Читать книгу "Роза и Червь - Роберт Ибатуллин"

— Они бомбят космодром и военную базу, — закончил фразу Арлекин. — Видите, дыра намного севернее нас? Тратить бомбы на такую грязь как мы с вами…

Ему опять не дали договорить.

Веер огненных стрел бесшумно и стремительно пролетел сквозь дыру.

Вторая кассета бомб… гниль и тьма!

Арлекин бросился на пол, ящерицей заполз под кровать — а там уже прятался Валериан, предусмотрительно заткнув уши пальцами.

— Не затыкать! — успел проорать ему Арлекин. — Открой рот, зевай!

И грянул гром… а за ним еще и еще… а напоследок — удар такой силы, будто по ушам врезали кулаками. Со стен и потолка сыпалась побелка, заставляя кашлять от меловой пыли… Вторая волна, третья… Арлекин не считал. Потом был рев и ураганный сквозняк… А потом стало почти тихо.

Арлекин, весь в пыли и известке, выполз из под кровати. Было светло, на кровати косо валялась рухнувшая с потолка Реальномирная Спираль. Он глянул в окно.

Грибы вставали в небо.

Вставали с торжественным штормовым гулом.

Два гриба — большой и малый. Их ножки струились вверх и источали багровое тление. Купол белой шляпки большого гриба уже дорос до дыры в туче и поднимался сквозь нее в чистое небо. Остаток тучи темным клубящимся валом окольцовывал его… Никогда в жизни Арлекин не видел ничего грандиознее и прекраснее… Эти вздымающиеся купола… такой безупречной гладкости… такой до слез невинной ангельской белизны… а вокруг — предсмертное кипение тучевых громад, провалы мрака, дымные снопы солнечных лучей… синева, пепел и перламутр…

— Лик Божий над адом… — хрипло проговорил Валериан. Он тоже расширенными глазами смотрел в окно. — Да, мой друг… Впервые за много лет мне явлено нечто действительно… напоминающее… о присутствии высшего начала в мире… Как ни кощунственно это звучит…

— Вас тоже пробило? — Арлекин усмехнулся. Возвышенные речи Истиноучителя всегда оказывали на него обратное действие — отрезвляющее.

— М-да. Куда они попали?

— Большой гриб — над космодромом, — показал Арлекин. — Рванули холодильники с жидким водородом, а там счет на килотонны. Маленький грибок — над ТЯЭС.

Валериан побледнел.

— Радиация?

— Да нет, реактор глубоко, к нему не пробиться. Грохнулись наружные теплообменники. Этот гриб — вода из градирен.

— А сами бомбы?

— Вы совсем поглупели со своими овцами, гейммастер. Бомбы — кинетические. Гигантские пули, по сути.

Арлекин смотрел в окно и теперь уже видел, что в саду сломалось много веток, но, к счастью, ничего не горело. Медиториум устоял. Стеклянная пирамида, как он и предсказал, обрушилась. (Успели ли выйти люди?) Он попробовал прикинуть общий ущерб… В стандартной кассете пять бомб, две попали в ТЯЭС и космодром, значит, остальные легли где-то на том же отрезке… Это полоса вдоль северного края Новой Москвы. Радиус поражения каждой бомбы метров триста, но если учитывать детонацию… Ясно, что полностью, в пыль, уничтожены ТЯЭС, космодром и военная база, скорее всего, также фабрики, речной порт, перегрузочный терминал… В остальной колонии и на севере Слободы должны быть сильные разрушения и пожары. Люди… Те, кто успел в укрытия, выжили. Но Новая Москва как политический и экономический центр перестала существовать.

Зато Рабат и юг Слободы, похоже, отделались легкими разрушениями.

— Можете возносить благодарственную молитву, — сказал Арлекин.

ЧЕРНЫЕ СТАВЯТ ШАХ

Танит Лавалле остановилась перед дверью лифта — хрупкая фигурка затянута в белый дзентай, за плечами рюкзачок, пышные огненно-рыжие волосы в беспорядке падают на плечи. Коснулась запястьем ID-сканера. (Надеюсь, мою сигиллу еще не успели отозвать). Не успели. Сканер зажег зеленую лампочку, дверь отъехала. Прощай, родная Луна.

Бежать с Луны, бежать. Далтон — трус, сегодня он показал это как нельзя яснее — но трус опасный. Далтон слишком ее боится, чтобы оставить в живых после того, как выгнал в отставку. Свергнуть его прямо сейчас она не готова. Значит, надо бежать. На Землю, к друзьям.

Экс-глава разведки Фламмариона вошла в цилиндрическую кабину лифта. Шесть кресел располагались в ней астериском. Танит погрузилась в ближайшее. Противоперегрузочные ремни автоматически охватили ее, щелкнули пряжками. Кресло чуть отъехало к центру, противоположное — от центра: для баланса. Дверь закрылась. Под полом завыл воздух, наполняя пусковую шахту.

Пулей пневматического пистолета кабина рванула вверх. Пять лунных «g» вдавили тело Танит в упругий гель кресла. В боковых окошках все быстрее неслись бетонные стены шахты, металлические швы на стыках сливались в равномерное призрачное мерцание. Наверху, в потолочном окне, с каждым мигом увеличивался черный круг в конце шахты — выход в открытый космос.

Время 12–05, захват ротоватором в 12–13… Лишь бы Далтон не спохватился в последний миг и не запретил ей вылет. Будем надеяться, что не запретит. Что все-таки струсит убивать ее — как трусит всегда и во всем.

Перегрузка отпустила. Ускорение сменилось баллистическим полетом по инерции. Снаружи гудело и шипело: клапаны стравливали воздух в служебный резервуар, сбрасывали давление в шахте. Потом в иллюминаторах резко стало темно: кабина вылетела наружу.

Кабина стремительно взлетала в зенит над Луной.

Солнце взошло только вчера и едва успело подняться над западным горизонтом. При низком солнце, в резких длинных тенях, вид на кратер Фламмарион был особенно выразителен.

Темная ноздреватая поверхность Луны напоминала сырой цемент. Косое освещение проявляло малейшие неровности: каждый валун отбрасывал длинный язык тени, каждый мелкий кратер бездонной ямой тонул во тьме. Самые длинные тени безошибочно выдавали искусственные сооружения: роверы, горки почтовых катапульт, вышки коротковолновой связи. Но всех длиннее была тень пусковой башни, от которой только что оторвалась кабина Танит Лавалле.

С каждой секундой взлета горизонт все дальше отодвигался и заметнее округлялся. Башня стояла почти в центре обширного кратера Фламмарион. Его древние полуразрушенные валы подковой низких холмов охватывали горизонт на востоке, юге и западе. На востоке, будто врезанный во фламмарионский вал, четкой крутобокой чашей выделялся молодой кратер Местинг-А. Севернее ландшафт перечеркивал с запада на восток прямой каньон тектонического разлома — Рима Фламмарион. Более молодая, чем одноименный кратер, Рима рассекала его валы подобно шраму километровой ширины.

Пусковая башня возвышалась на южном берегу Римы. Узкая тень башни тянулась параллельно каньону на десятки километров, почти до самых валов Местинга-А, то ныряя в мелкие кратеры, то взбираясь на круглые щитообразные холмы вулканических куполов. От этих древних вулканов разбегались под поверхностью Луны лавовые трубы. Невидимые сверху, они образовывали сложную ветвящуюся сеть туннельных пещер. Главные туннели достигали трехсот метров в диаметре — надежное и просторное укрытие для землян-колониалов.