидетельства целой череды его бесчинств. Увиденное говорило не о сражении, а о настоящей бойне. Робертс на «Королевской удаче» атаковал двенадцать кораблей, стоявших в гавани Виды. Сдались все, кроме английского работоргового судна «Дикобраз». Отказ англичан настолько разозлил Робертса, что он приказал сжечь корабль со всеми, кто находился на борту.

Его люди залили палубы «Дикобраза» смолой, а потом подожгли. На нижних палубах находились рабы, скованные попарно. Кто-то прыгал за борт, спасаясь от огня, но становился добычей акул, лишаясь рук и ног. Избежавшие встречи с акулами тонули под тяжестью кандалов. Остальные заживо сгорели. Жуткая, чудовищная смерть.

Когда мы подошли, поверхность воды была густо усеяна обломками. В воздухе стлался ядовитый черный дым. Остов «Дикобраза», обугленный до самой ватерлинии, еще дымился.

Потрясенные и возмущенные увиденным, мы двинулись по следу Робертса на юг, а затем к берегам острова Принсипи. Там он бросил якорь, а сам с небольшим отрядом отправился на берег, где разбил лагерь. Скорее всего, это была вылазка за припасами.

Мы стали ждать. Когда стемнело, я приказал ребятам выждать еще час, после чего атаковать «Королевскую удачу». Сам я поглубже натянул капюшон плаща, сел в лодку и на веслах поплыл к берегу. Маяком мне служили крики и пение, доносившиеся оттуда. Выбравшись на берег, я стал подкрадываться к лагерю. Вскоре в ноздри ударил дым лагерного костра. Я приблизился, насколько возможно, и затаился в кустах, откуда мне были видны неяркие отсветы пламени.